«... В заключение граф Лайош Баттяни и барон Этвёш повели пианиста Листа, который вчера в театре имел бурный успех исполнением „Ракоци-марша", на заседание палаты магнатов и дали ему соответствующего чичероне, чтобы тот познакомил его с методами работы первых патриотов Венгрии».
Граф Фештетич приезжает в Пожонь, чтобы лично сопровождать Листа в Пешт.
22 декабря. Воскресенье: третий концерт Листа в Пожони, на этот раз в зале «Редут».
«Такая же масса народа, такой же успех; оба явления дотоле - в Пресбурге дело неслыханное... В воскресенье после концерта (2 часа дня) мы обедали у графа Казмера Эстерхази, восхитительного рыцаря, которому я вынужден был обещать, что при возвращении в Пресбург остановлюсь у него. В четыре часа мы сели в кареты (целый караван аристократов: Казмер Эстерхази, с которым я ехал вместе, так как карета его превосходна, барон Венкхейм, два графа Зичи и Фештетич, всего четыре экипажа)».
23 декабря в четыре часа пополудня Лист прибывает в Пешт. Оказанный ему прием превзошел все бывшие до того торжества. Оркестр Музыкального общества приветствует его специально сочиненной кантатой, текст которой написал друг Шуберта Франц Шобер, музыку - дирижер пештского Немецкого театра Янош Грилл. Кантата заканчивалась словами: «Франц Лист, твое отечество гордится тобой!» Среди прочих венгерских аристократов Лист знакомится с губернатором комитата Тольна Анталом Аугусом (1807-1878), ставшим его лучшим, вернейшим другом, не раз использовавшим свое влияние при венском дворе в благоприятном для Листа отношении. Переписка между двумя друзьями длилась тридцать два года, вплоть до смерти Аугуса. Лист неоднократно подолгу гостил в доме последнего в Сексарде.
27 декабря. Первое выступление Листа в Пеште, состоявшееся в бальном и концертном зале «Вигадо». Как и вообще в то время, Лист играл различные свои переложения. Критик журнала «Хонмювес» писал: «Описывать отдельные стороны его исключительного таланта было бы делом долгим, но безуспешным да, пожалуй, и невозможным. Его надо слышать, слышать это море звуков, которые он производит почти невообразимым искусством своих десяти пальцев... Несмотря на самую дурную погоду (в этот день с неба обрушился сильнейший ливень, быть может, только затем, чтобы сделать триумф нашего достопочтенного соотечественника ещё более примечательным) собралось около тысячи человек, приветствовавших его долгими криками „Эльен!" и аплодировавших перед исполнением каждой новой вещи и по окончании её. На эстраде было установлено два фортепьяно, одно обращено на север, другое - на юг, и Лист играл на них попеременно. Зрители, расположенные кругом, были отделены от него перилами».
По окончании программы Листа вызывали двенадцать раз. В заключение он сыграл на бис импровизацию на венгерскую тему.
28 декабря. Лист слушает в пештском Венгерском театре «Фиделио» Бетховена. При его появлении в ложе раздались дружные аплодисменты и приветственные возгласы публики.
29 декабря в полдень, также в зале «Вигадо», в присутствии полутора тысяч слушателей состоялся второй концерт Листа в Пеште.
В заключение он при бурном восторге публики сыграл «Ракоци-марш». В соответствии с желанием Листа билеты на его концерты печатались только на венгерском языке, прецедент, до того в Пеште ещё не имевший места.
«В пять часов дня цвет находящейся в Пеште венгерской аристократии дал в мою честь великолепный банкет в зале казино, - пишет Лист Мари. - Нас было за столом более пятидесяти человек. В мою честь провозгласили - на венгерском языке - более полудюжины тостов, более того, за исключением дам, ни в чью другую честь тостов не произносили. Я сказал по-французски тост за процветание, прогресс и свободу „нашей общей родины"; можете себе представить, как его приняли».
1840
2 января. Третий концерт Листа в зале «Вигадо», на этот раз в пользу Пешт-Будайского музыкального общества. В программе концерт для фортепьяно фа минор Вебера и «Гекзамерон».
4 января. Четвертый концерт Листа, на этот раз в пользу Венгерского театра. Театр объявляет о концерте Листа в афишах, напечатанных красными буквами:
Господин Ференц Лист,
наш соотечественник-артист
из патриотических чувств согласился дать
в пользу театра концерт, в программе которого:
1. Анданте из финала оперы «Лючия ди Ламмермур».
Исполняет господин Лист.
2. Хроматический галоп. Исполняет господин Лист.
Абонементы, контрамарки недействительны.
Много лет спустя писатель Ласло Бартфаи в журнале «Фёвароши Лапок», в номере от 17 января 1877 года так вспоминает об этом концерте: «...Наконец, на эстраде появился всемирно известный музыкант, встреченный бурными аплодисментами и нескончаемыми приветственными возгласами. На нем был венгерский костюм: вишневый доломан ? lа Зрини, расшитые золотыми шнурами синие брюки и мягкие сапоги со шпорами. Говорить о его игре бесполезно: она неописуема; её надо слышать и удивляться!.. Под конец, после того, как он сыграл две вещи, а его вновь, и вновь, и вновь вызывали аплодисментами, жесты его выражали уже не благодарность за горячий прием, но, скорее, некую утомленную покорность; довольно долгое время он с прижатыми к груди руками, словно бы падая на колени, кланялся неистовствовавшей публике. И вдруг, выпрямившись оживившись и чуть ли не прыжком он сел за рояль и после двух-трех потрясающих душу аккордов из-под его пальцев зазвучал „Ракоци-марш". И вновь театр наполнил грохот, страшный грохот! Можно было ожидать, что от этого нескончаемого громыхания обрушатся стены. Поэтому Листу пришлось прервать игру, он опять встал из-за рояля и поклоном выразил свою благодарность. Когда шум утих, он продолжил „Ракоци-марш", и пока он играл, господствовала такая тишина, что не слышно было ни единого вздоха; словно все затаили дыхание и окаменели...»
Об этом же концерте Лист отчитывается перед Мари д'Агу следующим образом: «4 января я играл в Венгерском театре анданте из „Лючии", „Галоп" и, так как аплодисменты не прекращались, „Ракоци-марш" (разновидность венгерской аристократической „Марсельезы"). В тот самый момент, когда я собирался удалиться за кулисы, на сцену вышли граф Лео Фештетич, барон Банфи, граф Телеки (все трое - магнаты), Экштейн, Аугус и шестой, фамилию которого я забыл, - все в парадных венгерских костюмах. Фештетич держал в руках роскошную, украшенную бирюзой, рубинами и т. д. саблю (стоимостью 80-100 луидоров). В присутствии всей публики, которая яростно аплодировала, он обратился ко мне с короткой речью на венгерском языке и от имени нации опоясал меня саблей. Я через Аугуса попросил разрешения обратиться к: публике на французском языке».
«Слушайте, слушайте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Граф Фештетич приезжает в Пожонь, чтобы лично сопровождать Листа в Пешт.
22 декабря. Воскресенье: третий концерт Листа в Пожони, на этот раз в зале «Редут».
«Такая же масса народа, такой же успех; оба явления дотоле - в Пресбурге дело неслыханное... В воскресенье после концерта (2 часа дня) мы обедали у графа Казмера Эстерхази, восхитительного рыцаря, которому я вынужден был обещать, что при возвращении в Пресбург остановлюсь у него. В четыре часа мы сели в кареты (целый караван аристократов: Казмер Эстерхази, с которым я ехал вместе, так как карета его превосходна, барон Венкхейм, два графа Зичи и Фештетич, всего четыре экипажа)».
23 декабря в четыре часа пополудня Лист прибывает в Пешт. Оказанный ему прием превзошел все бывшие до того торжества. Оркестр Музыкального общества приветствует его специально сочиненной кантатой, текст которой написал друг Шуберта Франц Шобер, музыку - дирижер пештского Немецкого театра Янош Грилл. Кантата заканчивалась словами: «Франц Лист, твое отечество гордится тобой!» Среди прочих венгерских аристократов Лист знакомится с губернатором комитата Тольна Анталом Аугусом (1807-1878), ставшим его лучшим, вернейшим другом, не раз использовавшим свое влияние при венском дворе в благоприятном для Листа отношении. Переписка между двумя друзьями длилась тридцать два года, вплоть до смерти Аугуса. Лист неоднократно подолгу гостил в доме последнего в Сексарде.
27 декабря. Первое выступление Листа в Пеште, состоявшееся в бальном и концертном зале «Вигадо». Как и вообще в то время, Лист играл различные свои переложения. Критик журнала «Хонмювес» писал: «Описывать отдельные стороны его исключительного таланта было бы делом долгим, но безуспешным да, пожалуй, и невозможным. Его надо слышать, слышать это море звуков, которые он производит почти невообразимым искусством своих десяти пальцев... Несмотря на самую дурную погоду (в этот день с неба обрушился сильнейший ливень, быть может, только затем, чтобы сделать триумф нашего достопочтенного соотечественника ещё более примечательным) собралось около тысячи человек, приветствовавших его долгими криками „Эльен!" и аплодировавших перед исполнением каждой новой вещи и по окончании её. На эстраде было установлено два фортепьяно, одно обращено на север, другое - на юг, и Лист играл на них попеременно. Зрители, расположенные кругом, были отделены от него перилами».
По окончании программы Листа вызывали двенадцать раз. В заключение он сыграл на бис импровизацию на венгерскую тему.
28 декабря. Лист слушает в пештском Венгерском театре «Фиделио» Бетховена. При его появлении в ложе раздались дружные аплодисменты и приветственные возгласы публики.
29 декабря в полдень, также в зале «Вигадо», в присутствии полутора тысяч слушателей состоялся второй концерт Листа в Пеште.
В заключение он при бурном восторге публики сыграл «Ракоци-марш». В соответствии с желанием Листа билеты на его концерты печатались только на венгерском языке, прецедент, до того в Пеште ещё не имевший места.
«В пять часов дня цвет находящейся в Пеште венгерской аристократии дал в мою честь великолепный банкет в зале казино, - пишет Лист Мари. - Нас было за столом более пятидесяти человек. В мою честь провозгласили - на венгерском языке - более полудюжины тостов, более того, за исключением дам, ни в чью другую честь тостов не произносили. Я сказал по-французски тост за процветание, прогресс и свободу „нашей общей родины"; можете себе представить, как его приняли».
1840
2 января. Третий концерт Листа в зале «Вигадо», на этот раз в пользу Пешт-Будайского музыкального общества. В программе концерт для фортепьяно фа минор Вебера и «Гекзамерон».
4 января. Четвертый концерт Листа, на этот раз в пользу Венгерского театра. Театр объявляет о концерте Листа в афишах, напечатанных красными буквами:
Господин Ференц Лист,
наш соотечественник-артист
из патриотических чувств согласился дать
в пользу театра концерт, в программе которого:
1. Анданте из финала оперы «Лючия ди Ламмермур».
Исполняет господин Лист.
2. Хроматический галоп. Исполняет господин Лист.
Абонементы, контрамарки недействительны.
Много лет спустя писатель Ласло Бартфаи в журнале «Фёвароши Лапок», в номере от 17 января 1877 года так вспоминает об этом концерте: «...Наконец, на эстраде появился всемирно известный музыкант, встреченный бурными аплодисментами и нескончаемыми приветственными возгласами. На нем был венгерский костюм: вишневый доломан ? lа Зрини, расшитые золотыми шнурами синие брюки и мягкие сапоги со шпорами. Говорить о его игре бесполезно: она неописуема; её надо слышать и удивляться!.. Под конец, после того, как он сыграл две вещи, а его вновь, и вновь, и вновь вызывали аплодисментами, жесты его выражали уже не благодарность за горячий прием, но, скорее, некую утомленную покорность; довольно долгое время он с прижатыми к груди руками, словно бы падая на колени, кланялся неистовствовавшей публике. И вдруг, выпрямившись оживившись и чуть ли не прыжком он сел за рояль и после двух-трех потрясающих душу аккордов из-под его пальцев зазвучал „Ракоци-марш". И вновь театр наполнил грохот, страшный грохот! Можно было ожидать, что от этого нескончаемого громыхания обрушатся стены. Поэтому Листу пришлось прервать игру, он опять встал из-за рояля и поклоном выразил свою благодарность. Когда шум утих, он продолжил „Ракоци-марш", и пока он играл, господствовала такая тишина, что не слышно было ни единого вздоха; словно все затаили дыхание и окаменели...»
Об этом же концерте Лист отчитывается перед Мари д'Агу следующим образом: «4 января я играл в Венгерском театре анданте из „Лючии", „Галоп" и, так как аплодисменты не прекращались, „Ракоци-марш" (разновидность венгерской аристократической „Марсельезы"). В тот самый момент, когда я собирался удалиться за кулисы, на сцену вышли граф Лео Фештетич, барон Банфи, граф Телеки (все трое - магнаты), Экштейн, Аугус и шестой, фамилию которого я забыл, - все в парадных венгерских костюмах. Фештетич держал в руках роскошную, украшенную бирюзой, рубинами и т. д. саблю (стоимостью 80-100 луидоров). В присутствии всей публики, которая яростно аплодировала, он обратился ко мне с короткой речью на венгерском языке и от имени нации опоясал меня саблей. Я через Аугуса попросил разрешения обратиться к: публике на французском языке».
«Слушайте, слушайте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70