На Латифа было страшно смотреть.
Урок тамады
Муртаз понял, что тамада хочет ему что-то сказать, но так чтобы другие не услышали.
Они шли рядом, приотстав от остальных. Ахмад держал руку на плече своего товарища. Такая у него была привычка. Это он собирался с мыслями, перед тем как изложить очень важное.
- Муртаз, в твоем лице Господь даровал мне боевого товарища и младшего брата - не каждому тамаде выпадает такой жребий.
- Воллахи, тамада, я ценю твое отношение к себе, но в отряде ни один не хуже меня…
- Вот. Этими словами ты подтвердил мои слова: ты себя считаешь не лучше других, а наравне с ними. Так?
- Так, тамада! Может даже я хуже других.
- С этим не согласен. А теперь выслушай мои замечания. Говорю как с младшим братом. Муртаз, когда ты разговариваешь, то постоянно подчеркиваешь, что мы мусульмане-братья. А в нашем отряде был Богданов Вадим, которому ты, Муртаз, две недели назад собственноручно выкопал могилу. Я видел, как ты плакал и не стеснялся своих слез. А почему, Муртаз?
- Но, тамада, ты же сам знаешь, какой он человек был… - пробубнил молодой абрек.
- Ты не считал его своим братом?
- Считал.
- Но он был русский и не был мусульманином. А Саша Малышов тебе не брат? Он не отдаст свою жизнь, чтобы спасти тебя? А грузин Вепхия? А хевсуры из рода Гигаури, которые прикрывали нас, когда мы выносили наших раненых? А осетин Ирбек? Он тебе не брат?
- Брат… самый родной брат, клянусь Аллахом!
- Муртаз, я тоже мусульманин и горжусь тем, что я им родился. Но в мире есть люди других религий, например, христиане. Нам в этих горах не надо делиться. Мы все - братья, кто ходит по этим тропам, кто пьет эту воду, кто прикрывается от пуль этими скалами, все, кто поднялся на священную войну против самого грязного и коварного тирана из тех, что были в прошлом и есть сейчас.
Слова тамады проникли в самое сердце молодого абрека, он чувствовал в душе что-то новое, светлое, нерушимое.
Шли долго молча. Заговорил снова Ахмад:
- Мы все умрем, Муртаз. У каждого - свой час. Но наступит Судный День. Представь себе такую картину: всем нашим отрядом мы предстаем перед Высшим Судом. Честно отвечаем на все вопросы. Проверяют по Таптару. Все верно, говорят. А потом Вепхию, Ирбека Саухалова, братьев Гигаури, Сашу Малышева и твоего друга Вадима Богданова - всех христиан, отделяют от нас и направляют к одним законченным воротам, а нас, мусульман - к воротам рая. Что ты будешь чувствовать?…
Они остановились. Ахмад повторил свой вопрос:
- Что ты будешь чувствовать, глядя вослед своим боевым товарищам, нет, братьям, которых ведут к воротам Ада, только за то, что они исповедовали свою религию. А в этих диких горах они делились с тобой по-братски последней корочкой чурека, спешили на помощь тем, кто попал в беду, готовые умереть за их спасение: или это не так, Муртаз? Или это не случается с нами почти ежедневно. А?
Ахмад развел руками и зашагал прочь. Лицо Муратаза искривилось, и он побежал за уходящим.
- Такого не допустит Господь! Нет! Скажи мне, тамада. Разве героям место в Аду? - Он ухватил старшего за рукав. - Там, где свершается величайшая справедливость, такое невозможно. Скажи, тамада!
- Сам подумай, Муртаз. - Ахмад быстрыми гибкими шагами стал догонять остальных.
НА ПЕРЕВАЛЕ ИЛИ СУДЬБЫ НЕПОКОРНЫХ
Наследство отца
Нюрка бросила тяпку и во весь дух побежала на край поля.
- Деда, чего они? Глянь!
Там росла молодая дикая черешня, а в ее густой тени стояла колыбелька. Двое странных мужчин смотрели то на малыша, сопевшего во сне, то на бегущую мать.
Старик побежал тоже.
- Вы кто? Вам чего? - Нюрка загородила собой колыбель.
- Тебя зовут Нюркой Смальцовой?
- Нюркой, а что?
- А это, - мужчина кивнул на малыша, - сын Лешки?
- Ну, сын… - она начала догадываться. - Лешкин…
Холодом дохнуло по нутру юной женщины.
Мужчина неторопливо достал из-за пазухи пуховой башлык. Он развернул его - а внутри кинжал с поясом. Башлык он повесил на дужку колыбели, а кинжал с поясом положил рядом с малышом.
- Как зовут сына?
- Андрюша.
- Андрей, мы выполнили предсмертную просьбу твоего отца. Дай Бог, чтобы ты вырос такой же честный и добрый, как он, но да будет твоя жизнь мирной.
Они повернулись и пошли. Тут в спину им кинжалом ударил женский плач. Оба вздрогнули, как от резкой боли и заторопились
- Они тебя обидели? - дед ничего не понимал.
Нюрка упала на колени перед люлькой, обхватила сына и запричитала:
- Сиротиночка ты моя…
Лаврентий и Курьер
(последняя встреча )
Его вели на суд трое: два полковника по бокам и генерал сзади. У конвоя - пистолеты в руках.
Откуда ни возьмись навстречу Курьер. Душа Лаврентия оживилась надеждой:
- Вы видите? Вы знаете уже?… Вы пришли меня спасти?…
Вся процессия остановилась, как по немой команде.
«Значит, он в силе, как прежде… Как всегда! Они встали, как он подошел!»
- Вы пришли спасти меня! Правда? Мы тогда говорили…
- Эх, Лаврушка-Иудушка! Дурачок грузинский! Иссяк ты, вышел весь, кончился. Теперь-то понял, небось, в чем твоя особая миссия? А? бумажка ты, которой подтираются, всего-навсего. Ну, подтерлись мы тобой. Воняешь теперь! Куда более годишься? В расход! В расход!
Он пошел прочь, шаркая ногами.
- Почему стоим? Вперед! - скомандовал генерал.
- Постойте же… - рванулся, было, Лаврентий, но два дюжих полковника поволокли его. - Строил же я эту Империю, будь она проклята!… Себя не жалел и других не жалел… Но она не складывается никак. Будь она проклята!…
Они соединились
На Новогодний праздник 1944 года Анна приехала в Базоркино. Родственники посчитали, что она решила провести свободные два дня у свекра, тем более что в городе у нее других родственников и нет. Брат в Армии, пока еще, слава Богу, жив и здоров, хотя дважды был ранен, но не тяжело.
Анна подобрала момент, когда в комнате кроме свекра и нее никого не было, поставила себе стул рядом и села - такое право она получила от Солта, после случая в горах несколько лет тому назад.
- Воти, слушай меня. Я скажу тебе, что уже точно знаю: ингушей будут отсюда всех выселять в Казахстан и Среднюю Азию, всех до единого. Я работаю в госпитале. Наш начальник очень хорошо ко мне относится. А у него большие связи среди военных…
- Дочка, такие слухи здесь тоже ходят, но наш мулла, очень правдивый человек, на пятничном молебне поклялся Кораном, что это неправда, эти слухи распространяют плохие люди. Я верю мулле. Клятва на Коране…
- Воти, ингуши - простые, доверчивые люди. А муллы тоже ингуши. Им говорят - они верят. Их обманывают, клянясь Кораном, те, кто в Коран не верят. Воти, наш народ отсюда переселят. Это будет скоро, скоро. В стране голод. Нужно заготовить продукты и предупредить родных. Я специально приехала. Теплую одежду купите. Воти, пожалуйста, послушайся меня, а то…
- Ты, Анна, женщинам такое не говори:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Урок тамады
Муртаз понял, что тамада хочет ему что-то сказать, но так чтобы другие не услышали.
Они шли рядом, приотстав от остальных. Ахмад держал руку на плече своего товарища. Такая у него была привычка. Это он собирался с мыслями, перед тем как изложить очень важное.
- Муртаз, в твоем лице Господь даровал мне боевого товарища и младшего брата - не каждому тамаде выпадает такой жребий.
- Воллахи, тамада, я ценю твое отношение к себе, но в отряде ни один не хуже меня…
- Вот. Этими словами ты подтвердил мои слова: ты себя считаешь не лучше других, а наравне с ними. Так?
- Так, тамада! Может даже я хуже других.
- С этим не согласен. А теперь выслушай мои замечания. Говорю как с младшим братом. Муртаз, когда ты разговариваешь, то постоянно подчеркиваешь, что мы мусульмане-братья. А в нашем отряде был Богданов Вадим, которому ты, Муртаз, две недели назад собственноручно выкопал могилу. Я видел, как ты плакал и не стеснялся своих слез. А почему, Муртаз?
- Но, тамада, ты же сам знаешь, какой он человек был… - пробубнил молодой абрек.
- Ты не считал его своим братом?
- Считал.
- Но он был русский и не был мусульманином. А Саша Малышов тебе не брат? Он не отдаст свою жизнь, чтобы спасти тебя? А грузин Вепхия? А хевсуры из рода Гигаури, которые прикрывали нас, когда мы выносили наших раненых? А осетин Ирбек? Он тебе не брат?
- Брат… самый родной брат, клянусь Аллахом!
- Муртаз, я тоже мусульманин и горжусь тем, что я им родился. Но в мире есть люди других религий, например, христиане. Нам в этих горах не надо делиться. Мы все - братья, кто ходит по этим тропам, кто пьет эту воду, кто прикрывается от пуль этими скалами, все, кто поднялся на священную войну против самого грязного и коварного тирана из тех, что были в прошлом и есть сейчас.
Слова тамады проникли в самое сердце молодого абрека, он чувствовал в душе что-то новое, светлое, нерушимое.
Шли долго молча. Заговорил снова Ахмад:
- Мы все умрем, Муртаз. У каждого - свой час. Но наступит Судный День. Представь себе такую картину: всем нашим отрядом мы предстаем перед Высшим Судом. Честно отвечаем на все вопросы. Проверяют по Таптару. Все верно, говорят. А потом Вепхию, Ирбека Саухалова, братьев Гигаури, Сашу Малышева и твоего друга Вадима Богданова - всех христиан, отделяют от нас и направляют к одним законченным воротам, а нас, мусульман - к воротам рая. Что ты будешь чувствовать?…
Они остановились. Ахмад повторил свой вопрос:
- Что ты будешь чувствовать, глядя вослед своим боевым товарищам, нет, братьям, которых ведут к воротам Ада, только за то, что они исповедовали свою религию. А в этих диких горах они делились с тобой по-братски последней корочкой чурека, спешили на помощь тем, кто попал в беду, готовые умереть за их спасение: или это не так, Муртаз? Или это не случается с нами почти ежедневно. А?
Ахмад развел руками и зашагал прочь. Лицо Муратаза искривилось, и он побежал за уходящим.
- Такого не допустит Господь! Нет! Скажи мне, тамада. Разве героям место в Аду? - Он ухватил старшего за рукав. - Там, где свершается величайшая справедливость, такое невозможно. Скажи, тамада!
- Сам подумай, Муртаз. - Ахмад быстрыми гибкими шагами стал догонять остальных.
НА ПЕРЕВАЛЕ ИЛИ СУДЬБЫ НЕПОКОРНЫХ
Наследство отца
Нюрка бросила тяпку и во весь дух побежала на край поля.
- Деда, чего они? Глянь!
Там росла молодая дикая черешня, а в ее густой тени стояла колыбелька. Двое странных мужчин смотрели то на малыша, сопевшего во сне, то на бегущую мать.
Старик побежал тоже.
- Вы кто? Вам чего? - Нюрка загородила собой колыбель.
- Тебя зовут Нюркой Смальцовой?
- Нюркой, а что?
- А это, - мужчина кивнул на малыша, - сын Лешки?
- Ну, сын… - она начала догадываться. - Лешкин…
Холодом дохнуло по нутру юной женщины.
Мужчина неторопливо достал из-за пазухи пуховой башлык. Он развернул его - а внутри кинжал с поясом. Башлык он повесил на дужку колыбели, а кинжал с поясом положил рядом с малышом.
- Как зовут сына?
- Андрюша.
- Андрей, мы выполнили предсмертную просьбу твоего отца. Дай Бог, чтобы ты вырос такой же честный и добрый, как он, но да будет твоя жизнь мирной.
Они повернулись и пошли. Тут в спину им кинжалом ударил женский плач. Оба вздрогнули, как от резкой боли и заторопились
- Они тебя обидели? - дед ничего не понимал.
Нюрка упала на колени перед люлькой, обхватила сына и запричитала:
- Сиротиночка ты моя…
Лаврентий и Курьер
(последняя встреча )
Его вели на суд трое: два полковника по бокам и генерал сзади. У конвоя - пистолеты в руках.
Откуда ни возьмись навстречу Курьер. Душа Лаврентия оживилась надеждой:
- Вы видите? Вы знаете уже?… Вы пришли меня спасти?…
Вся процессия остановилась, как по немой команде.
«Значит, он в силе, как прежде… Как всегда! Они встали, как он подошел!»
- Вы пришли спасти меня! Правда? Мы тогда говорили…
- Эх, Лаврушка-Иудушка! Дурачок грузинский! Иссяк ты, вышел весь, кончился. Теперь-то понял, небось, в чем твоя особая миссия? А? бумажка ты, которой подтираются, всего-навсего. Ну, подтерлись мы тобой. Воняешь теперь! Куда более годишься? В расход! В расход!
Он пошел прочь, шаркая ногами.
- Почему стоим? Вперед! - скомандовал генерал.
- Постойте же… - рванулся, было, Лаврентий, но два дюжих полковника поволокли его. - Строил же я эту Империю, будь она проклята!… Себя не жалел и других не жалел… Но она не складывается никак. Будь она проклята!…
Они соединились
На Новогодний праздник 1944 года Анна приехала в Базоркино. Родственники посчитали, что она решила провести свободные два дня у свекра, тем более что в городе у нее других родственников и нет. Брат в Армии, пока еще, слава Богу, жив и здоров, хотя дважды был ранен, но не тяжело.
Анна подобрала момент, когда в комнате кроме свекра и нее никого не было, поставила себе стул рядом и села - такое право она получила от Солта, после случая в горах несколько лет тому назад.
- Воти, слушай меня. Я скажу тебе, что уже точно знаю: ингушей будут отсюда всех выселять в Казахстан и Среднюю Азию, всех до единого. Я работаю в госпитале. Наш начальник очень хорошо ко мне относится. А у него большие связи среди военных…
- Дочка, такие слухи здесь тоже ходят, но наш мулла, очень правдивый человек, на пятничном молебне поклялся Кораном, что это неправда, эти слухи распространяют плохие люди. Я верю мулле. Клятва на Коране…
- Воти, ингуши - простые, доверчивые люди. А муллы тоже ингуши. Им говорят - они верят. Их обманывают, клянясь Кораном, те, кто в Коран не верят. Воти, наш народ отсюда переселят. Это будет скоро, скоро. В стране голод. Нужно заготовить продукты и предупредить родных. Я специально приехала. Теплую одежду купите. Воти, пожалуйста, послушайся меня, а то…
- Ты, Анна, женщинам такое не говори:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76