Когда-нибудь, наверное, Ты их истребишь за все злодеяния. Для этого чаша Твоего терпения должна переполниться. Я этого уже не увижу, но оттуда порадуюсь и пошлю Тебе хвалу… Так… Так…
На самом гребне горы замаячили фигуры. Они стали спускаться. Человек двадцать.
Да это они за ним идут. И пусть себе идут.
Старик встал во весь рост и приготовил ружье. Один был на лошади, остальные - пешие. Главное не торопиться и не упустить момент.
Он должен успеть перезарядить ружье. Ему вовсе не важно: попадет он или не попадет.
Наверное, они думают, что у него в руке палка. Пусть думают. Он будет стоять спокойно до нужного момента. Еще чуть-чуть.
Этого всадника с такого расстояния можно и сразить, если глаза не подведут. Пора!
Старик вскинул ружье и выстрелил. Он не стал дожидаться результата - смотреть падает тот с коня или нет, стал четкими, привычными движениями заряжать ружье: порох - пыж - шомпол - пуля… Он не успел дослать шомполом пулю - раздались две автоматные очереди. Старик выронил ружье, закачался и упал у самой ямы. «Алхамдуллилах *! Получилось! Я остаюсь здесь!» он перевернулся и плюхнулся в яму, но сознания так и не потерял. Кровь хлестала из ран, руки скользили по мокрой глине. «На вечный одр - в лахт…» Собрав остаток сил он заполз в нищу, лег на спину и испустил дух.
Солдаты дали уже в неживого несколько длинных автоматных очередей и ушли.
Несколько дней могила Старика так и зияла, пока случайно на нее не наткнулись мстители.
Молодой спрыгнул в яму и оттуда произнес:
- Он все сделал сам, нам остается приставить к нище ипха и засыпать.
Старик все же добился своего - остался, не позволил себя изгнать. Вот что значит конах.
А был уже день третий…
- Лешка, давай так: сейчас хорошенько напоим овец, наложим сено, загоним в пещеру и быстро-быстро пойдем в село - за пять часов дойдем. Переночуем, рано-рано встанем, покушаем горячее и назад. Завтра после обеда будем тут. За это время ничего с овцами не случится. Давай, погнали на водопой. Выгоняй.
- Нет, дядя Оарцхо, Ваш план не годится.
- Почему?
- Да потому, - ответил мальчик, твердо стоя на своем, - сказать Вам почему?
- Скажи.
- Овцы-то, конечно, не подохнут за день, но у Вас молодая жена, которая будет сердиться. А старые родители?
- Что родители? За ними смотрит моя молодая жена. А что ей еще больше делать?
- Если так мало будете бывать дома, то у Вашей молодой жены не будет ребенка.
- Ваи-и! - изумился Оарцхо, - откуда ты это знаешь? Сколько тебе лет?
- Мне пятнадцать, я же говорил. И я знаю, что малыши появляются…
- Лешка! - предупреждающе зарычал Оарцхо, мол, достаточно, слишком далеко не заходи. - Остопарлах *! Все знает. Все!
- Дядя Оарцхо, этому в школе учат.
- Ай, яй-яй! - покачал головой тот, но больше не нашелся, что выразить. - Пойдем?
- Нет, я останусь с овцами, а Вы хоть два дня проведите дома. Родителей порадуйте, с женой побудьте…
- Все-все, хватит, Лешка… - вскинул руки Оарцхо. - Ну, ладно, давай. Я пошел. Что тебе из дома принести?
- Картошки. Ух, как хочу вареной или печеной картошечки.
- Ладно. Принесу.
- И халвы домашней на кукурузной муке.
- Хорошо. Карабин знаешь где лежит?.
- Знаю.
- Только не балуйся, а то беда будет, да и солдаты могут услышать: выстрел в горах далеко слышно.
- Я попусту не буду стрелять - если зверь какой.
Оарцхо сдвинул шапку на затылок и быстро пошел вниз по тропе.
Вот уже второй день он чувствовал необъяснимую тревогу. Что могло случиться? С матерью плохо? Она шестой год сидит в кресле-плетенке: ноги не ходят, а так она здорова, зрение превосходное, кушает хорошо. Может, отец приболел. Ну, если бы что-то такое случилось, за ним пришел бы Марзбик, двоюродный брат. Он себя успокаивал, но душе покойнее от этого не становилось. И мальчик этот тоже… Он оставлял его в горах одного и раньше, вот сегодня ему что-то мерещится. Воллахи *, нельзя так свою душу трепать. Все, что суждено быть - будет и никто это не отвратит. Да и мальчику уже пятнадцать, он вооружен. Кинжал не снимает никогда. Нравится ему носить кинжал. Книгу говорит напишет про свою жизнь в горах, когда война кончится и уедет к себе домой… Ты посмотри, он знает, как дети получаются, а Оарцхо, ей Богу, об этом узнал от парней, когда ему шел семнадцатый, ну, как это дело сотворения человека вообще начинается, то о чем не говорят. А у них об этом в школе рассказывают. Не стыдно потом девочкам и мальчикам друг на друга смотреть? Ладно… Но Лешка хороший! Смелый, не ленивый. А горы любит, больше, чем Оарцхо!. Много знает этих рассказывательных песен, которые стихи называются. Просто слушать охота. Мастера есть люди, эти песни складывать. Он однажды на празднике Революции слыхал такие на ингушском языке. Слова текут, как ручей. Когда кончается, жалко становится. А этот Лешка их знает целый мешок. Хоть и русские песни, но тоже красиво. Слушать приятно, хотя Оарцхо плохо понимает.
- Эшшахь! - вспомнил Оарцхо тот случай, когда в городе за Лешкой гнались базарные люди.
Оарцхо в тот день продал шесть овец из восьми. Остались две овцы и ягненок. Потом в небе самолет загудел, а потом стреляли из пушки. Самолет, говорили, немецкий. Боялись, что бомбу бросит. Базар быстро опустел. Но Оарцхо не бросил своих овец. Он их погнал, спутав вместе, прикрываясь домами. Но бомба, слава Богу, не упала, самолет улетел обратно, откуда прилетел.
- Эй, кунак, держи вора! Держи!
Оарцхо обернулся. По опустевшей улице навстречу к нему бежал подросток, держа на вытянутой руке шампур с шашлыком: наверное, мальчик боялся опустить руку, чтобы не уронить мясо. За мальчиком гнались толстый человек и еще двое.
- Кунак, держи его! А то уйдет.
Как раз, когда поравнялся с Оарцхо, подросток споткнулся о булыжник и упал, шампур отлетел на тротуар. Молодой обогнал круглого и ударил мальчика ногой, обутой в сапог.
- Ой, мама! - скрутился мальчик, схватившись обеими руками за бок.
Тот занес ногу для второго уже прицельного удара, но Оарцхо резким движением отшвырнул его в сторону.
- Ты чего, кунак?
- Ничего. Зачем бьешь? Маленький.
- Он шашлык украл.
- Кушать, наверное, хотел.
- Денег не платил. Он украл. Взял и побежал.
- Нету, наверное, денег.
- А мне какое дело. Да что с ним разговаривать, набить обеим морду! - круглый наступал, воодушевляя остальных. - И вора побить и заступника его гололобого.
- Ты мне морду набить? Ты?!
Оарцхо не в шутку рассердился. Он решительно пошел на круглого. Но «базарные люди» ретировались, отошли на безопасное расстояние и оттуда сделали моральное замечание:
- Чуть что за кинжал хватаются! Так нам воры житья не дадут в городе.
Остальные тоже высказали свои возмущения поведением кунака.
- Яй, круглая бочка. Подожди! - бросил им в догонку Оарцхо. - Где твоя совесть? Три больших человека на одного ребенка - за один шашлык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
На самом гребне горы замаячили фигуры. Они стали спускаться. Человек двадцать.
Да это они за ним идут. И пусть себе идут.
Старик встал во весь рост и приготовил ружье. Один был на лошади, остальные - пешие. Главное не торопиться и не упустить момент.
Он должен успеть перезарядить ружье. Ему вовсе не важно: попадет он или не попадет.
Наверное, они думают, что у него в руке палка. Пусть думают. Он будет стоять спокойно до нужного момента. Еще чуть-чуть.
Этого всадника с такого расстояния можно и сразить, если глаза не подведут. Пора!
Старик вскинул ружье и выстрелил. Он не стал дожидаться результата - смотреть падает тот с коня или нет, стал четкими, привычными движениями заряжать ружье: порох - пыж - шомпол - пуля… Он не успел дослать шомполом пулю - раздались две автоматные очереди. Старик выронил ружье, закачался и упал у самой ямы. «Алхамдуллилах *! Получилось! Я остаюсь здесь!» он перевернулся и плюхнулся в яму, но сознания так и не потерял. Кровь хлестала из ран, руки скользили по мокрой глине. «На вечный одр - в лахт…» Собрав остаток сил он заполз в нищу, лег на спину и испустил дух.
Солдаты дали уже в неживого несколько длинных автоматных очередей и ушли.
Несколько дней могила Старика так и зияла, пока случайно на нее не наткнулись мстители.
Молодой спрыгнул в яму и оттуда произнес:
- Он все сделал сам, нам остается приставить к нище ипха и засыпать.
Старик все же добился своего - остался, не позволил себя изгнать. Вот что значит конах.
А был уже день третий…
- Лешка, давай так: сейчас хорошенько напоим овец, наложим сено, загоним в пещеру и быстро-быстро пойдем в село - за пять часов дойдем. Переночуем, рано-рано встанем, покушаем горячее и назад. Завтра после обеда будем тут. За это время ничего с овцами не случится. Давай, погнали на водопой. Выгоняй.
- Нет, дядя Оарцхо, Ваш план не годится.
- Почему?
- Да потому, - ответил мальчик, твердо стоя на своем, - сказать Вам почему?
- Скажи.
- Овцы-то, конечно, не подохнут за день, но у Вас молодая жена, которая будет сердиться. А старые родители?
- Что родители? За ними смотрит моя молодая жена. А что ей еще больше делать?
- Если так мало будете бывать дома, то у Вашей молодой жены не будет ребенка.
- Ваи-и! - изумился Оарцхо, - откуда ты это знаешь? Сколько тебе лет?
- Мне пятнадцать, я же говорил. И я знаю, что малыши появляются…
- Лешка! - предупреждающе зарычал Оарцхо, мол, достаточно, слишком далеко не заходи. - Остопарлах *! Все знает. Все!
- Дядя Оарцхо, этому в школе учат.
- Ай, яй-яй! - покачал головой тот, но больше не нашелся, что выразить. - Пойдем?
- Нет, я останусь с овцами, а Вы хоть два дня проведите дома. Родителей порадуйте, с женой побудьте…
- Все-все, хватит, Лешка… - вскинул руки Оарцхо. - Ну, ладно, давай. Я пошел. Что тебе из дома принести?
- Картошки. Ух, как хочу вареной или печеной картошечки.
- Ладно. Принесу.
- И халвы домашней на кукурузной муке.
- Хорошо. Карабин знаешь где лежит?.
- Знаю.
- Только не балуйся, а то беда будет, да и солдаты могут услышать: выстрел в горах далеко слышно.
- Я попусту не буду стрелять - если зверь какой.
Оарцхо сдвинул шапку на затылок и быстро пошел вниз по тропе.
Вот уже второй день он чувствовал необъяснимую тревогу. Что могло случиться? С матерью плохо? Она шестой год сидит в кресле-плетенке: ноги не ходят, а так она здорова, зрение превосходное, кушает хорошо. Может, отец приболел. Ну, если бы что-то такое случилось, за ним пришел бы Марзбик, двоюродный брат. Он себя успокаивал, но душе покойнее от этого не становилось. И мальчик этот тоже… Он оставлял его в горах одного и раньше, вот сегодня ему что-то мерещится. Воллахи *, нельзя так свою душу трепать. Все, что суждено быть - будет и никто это не отвратит. Да и мальчику уже пятнадцать, он вооружен. Кинжал не снимает никогда. Нравится ему носить кинжал. Книгу говорит напишет про свою жизнь в горах, когда война кончится и уедет к себе домой… Ты посмотри, он знает, как дети получаются, а Оарцхо, ей Богу, об этом узнал от парней, когда ему шел семнадцатый, ну, как это дело сотворения человека вообще начинается, то о чем не говорят. А у них об этом в школе рассказывают. Не стыдно потом девочкам и мальчикам друг на друга смотреть? Ладно… Но Лешка хороший! Смелый, не ленивый. А горы любит, больше, чем Оарцхо!. Много знает этих рассказывательных песен, которые стихи называются. Просто слушать охота. Мастера есть люди, эти песни складывать. Он однажды на празднике Революции слыхал такие на ингушском языке. Слова текут, как ручей. Когда кончается, жалко становится. А этот Лешка их знает целый мешок. Хоть и русские песни, но тоже красиво. Слушать приятно, хотя Оарцхо плохо понимает.
- Эшшахь! - вспомнил Оарцхо тот случай, когда в городе за Лешкой гнались базарные люди.
Оарцхо в тот день продал шесть овец из восьми. Остались две овцы и ягненок. Потом в небе самолет загудел, а потом стреляли из пушки. Самолет, говорили, немецкий. Боялись, что бомбу бросит. Базар быстро опустел. Но Оарцхо не бросил своих овец. Он их погнал, спутав вместе, прикрываясь домами. Но бомба, слава Богу, не упала, самолет улетел обратно, откуда прилетел.
- Эй, кунак, держи вора! Держи!
Оарцхо обернулся. По опустевшей улице навстречу к нему бежал подросток, держа на вытянутой руке шампур с шашлыком: наверное, мальчик боялся опустить руку, чтобы не уронить мясо. За мальчиком гнались толстый человек и еще двое.
- Кунак, держи его! А то уйдет.
Как раз, когда поравнялся с Оарцхо, подросток споткнулся о булыжник и упал, шампур отлетел на тротуар. Молодой обогнал круглого и ударил мальчика ногой, обутой в сапог.
- Ой, мама! - скрутился мальчик, схватившись обеими руками за бок.
Тот занес ногу для второго уже прицельного удара, но Оарцхо резким движением отшвырнул его в сторону.
- Ты чего, кунак?
- Ничего. Зачем бьешь? Маленький.
- Он шашлык украл.
- Кушать, наверное, хотел.
- Денег не платил. Он украл. Взял и побежал.
- Нету, наверное, денег.
- А мне какое дело. Да что с ним разговаривать, набить обеим морду! - круглый наступал, воодушевляя остальных. - И вора побить и заступника его гололобого.
- Ты мне морду набить? Ты?!
Оарцхо не в шутку рассердился. Он решительно пошел на круглого. Но «базарные люди» ретировались, отошли на безопасное расстояние и оттуда сделали моральное замечание:
- Чуть что за кинжал хватаются! Так нам воры житья не дадут в городе.
Остальные тоже высказали свои возмущения поведением кунака.
- Яй, круглая бочка. Подожди! - бросил им в догонку Оарцхо. - Где твоя совесть? Три больших человека на одного ребенка - за один шашлык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76