Б) Прусский орден „Искусство и Наука".
В) Золотую медаль с моим портретом и льстящей мне немецкой надписью, которую вручили мне Мейербер, Мендельсон и ректор Берлинского университета (в 1842 году в Берлине, на устроенном в мою честь банкете).
Г) Медаль с моим портретом и красивой латинской надписью, изготовленную для меня в 1846 году в Вене.
Д) Три медали с изображением Моцарта, врученные мне венским бургомистром фон Зейлером по случаю Моцартовских торжеств, на которых я дирижировал.
4. А) Рукопись концерта для флейты Фридриха Великого, сделанную им самим (в коробке лилового
бархата).
Б) Папку красного бархата с автографом Гёте, полученную мною от герцога Веймарского.
В) Картину Преллера „Сирены", любезный подарок Её Высочества Софии, герцогини Саксен-
Веймарской.
5. Маску, снятую с Бетховена на смертном ложе, и рояль „Бродвуд", принадлежавший Бетховену.
6. Написанные собственноручно Вагнером партитуры „Лоэнгрина" и „Летучего голландца", подарок Вагнера, находящиеся в одной шкатулке.
7. Двое моих карманных часов: одни с портретом папы Пия IX; их подарила мне Каролина в 1848 году в Вене. Другие (украшенные моим гербом) я получил от дочери Каролины, княгини Гогенлоэ-Шиллингс-фюрст урожденной Марии Витгенштейн.
Прошу Каролину до самой смерти хранить у себя упомянутые предметы. Если её дочь, герцогиня Гогенлоэ, выбрала бы из них один-два и взяла бы их себе на память, она этим удовлетворила бы мое желание, чтобы у неё было что-нибудь постоянно напоминающее о проведенных в Альтенбурге годах!
В заключение ещё прошу Каролину послать один из моих талисманов, вставив его в кольцо, Каролине д'Артиго, урожденной графине Сент-Крик (По, Франция), а своей дочери, герцогине Гогенлоэ (урожденной Марии Витгенштейн) - распятие „чинквеченто" из слоновой кости, подаренное мне моим милостивым покровителем герцогом Гогенцоллерн-Гекингеном, а также пуговицы с пятью различными камнями, означающими пять букв моего имени.
Написано мною 14 сентября, в праздник Воздвижения Креста (в отсутствие Каролины, которая 17 мая сего года уехала в Рим).
Смотри дополнительный список, содержащий перечень моих произведений, подлежащих изданию, и ещё два моих распоряжения, касающиеся моего старого друга и секретаря Гаэтано Беллони (Париж) и музыканта веймарского оркестра господина Гроссе.
Я хочу, чтобы меня похоронили просто, без всякой пышности, по возможности, в ночное время.
Последним своим вздохом я буду молить Господа, да благословит он Каролину».
После написания завещания Лист воспрянул душой. Он вновь принялся за работу, которую прервала только короткая поездка в Вену для переговоров с адвокатом Каролины.
12 октября. Рождение первого ребенка Козимы и Ганса фон Бюлова, Даниэлы-Зенты.
22 октября. Свой день рождения Лист проводит в Веймаре, где публика - во главе с Дингельштедтом - устраивает в его честь факельное шествие.
16 ноября. Из искреннего, написанного «без маски» письма Агнессе Стрит: «Вы говорите мне о Веймаре, где в прошлом месяце устроили в мою честь факельное шествие, взбудоражившее весь город, а потом городской муниципалитет единогласно избрал меня почетным гражданином города. (В скобках: уже примерно двадцать лет, как подобной чести меня удостоили городские муниципалитеты Пешта, Шопрона и Йены.) Тем не менее, Вы совершенно правы: я словно бы не чувствую себя здесь дома, вероятно, потому, что здесь нет нужной мне точки опоры. И если я 12 лет оставался в Веймаре, то объясняется это чувством, не лишенным благородства: я должен был защищать от гнусного злословия честь, достоинство, величественный характер одной женщины; и, кроме того, меня держала здесь большая идея: обновление Музыки путем её тесного союза с Поэзией; более свободное и, скажем так, более соответствующее эпохе развитие её; это поддерживало мои силы. И эта идея, несмотря на то, что она наталкивалась на враждебность и различные препятствия, все же немного продвинулась вперед. И что бы ни делали, она одержит победу, ибо она - органическая часть верных и справедливых идей нашего времени, и мне утешительно сознавать, что я служил ей честно, добросовестно и бескорыстно. Если в 1848 году, когда я поселился здесь, я захотел бы примкнуть к партии posthumus (посмертной) музыки, вступить в союз с лицемерами, лелеять предрассудки и т. п., мне, благодаря моим связям с главными корифеями противоположной стороны, ничего бы не было легче этого. Безусловно, внешне я пользовался бы тогда большим уважением и одобрением; те же самые газеты, которые теперь по обязанности пишут глупости и осыпают меня бранью, тогда бы до оскомины расхваливали бы и чествовали бы меня без каких-либо усилий с моей стороны. Чтобы иметь возможность в любом случае хвалить и превозносить деятельного хранителя прекрасных и священных традиций эпохи, от Палестрины до Мендельсона, они с радостью объявили бы невинными несколько мелких грехов моей молодости. Но я не мог избрать такую судьбу; слишком искренней была моя убежденность, слишком горячей и оптимистичной моя вера в настоящее и будущее, для того чтобы я стал приспосабливаться к пустым формулам критиканства наших псевдоклассиков, всеми силами стремящихся к возможности провозгласить: искусство погибает, искусство погибло!»
24 ноября. Лист в Берлине присутствует на крестинах своей внучки Даниэлы.
Козима тяжело заболевает. Выздоровление идёт медленно и с трудом.
22 декабря. Лист из Берлина в письме к Бландине сообщает о своем намерении приехать в Париж: «...примерно в середине января я приеду повидать вас. Меня влечет в Париж: прежде всего не „Тангейзер", как бы ни был я вообще счастлив услышать это превосходное произведение в Опере и, главным образом, вновь встретиться с Вагнером, которого я продолжаю любить; но, к сожалению, жизнь моя упорядочилась или не упорядочилась таким образом, что из-за сложности моих обязанностей мне редко приходится думать о вещах мне приятных или развлекающих меня. И потому - сразу же открою тебе мой секрет - я еду в Париж попросту ради дорогой моей матушки и, разумеется - без отцовского чванства - ради тебя и Эмиля. Вновь повидать сейчас матушку - моя сердечная потребность и обязанность, а потому вы можете быть уверены, что я не откажусь от этой поездки, и как только получу вести из Рима, которые я непременно жду к середине января, двинусь в путь. Все будет так, как я сказал...»
V
1861-1886
«Последовательное и настойчивое продолжение и завершение моей
работы в Риме, Пеште и Веймаре, с 1861 до ...»
1861
1861-1869 годы были переходом к самому значительному периоду в композиторской деятельности Листа.
В январе Лист возвращается в Веймар. Герцог, признав ошибочность своей позиции, просит его дальше руководить музыкальной жизнью Веймара, но Лист настаивает на своем уходе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70