На всех присутствующих возлагаются ответственные задания. Завтра нам разъяснят все как положено. Здесь были те, кто руководил этой республикой. С нами эту ночь провел в вагоне и Тамбиев, председатель Верховного Совета. Нас охраняли, как преступников.
22 февраля в 10 часов утра нас провели в правительственный вагон. Там уже во главе стола сидел Берия, рядом сидел генерал Кобулов, Момулов, Серов и еще около двадцати генералов. Собрание вел Нарком Северо-Осетинского НКВД генерал-майор Тикаев. Я заметил, что лица многих генералов сияют от нескрываемой радости. Тикаев сказал так: «Вас собрали для того, чтобы ознакомить с постановлением правительства о переселении с территории Северного Кавказа чеченцев и ингушей. Вы обязаны оказывать помощь войскам в этом вопросе. Чеченцев и ингушей отправляют в другие места с похожими климатическими условиями. Там все готово, чтобы принять переселенцев. Вы будете оказывать содействие, чтобы избежать кровопролитие. Солдаты есть солдаты, у них приказ - пристрелить каждого, кто окажет сопротивление».
А 23 февраля я ушел в мстители.
- Слушай, ты за кого тогда мстишь.
- Я должен отомстить за всех тех, кого убили с моим участием и кого поймали и осудили с моим участием. Вот смотрите, - он спокойными, аккуратными движениями расстегнул пуговицы на полушубке, достал из нагрудного кармана сложенный в четверо лист бумаги. - Читать умеете? Вот фамилии, восемнадцать человек.
- А почему пять человек зачеркнуты?
- За них я уже отомстил. Остались еще тринадцать кровей - из моего долга.
Он сложил аккуратно листок, положил в карман, спокойными движениями застегнул пуговицы на полушубке, вздохнул и проговорил:
- А потом -за себя, за унижение… за то, что меня за собаку держали.
Завещание сестры
Отряд мстителей два дня отбивался от целой роты, как затравленный зверь. Энкеведешники и истребители окружили повстанцев в тесном ущелье, казалось, что спасения им нет, остается одно: сражаться до последнего патрона, а потом с обнаженными кинжалами бросаться на врага, чтобы получить достойную смерть от пуль.
В первый же день от одной очереди пали двое молодых воинов, которых наспех предали земле.
На рассвете третьего дня повстанцы незаметно подползли вплотную к позициям окружавших их энкеведешников и бросились на прорыв там, где их никак не ожидали - они атаковали командный пункт. Гранаты, внезапность и дерзость дали свой результат: они ошеломили натиском противника, прорвались сквозь кольцо окружения и ушли в горы.
Ранения получили все, но они могли двигаться и сражаться. Только один из них упал, сраженный пулей в грудь. Это был Рашид, самый юный из них. Аслан поднял и понес парня до первого привала. Там он попытался сделать другу перевязку, но Рашид взял у Аслана скомканный платок, просунул руку за пазуху и зажал рану.
- Надо уходить… уходить…
Товарищи наскоро соорудили носилки и понесли его, сменяя друг друга.
В сумерках они пришли в назначенное место. Рашид не приходил в сознание. Аслан решил осмотреть рану и наложить нормальную повязку. Когда он расстегнул гимнастерку, то замер с раскрытым ртом: увидел женскую грудь. Аслан украдкой оглянулся на товарищей, наложил бинтовой тампон и туго обвязал башлыком по голому телу. Натянул гимнастерку. Пуговица нагрудного кармана была расстегнута, и оттуда торчал краешек бумаги. Он достал этот листок.
Тут она пришла в себя:
- Читай, Аслан… теперь можно… теперь…
- Тебе лучше? - нагнулся он над раненной, - я найду и приведу к тебе врача, хоть из-под земли достану! Потерпи. Мы уже в безопасности.
Ему показалось, что она улыбнулась. Это она тихо испустила дух.
Он посмотрел на лист, который с одной стороны был исписан карандашом красивым женским почерком.
«Васкет *. Я дочь Хамарзы из Алхастов. Меня зовут Райзат. Я всегда находилась рядом с Асланом, потому что мы из одного тайпа, значит я ему единокровная сестра по нашим обычаям. Всех мужчин отряда я считаю своими родными братьями. Вы не знали, что я девушка, но мне ни разу не пришлось пожалеть, что вступила в ваш отряд, потому что вы люди высокого эздела! Ни одного грубого слова, ни одной недостойной мысли! Моей семьи больше не существует. Все, кроме меня, погибли, и я решила отомстить за кровь родных. Господь помог мне выполнить этот священный нигат *. Я знаю, что однажды буду убита. Когда это случится, прошу братьев помянуть свою сестру в первом же бою…»
В глазах у воина потемнело. Аслан издал сдавленный рык. Друзья бросились к нему.
- Что случилось? Он умер? Да, умер. - Тамада закрыл ей глаза. - Все будем там. Рашид, да примет тебя Аллах! Успокойся, Аслан, я не думал, что ты такой слабый…
Тот молча протянул старшему лист бумаги.
Тамада начал читать про себя. Лицо его искривилось в мучительной гримасе, по щекам потекли слезы. Он прочитал и передал лист другим. Все они вместе дочитали это завещание до конца.
Аслан снял с себя шинель и набросил на усопшую.
Абреки плакали.
Ловушки
- Тамада! В Долине Оленей идет сильный бой. Второй час не смолкает грохот оружия. Там такое творится! Самолет прилетел, две бомбы сбросил. Думаю там наши люди в засаду попали.
Ахмад присел на своей постели и задумался:
- Интересно, Муртаз - зачем наши люди поперлись в Долину Оленей? Глупее маршрута, чем этот, абрек себе выбрать не может.
Смуглое красивое лицо молодого человека напряглось, глаза сузились, будто он хотел отсюда проникнуть взглядом туда, в Долину Оленей, и получше разобраться в том, что там творится на самом деле. А может он хотел пробраться в мысли тамады и понять суть его сомнений?
По виску Муртаза стекали две капли пота, обгоняя друг друга. Муртаз зажмурился и кивнул головой. Ахмад тихо засмеялся.
- Я ничего не понимаю, тамада.
- Подойди сюда, садись рядом. Садись, садись.
Хучбаров достал из нагрудного кармана записную книжку и карандаш.
- Долина Оленей похожа на большую чашу посередине высоких гор. Вот, допустим, это я начертил Долину Оленей. Снизу, с равнины, постепенно углубляясь в горы, поднимается Медвежье ущелье, очень тесное на верху, до того тесное, что в некоторых местах приходится идти по воде, так как боковые тропки пропадают под водой. Вот я рисую это ущелье. Понял?
- Да, тамада.
- Есть еще две тропы: одна - со стороны Ассы, другая - с нашей стороны. Эти тропы, Муртаз, как капканы для крыс. Туда пройти легко, но оттуда выйти… Там столько по бокам мест для засад; небольшим отрядом в пять, десять человек можно уничтожить целый полк. Сиди себе за скалой и постреливай, ты недосягаем, а они - как мухи в бутылке… Не задумали ли комиссары и начальники из НКВД заманить нас в эту «бутылку»? Представь себя в роли бессильной мухи.
- Не дай Бог!
- Скажи, Муртаз, вы близко подбирались к месту боя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
22 февраля в 10 часов утра нас провели в правительственный вагон. Там уже во главе стола сидел Берия, рядом сидел генерал Кобулов, Момулов, Серов и еще около двадцати генералов. Собрание вел Нарком Северо-Осетинского НКВД генерал-майор Тикаев. Я заметил, что лица многих генералов сияют от нескрываемой радости. Тикаев сказал так: «Вас собрали для того, чтобы ознакомить с постановлением правительства о переселении с территории Северного Кавказа чеченцев и ингушей. Вы обязаны оказывать помощь войскам в этом вопросе. Чеченцев и ингушей отправляют в другие места с похожими климатическими условиями. Там все готово, чтобы принять переселенцев. Вы будете оказывать содействие, чтобы избежать кровопролитие. Солдаты есть солдаты, у них приказ - пристрелить каждого, кто окажет сопротивление».
А 23 февраля я ушел в мстители.
- Слушай, ты за кого тогда мстишь.
- Я должен отомстить за всех тех, кого убили с моим участием и кого поймали и осудили с моим участием. Вот смотрите, - он спокойными, аккуратными движениями расстегнул пуговицы на полушубке, достал из нагрудного кармана сложенный в четверо лист бумаги. - Читать умеете? Вот фамилии, восемнадцать человек.
- А почему пять человек зачеркнуты?
- За них я уже отомстил. Остались еще тринадцать кровей - из моего долга.
Он сложил аккуратно листок, положил в карман, спокойными движениями застегнул пуговицы на полушубке, вздохнул и проговорил:
- А потом -за себя, за унижение… за то, что меня за собаку держали.
Завещание сестры
Отряд мстителей два дня отбивался от целой роты, как затравленный зверь. Энкеведешники и истребители окружили повстанцев в тесном ущелье, казалось, что спасения им нет, остается одно: сражаться до последнего патрона, а потом с обнаженными кинжалами бросаться на врага, чтобы получить достойную смерть от пуль.
В первый же день от одной очереди пали двое молодых воинов, которых наспех предали земле.
На рассвете третьего дня повстанцы незаметно подползли вплотную к позициям окружавших их энкеведешников и бросились на прорыв там, где их никак не ожидали - они атаковали командный пункт. Гранаты, внезапность и дерзость дали свой результат: они ошеломили натиском противника, прорвались сквозь кольцо окружения и ушли в горы.
Ранения получили все, но они могли двигаться и сражаться. Только один из них упал, сраженный пулей в грудь. Это был Рашид, самый юный из них. Аслан поднял и понес парня до первого привала. Там он попытался сделать другу перевязку, но Рашид взял у Аслана скомканный платок, просунул руку за пазуху и зажал рану.
- Надо уходить… уходить…
Товарищи наскоро соорудили носилки и понесли его, сменяя друг друга.
В сумерках они пришли в назначенное место. Рашид не приходил в сознание. Аслан решил осмотреть рану и наложить нормальную повязку. Когда он расстегнул гимнастерку, то замер с раскрытым ртом: увидел женскую грудь. Аслан украдкой оглянулся на товарищей, наложил бинтовой тампон и туго обвязал башлыком по голому телу. Натянул гимнастерку. Пуговица нагрудного кармана была расстегнута, и оттуда торчал краешек бумаги. Он достал этот листок.
Тут она пришла в себя:
- Читай, Аслан… теперь можно… теперь…
- Тебе лучше? - нагнулся он над раненной, - я найду и приведу к тебе врача, хоть из-под земли достану! Потерпи. Мы уже в безопасности.
Ему показалось, что она улыбнулась. Это она тихо испустила дух.
Он посмотрел на лист, который с одной стороны был исписан карандашом красивым женским почерком.
«Васкет *. Я дочь Хамарзы из Алхастов. Меня зовут Райзат. Я всегда находилась рядом с Асланом, потому что мы из одного тайпа, значит я ему единокровная сестра по нашим обычаям. Всех мужчин отряда я считаю своими родными братьями. Вы не знали, что я девушка, но мне ни разу не пришлось пожалеть, что вступила в ваш отряд, потому что вы люди высокого эздела! Ни одного грубого слова, ни одной недостойной мысли! Моей семьи больше не существует. Все, кроме меня, погибли, и я решила отомстить за кровь родных. Господь помог мне выполнить этот священный нигат *. Я знаю, что однажды буду убита. Когда это случится, прошу братьев помянуть свою сестру в первом же бою…»
В глазах у воина потемнело. Аслан издал сдавленный рык. Друзья бросились к нему.
- Что случилось? Он умер? Да, умер. - Тамада закрыл ей глаза. - Все будем там. Рашид, да примет тебя Аллах! Успокойся, Аслан, я не думал, что ты такой слабый…
Тот молча протянул старшему лист бумаги.
Тамада начал читать про себя. Лицо его искривилось в мучительной гримасе, по щекам потекли слезы. Он прочитал и передал лист другим. Все они вместе дочитали это завещание до конца.
Аслан снял с себя шинель и набросил на усопшую.
Абреки плакали.
Ловушки
- Тамада! В Долине Оленей идет сильный бой. Второй час не смолкает грохот оружия. Там такое творится! Самолет прилетел, две бомбы сбросил. Думаю там наши люди в засаду попали.
Ахмад присел на своей постели и задумался:
- Интересно, Муртаз - зачем наши люди поперлись в Долину Оленей? Глупее маршрута, чем этот, абрек себе выбрать не может.
Смуглое красивое лицо молодого человека напряглось, глаза сузились, будто он хотел отсюда проникнуть взглядом туда, в Долину Оленей, и получше разобраться в том, что там творится на самом деле. А может он хотел пробраться в мысли тамады и понять суть его сомнений?
По виску Муртаза стекали две капли пота, обгоняя друг друга. Муртаз зажмурился и кивнул головой. Ахмад тихо засмеялся.
- Я ничего не понимаю, тамада.
- Подойди сюда, садись рядом. Садись, садись.
Хучбаров достал из нагрудного кармана записную книжку и карандаш.
- Долина Оленей похожа на большую чашу посередине высоких гор. Вот, допустим, это я начертил Долину Оленей. Снизу, с равнины, постепенно углубляясь в горы, поднимается Медвежье ущелье, очень тесное на верху, до того тесное, что в некоторых местах приходится идти по воде, так как боковые тропки пропадают под водой. Вот я рисую это ущелье. Понял?
- Да, тамада.
- Есть еще две тропы: одна - со стороны Ассы, другая - с нашей стороны. Эти тропы, Муртаз, как капканы для крыс. Туда пройти легко, но оттуда выйти… Там столько по бокам мест для засад; небольшим отрядом в пять, десять человек можно уничтожить целый полк. Сиди себе за скалой и постреливай, ты недосягаем, а они - как мухи в бутылке… Не задумали ли комиссары и начальники из НКВД заманить нас в эту «бутылку»? Представь себя в роли бессильной мухи.
- Не дай Бог!
- Скажи, Муртаз, вы близко подбирались к месту боя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76