У
себя за спиною он слышал злобное шипение ведьм, однако его мать не
произнесла ни звука. Уж лучше бы она что-нибудь сказала, подумалось
Фафхрду.
У молодых людей раны заживают быстро. К тому времени, как Фафхрд, не
задев ни одной заиндевелой веточки, вошел в свой любимый лес, все его
чувства вновь приобрели былую остроту, к шее вернулась подвижность и сам
он снова был чист, как нетронутый снег, и открыт для новых впечатлений.
Фафхрд выбрал самую легкую дорогу, миновав покрытые изморозью заросли
колючего кустарника слева и громадные, скрытые за соснами гранитные скалы
справа.
Он видел следы птиц и белок, суточной давности следы медведя; снежные
птицы щелкали черными клювами в поисках красных снежных ягод, покрытая
мехом снежная змея зашипела на него, и он не удивился бы, появись перед
ним даже дракон с заиндевелым хребтом.
Поэтому Фафхрд остался совершенно невозмутим, когда от ствола
огромной сосны отделился кусок коры и в дупле появилась дриада лет
семнадцати - улыбающаяся, голубоглазая и белокурая. Он, собственно говоря,
даже ждал ее появления с тех пор, как увидел убегавшую седьмую снежную
женщину.
Однако в течение двух ударов сердца он притворялся изумленным. Затем,
с криком "Мара, ведьмочка моя!" бросился вперед, оторвал девушку от ее
маскировочного фона и обнял обеими руками; они стояли, словно одна белая
колонна, капюшон к капюшону, губы к губам, на протяжении самое малое
двадцати ударов сердца, ударов весьма громких и восхитительных.
Затем Фафхрд залез ей рукой под шубу и, отыскав разрез в длинном
платье, прижал ладонь к ее курчавому лобку.
- Догадайся, - шепнула девушка, лизнув ему ухо.
- Это нечто, принадлежащее девушке. Я думаю, что это... - начал
Фафхрд очень жизнерадостно, хотя его мысли уже бешено неслись в совершенно
ином направлении.
- Да нет, дурачок, там кое-что принадлежит и тебе, - поправил влажный
шепот.
Путь, которым неслись мысли Фафхрда, превратился в обледенелый склон,
ведший к печальной уверенности. Тем не менее молодой человек отважно
проговорил:
- Я и надеюсь, что с другими ты не проделывала это, хотя имеешь
полное право. Должен сказать, что я польщен...
- Глупая ты скотина! Я имела в виду, что там кое-что принадлежит нам
обоим.
Путь превратился в черный ледяной туннель с пропастью в конце. В
соответствии с важностью момента сердце Фафхрда забилось чаще, и он
машинально пробормотал:
- Не может быть!
- Я в этом уверена, чудовище ты этакое! У меня уже два месяца ничего
не было.
Губы Фафхрда сжались, выполнив свою задачу преграждать путь словам
лучше, чем когда бы то ни было раньше. Когда же рот его раскрылся, то и
он, и язык уже находились в полном подчинении у больших зеленых глаз.
Посыпались радостные слова:
- О боги! Как здорово! Я - отец! Ну и умница же ты, Мара!
- Еще бы не умница, - согласилась девушка. - Думаешь, мне было просто
сотворить такую тонкую штуку после всех твоих грубостей? А теперь мне
придется отплатить тебе за твое постыдное предположение, что я могла
проделывать это с другими.
Задрав сзади юбку, она положила его руки на веревки, завязанные
замысловатым узлом на крестце. (Снежные женщины носили шубы, меховые
сапожки, меховые чулки, прикреплявшиеся к поясу на талии, и одно или
несколько меховых платьев - одежда эта была не менее практичной, чем у
мужчин Снежного клана, если не брать в расчет длинных платьев.)
Ощупав узел, от которого шли три туго натянутые бечевки, Фафхрд
заметил:
- Мара, милая, не нравятся мне эти пояса целомудрия, это так
нецивилизованно. И кроме того, они мешают правильному кровообращению.
- Опять ты с этой твоей цивилизацией! Ну, ничего, я буду любить тебя
так, что ты и думать о ней забудешь. Давай, развязывай узел - сам увидишь,
что завязан он твоей рукой.
Фафхрд подчинился и был вынужден признать, что узел и впрямь завязан
им. Все это заняло известное время, которое Мара провела очень недурно,
если судить по ее вскрикам, постанываниям, ласковым щипкам и покусываниям.
В конце концов и у Фафхрда возник интерес к процессу. Когда же он
завершился, Фафхрд получил награду, какую получает всякий учтивый лжец:
Мара любила его, потому что он лгал ей именно так, как это принято в таких
случаях, и, любя, завлекала так, что он приходил во все большее и большее
возбуждение.
После объятий и прочих знаков приязни молодые люди упали в снег,
причем матрасом и одеялом им служили их меховые одежды.
Какой-нибудь случайный прохожий мог бы подумать, что это оживший
сугроб извивается в судорогах, давая рождение новому снежному человеку,
эльфу или демону.
Через какое-то вреди сугроб затих, и тому же самому прохожему
пришлось бы наклониться очень низко, чтобы разобрать доносящиеся из-под
снега голоса.
Мара: Угадай, о чем я думаю?
Фафхрд: О том, что ты - королева сладострастия. Ай!
Мара: Вот тебе и ай! А ты - король скотов! Нет, дурачок, послушай. Я
радовалась тому, что ты покончил со своими скитаниями по югу еще до нашей
свадьбы. Я уверена, что ты изнасиловал десятки южных женщин и даже
занимался с ними всякими извращениями - оттого-то у тебя и появился этот
бзик насчет цивилизации. Но я не в обиде. Я буду так любить тебя, что ты
позабудешь обо всем этом.
Фафхрд: Мара, у тебя блестящий ум, но ты явно преувеличиваешь все,
что касается единственного пиратского набега, в котором я участвовал под
началом Хрингорла, и особенно возможности, какие у меня были в смысле
любовных приключений. Прежде всего, жители прибрежных городов, которые мы
грабили, и в первую очередь все молодые женщины убегали в горы еще до
того, как мы высаживались на сушу. А если каких-то женщин и насиловали, то
я как самый младший был последним в списке насильников и даже не пытался
заниматься этим. По правде говоря, единственными интересными людьми,
которых я встретил за все это скучнейшее путешествие, были два старика,
захваченные нами, чтобы получить выкуп - от них я научился немного
квармаллийскому и верхнеланкмарскому языкам - да еще один тощий парень,
ходивший в подмастерьях у чародея. Он очень ловко управлялся с кинжалом и
любил разрушать легенды - в точности как я и мой отец.
Мара: Не печалься. Когда мы поженимся, жизнь станет куда более
увлекательной.
Фафхрд: А вот тут ты не права, милая Мара. Подожди, дай мне
объяснить! Стоит нам пожениться, как Мора переложит на тебя всю готовку и
работу по шатру. Она будет обращаться с тобой на семь восьмых как с
рабыней и на одну восьмую - в лучшем случае - как с моей наложницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
себя за спиною он слышал злобное шипение ведьм, однако его мать не
произнесла ни звука. Уж лучше бы она что-нибудь сказала, подумалось
Фафхрду.
У молодых людей раны заживают быстро. К тому времени, как Фафхрд, не
задев ни одной заиндевелой веточки, вошел в свой любимый лес, все его
чувства вновь приобрели былую остроту, к шее вернулась подвижность и сам
он снова был чист, как нетронутый снег, и открыт для новых впечатлений.
Фафхрд выбрал самую легкую дорогу, миновав покрытые изморозью заросли
колючего кустарника слева и громадные, скрытые за соснами гранитные скалы
справа.
Он видел следы птиц и белок, суточной давности следы медведя; снежные
птицы щелкали черными клювами в поисках красных снежных ягод, покрытая
мехом снежная змея зашипела на него, и он не удивился бы, появись перед
ним даже дракон с заиндевелым хребтом.
Поэтому Фафхрд остался совершенно невозмутим, когда от ствола
огромной сосны отделился кусок коры и в дупле появилась дриада лет
семнадцати - улыбающаяся, голубоглазая и белокурая. Он, собственно говоря,
даже ждал ее появления с тех пор, как увидел убегавшую седьмую снежную
женщину.
Однако в течение двух ударов сердца он притворялся изумленным. Затем,
с криком "Мара, ведьмочка моя!" бросился вперед, оторвал девушку от ее
маскировочного фона и обнял обеими руками; они стояли, словно одна белая
колонна, капюшон к капюшону, губы к губам, на протяжении самое малое
двадцати ударов сердца, ударов весьма громких и восхитительных.
Затем Фафхрд залез ей рукой под шубу и, отыскав разрез в длинном
платье, прижал ладонь к ее курчавому лобку.
- Догадайся, - шепнула девушка, лизнув ему ухо.
- Это нечто, принадлежащее девушке. Я думаю, что это... - начал
Фафхрд очень жизнерадостно, хотя его мысли уже бешено неслись в совершенно
ином направлении.
- Да нет, дурачок, там кое-что принадлежит и тебе, - поправил влажный
шепот.
Путь, которым неслись мысли Фафхрда, превратился в обледенелый склон,
ведший к печальной уверенности. Тем не менее молодой человек отважно
проговорил:
- Я и надеюсь, что с другими ты не проделывала это, хотя имеешь
полное право. Должен сказать, что я польщен...
- Глупая ты скотина! Я имела в виду, что там кое-что принадлежит нам
обоим.
Путь превратился в черный ледяной туннель с пропастью в конце. В
соответствии с важностью момента сердце Фафхрда забилось чаще, и он
машинально пробормотал:
- Не может быть!
- Я в этом уверена, чудовище ты этакое! У меня уже два месяца ничего
не было.
Губы Фафхрда сжались, выполнив свою задачу преграждать путь словам
лучше, чем когда бы то ни было раньше. Когда же рот его раскрылся, то и
он, и язык уже находились в полном подчинении у больших зеленых глаз.
Посыпались радостные слова:
- О боги! Как здорово! Я - отец! Ну и умница же ты, Мара!
- Еще бы не умница, - согласилась девушка. - Думаешь, мне было просто
сотворить такую тонкую штуку после всех твоих грубостей? А теперь мне
придется отплатить тебе за твое постыдное предположение, что я могла
проделывать это с другими.
Задрав сзади юбку, она положила его руки на веревки, завязанные
замысловатым узлом на крестце. (Снежные женщины носили шубы, меховые
сапожки, меховые чулки, прикреплявшиеся к поясу на талии, и одно или
несколько меховых платьев - одежда эта была не менее практичной, чем у
мужчин Снежного клана, если не брать в расчет длинных платьев.)
Ощупав узел, от которого шли три туго натянутые бечевки, Фафхрд
заметил:
- Мара, милая, не нравятся мне эти пояса целомудрия, это так
нецивилизованно. И кроме того, они мешают правильному кровообращению.
- Опять ты с этой твоей цивилизацией! Ну, ничего, я буду любить тебя
так, что ты и думать о ней забудешь. Давай, развязывай узел - сам увидишь,
что завязан он твоей рукой.
Фафхрд подчинился и был вынужден признать, что узел и впрямь завязан
им. Все это заняло известное время, которое Мара провела очень недурно,
если судить по ее вскрикам, постанываниям, ласковым щипкам и покусываниям.
В конце концов и у Фафхрда возник интерес к процессу. Когда же он
завершился, Фафхрд получил награду, какую получает всякий учтивый лжец:
Мара любила его, потому что он лгал ей именно так, как это принято в таких
случаях, и, любя, завлекала так, что он приходил во все большее и большее
возбуждение.
После объятий и прочих знаков приязни молодые люди упали в снег,
причем матрасом и одеялом им служили их меховые одежды.
Какой-нибудь случайный прохожий мог бы подумать, что это оживший
сугроб извивается в судорогах, давая рождение новому снежному человеку,
эльфу или демону.
Через какое-то вреди сугроб затих, и тому же самому прохожему
пришлось бы наклониться очень низко, чтобы разобрать доносящиеся из-под
снега голоса.
Мара: Угадай, о чем я думаю?
Фафхрд: О том, что ты - королева сладострастия. Ай!
Мара: Вот тебе и ай! А ты - король скотов! Нет, дурачок, послушай. Я
радовалась тому, что ты покончил со своими скитаниями по югу еще до нашей
свадьбы. Я уверена, что ты изнасиловал десятки южных женщин и даже
занимался с ними всякими извращениями - оттого-то у тебя и появился этот
бзик насчет цивилизации. Но я не в обиде. Я буду так любить тебя, что ты
позабудешь обо всем этом.
Фафхрд: Мара, у тебя блестящий ум, но ты явно преувеличиваешь все,
что касается единственного пиратского набега, в котором я участвовал под
началом Хрингорла, и особенно возможности, какие у меня были в смысле
любовных приключений. Прежде всего, жители прибрежных городов, которые мы
грабили, и в первую очередь все молодые женщины убегали в горы еще до
того, как мы высаживались на сушу. А если каких-то женщин и насиловали, то
я как самый младший был последним в списке насильников и даже не пытался
заниматься этим. По правде говоря, единственными интересными людьми,
которых я встретил за все это скучнейшее путешествие, были два старика,
захваченные нами, чтобы получить выкуп - от них я научился немного
квармаллийскому и верхнеланкмарскому языкам - да еще один тощий парень,
ходивший в подмастерьях у чародея. Он очень ловко управлялся с кинжалом и
любил разрушать легенды - в точности как я и мой отец.
Мара: Не печалься. Когда мы поженимся, жизнь станет куда более
увлекательной.
Фафхрд: А вот тут ты не права, милая Мара. Подожди, дай мне
объяснить! Стоит нам пожениться, как Мора переложит на тебя всю готовку и
работу по шатру. Она будет обращаться с тобой на семь восьмых как с
рабыней и на одну восьмую - в лучшем случае - как с моей наложницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55