ходишь у фуфайки литом, аж страшно дывиться. А во-вторых, тыркаешь на дитвору, а дэсь-колысь и батогом стигаешь.
– Так то колы було, два роки тому назад, а зараз я лучше, чим до своих диток, до них, а БОНЫ бигають все одно.
– Подход надо иметь, як и до всякого живого, по-доброму надо, чи конфету дай пацану, а чи ще якусь игрушку, щоб диты-на до тебе сама липла.
Так и поступил Злыдень. Конфет принес, игрушки кое-какие достал. Стал предлагать детям, и так уж ласково завлекал Злыдень, и про болезни свои рассказал, чтобы жалость вызвать, а все равно дети, как только увидели Каменюку, так все рванулись как сумасшедшие к завхозу, оставив бедного Гришку в непонятном одиночестве. Но в тот день удалось Злыдню все же что-то подслушать у Каменюки, и попробовал он применить волшебное Каменюкино слово. Тренировался Злыдень долго, боясь перепутать подслушанный Каменюкин текст, и когда понял, что все воспроизводит его глотка в точности, приступил к делу.
– А ну, слухай сюды,- обратился он к шестиклашкам.- От ту солому бачите, так ее надо занести ближе к скирде. Дам десять очков.
– Вы не имеете права.
– Як цэ я не имею права?
– А потому что вы не член жюри.
Злыдень в этот же день пришел в Совет игры и стал проситься, чтобы его избрали членом жюри. Когда вопрос о введении Злыдня в жюри игры уже почти решился, прибежали двое первоклассников:
– Там хлопци дерутся,- сказали они.
А случилось вот что. Стал накрапывать дождь, и Каменюка, чтобы ускорить перетаскивание досок под навес, еще десяток ребят направил в помощь группе Реброва, пообещав им сто очков.
– Мы сами управимся,- сказал Ребров однокашникам.
– И мы хотим,- настаивали пришельцы.
Вот тогда-то и случилась драка. Выявилась и метода Каме-нкжи, которая была тут же подвергнута суровому осуждению.
– Я же не лично для себя использовал игру. Я же для дела. Для общества старался,- оправдывался завхоз.
Эти аргументы только частично спасли Каменюку. Все же по настоянию большинства он был выведен из жюри, а система баллов была заменена системой вымпелов: пятьдесят тематических вымпелов было приготовлено. Среди них самыми ценными были такие: «Доброе дело», «Труд- высшая радость», «Поэзия», «Знание – сила», «Техническое творчество», «Смекалка, сноровка, смелость» и другие.
Председателем жюри был назначен Витя Школьников.
Загадкой для всех оставалось содержание шифра «Икс-Игрек-Зет». А я держался, не раскрывал секрета. Говорил:
– Это самые великие ценности на земле. Придет время, и каждый из вас поймет это. Уже сейчас многие начинают постигать мир этих ценностей, которые проглядывают всюду: и в сборниках стихов, представленных двадцатью группами нашего общества, и в тракторе, собранном силами отряда Славы Деревянко, и в наших садах, где зреют яблоки, груши и виноград, и в удивительных успехах, которые обозначились в нашей учебе.
Пока я нагнетал загадочность и медленно шел к раскрытию тайн вместе с детьми, Шаров гнул другую линию, и она, по-прежнему я так считал, была не менее важной, чем мои ценности, которые я пока не раскрывал до конца. Шаров создавал основу этих ценностей – изобилие. Реально ощутимое изобилие. Это изобилие кудахтало и крякало, пищало и хрюкало! Возвышалось в лесах. Тарахтело и гудело машинами. Скрипело телегами, ломилось полнотой амбаров, погребов и сараев. При-родность Шарова обрела себя. Он даже кабинет свой уступил под сто крохотных утят, которые спали в тепле, здесь же, в кабинете, выполняли свою нужду, нежились на соломке и с нетерпением ждали кормильцев – отряд Коли Почечкина под названием «Синяя птица».
В библиотеке тоже временно был устроен птичник: здесь были гусята, которых хоть и отгородили от стеллажей с книгами, но которые никак не могли оставаться безразличными к книжным полкам, то и дело прорывались к многотомьям. Конюшня была перестроена, и Майка с Васькой наслаждались теплым, хорошим кормом и душевными разговорами Злыдня с ребятами.
Петровна по совместительству теперь работала в свинарне; забот у нее поубавилось: были сооружены настоящие туалеты, не облицованные, правда, кафелем, но с настоящими унитазами – дернешь за цепочку – ж-жить – и сколько нужно воды выльется: и нет дурного запаха, и нет хлопот, в памяти только остались. Смола построил с ребятами новый стадион, где были настоящие ворота с белой сеткой, розовато-фиолетовые гаревые дорожки и необходимый инвентарь.
Но самой большой гордостью нашей был, конечно, настоящий фехтовальный зал. Здесь велись бои наступательные, оборонительные, маневренные, позиционные, выжидательные и скоротечные. У каждого ребенка отрабатывалась своя фехтовальная доктрина, своя манера ведения боя и даже свои неуловимые интонации в отдельных фрагментах фехтовального салюта, когда в изяществе клинок вертикально вверх бежал, а гарда оказывалась на уровне подбородка, и легкие звенящие батманы, глухие уколы, регистрируемые электрофиксатором, и защиты, и контрзащиты, и опережающие ремизы и финты, и комбинированные системы действий,- нет, не опишешь всего, это все надо было увидеть – в красках, звуках, в стремительной щедрости засечь в душе своей.
К этому времени Дятел уже разработал теорию «Соотношения левой и правой двигательных систем как основы оптимизации познавательных способностей школьников». Теория была высоко оценена в институтах левого и правого полушария, поскольку оба научно-исследовательских института подготовили совместно комплексную программу, гарантирующую значительное улучшение школьного дела. Всю практическую часть в соответствии с теорией Дятла вел Смола.
Я всячески сопротивлялся новым опытам, которые пытался провести Смола, суть которых состояла в использовании электрошока на одну из сторон с целью выяснения реакции и соответствующих изменений в человеческой целостности. Смола упорно доказывал вместе с разными учеными, что при поражении электрошоком левого полушария правая сторона становится более агрессивной, чего не наблюдается у левой стороны, и прочее… Я в эти завихрения не верил, а вот опыт с переводом левши на правшу и наоборот меня заинтересовал определенно, поскольку никаких травмирующих действий типа электрошока не допускалось.
К тому же Дятел добился того, чтобы в школу завезли для различных замеров новейшее заграничное оборудование, что также свидетельствовало о нашем достигнутом изобилии. Об изобилии особо. Оно всем не давало покоя. Школа была оснащена как солидный исследовательский центр. Шпыкало, новый завуч, все классы приспособил под кабинеты: здесь были пульты, новейшие технические средства, киноаппараты, десятки кнопок прибавлялось ежемесячно: все переводилось на современные рельсы. Двести гектаров земли да плюс мастерские, фермы и огороды давали такой доход, что у нас появился миллионный спецсчет, и игры пошли другие – хоть в походы иди на Кавказ, а хоть на Урал, а хоть новые приобретения делай или одежду для архаровцев шей из самой красивой материи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Так то колы було, два роки тому назад, а зараз я лучше, чим до своих диток, до них, а БОНЫ бигають все одно.
– Подход надо иметь, як и до всякого живого, по-доброму надо, чи конфету дай пацану, а чи ще якусь игрушку, щоб диты-на до тебе сама липла.
Так и поступил Злыдень. Конфет принес, игрушки кое-какие достал. Стал предлагать детям, и так уж ласково завлекал Злыдень, и про болезни свои рассказал, чтобы жалость вызвать, а все равно дети, как только увидели Каменюку, так все рванулись как сумасшедшие к завхозу, оставив бедного Гришку в непонятном одиночестве. Но в тот день удалось Злыдню все же что-то подслушать у Каменюки, и попробовал он применить волшебное Каменюкино слово. Тренировался Злыдень долго, боясь перепутать подслушанный Каменюкин текст, и когда понял, что все воспроизводит его глотка в точности, приступил к делу.
– А ну, слухай сюды,- обратился он к шестиклашкам.- От ту солому бачите, так ее надо занести ближе к скирде. Дам десять очков.
– Вы не имеете права.
– Як цэ я не имею права?
– А потому что вы не член жюри.
Злыдень в этот же день пришел в Совет игры и стал проситься, чтобы его избрали членом жюри. Когда вопрос о введении Злыдня в жюри игры уже почти решился, прибежали двое первоклассников:
– Там хлопци дерутся,- сказали они.
А случилось вот что. Стал накрапывать дождь, и Каменюка, чтобы ускорить перетаскивание досок под навес, еще десяток ребят направил в помощь группе Реброва, пообещав им сто очков.
– Мы сами управимся,- сказал Ребров однокашникам.
– И мы хотим,- настаивали пришельцы.
Вот тогда-то и случилась драка. Выявилась и метода Каме-нкжи, которая была тут же подвергнута суровому осуждению.
– Я же не лично для себя использовал игру. Я же для дела. Для общества старался,- оправдывался завхоз.
Эти аргументы только частично спасли Каменюку. Все же по настоянию большинства он был выведен из жюри, а система баллов была заменена системой вымпелов: пятьдесят тематических вымпелов было приготовлено. Среди них самыми ценными были такие: «Доброе дело», «Труд- высшая радость», «Поэзия», «Знание – сила», «Техническое творчество», «Смекалка, сноровка, смелость» и другие.
Председателем жюри был назначен Витя Школьников.
Загадкой для всех оставалось содержание шифра «Икс-Игрек-Зет». А я держался, не раскрывал секрета. Говорил:
– Это самые великие ценности на земле. Придет время, и каждый из вас поймет это. Уже сейчас многие начинают постигать мир этих ценностей, которые проглядывают всюду: и в сборниках стихов, представленных двадцатью группами нашего общества, и в тракторе, собранном силами отряда Славы Деревянко, и в наших садах, где зреют яблоки, груши и виноград, и в удивительных успехах, которые обозначились в нашей учебе.
Пока я нагнетал загадочность и медленно шел к раскрытию тайн вместе с детьми, Шаров гнул другую линию, и она, по-прежнему я так считал, была не менее важной, чем мои ценности, которые я пока не раскрывал до конца. Шаров создавал основу этих ценностей – изобилие. Реально ощутимое изобилие. Это изобилие кудахтало и крякало, пищало и хрюкало! Возвышалось в лесах. Тарахтело и гудело машинами. Скрипело телегами, ломилось полнотой амбаров, погребов и сараев. При-родность Шарова обрела себя. Он даже кабинет свой уступил под сто крохотных утят, которые спали в тепле, здесь же, в кабинете, выполняли свою нужду, нежились на соломке и с нетерпением ждали кормильцев – отряд Коли Почечкина под названием «Синяя птица».
В библиотеке тоже временно был устроен птичник: здесь были гусята, которых хоть и отгородили от стеллажей с книгами, но которые никак не могли оставаться безразличными к книжным полкам, то и дело прорывались к многотомьям. Конюшня была перестроена, и Майка с Васькой наслаждались теплым, хорошим кормом и душевными разговорами Злыдня с ребятами.
Петровна по совместительству теперь работала в свинарне; забот у нее поубавилось: были сооружены настоящие туалеты, не облицованные, правда, кафелем, но с настоящими унитазами – дернешь за цепочку – ж-жить – и сколько нужно воды выльется: и нет дурного запаха, и нет хлопот, в памяти только остались. Смола построил с ребятами новый стадион, где были настоящие ворота с белой сеткой, розовато-фиолетовые гаревые дорожки и необходимый инвентарь.
Но самой большой гордостью нашей был, конечно, настоящий фехтовальный зал. Здесь велись бои наступательные, оборонительные, маневренные, позиционные, выжидательные и скоротечные. У каждого ребенка отрабатывалась своя фехтовальная доктрина, своя манера ведения боя и даже свои неуловимые интонации в отдельных фрагментах фехтовального салюта, когда в изяществе клинок вертикально вверх бежал, а гарда оказывалась на уровне подбородка, и легкие звенящие батманы, глухие уколы, регистрируемые электрофиксатором, и защиты, и контрзащиты, и опережающие ремизы и финты, и комбинированные системы действий,- нет, не опишешь всего, это все надо было увидеть – в красках, звуках, в стремительной щедрости засечь в душе своей.
К этому времени Дятел уже разработал теорию «Соотношения левой и правой двигательных систем как основы оптимизации познавательных способностей школьников». Теория была высоко оценена в институтах левого и правого полушария, поскольку оба научно-исследовательских института подготовили совместно комплексную программу, гарантирующую значительное улучшение школьного дела. Всю практическую часть в соответствии с теорией Дятла вел Смола.
Я всячески сопротивлялся новым опытам, которые пытался провести Смола, суть которых состояла в использовании электрошока на одну из сторон с целью выяснения реакции и соответствующих изменений в человеческой целостности. Смола упорно доказывал вместе с разными учеными, что при поражении электрошоком левого полушария правая сторона становится более агрессивной, чего не наблюдается у левой стороны, и прочее… Я в эти завихрения не верил, а вот опыт с переводом левши на правшу и наоборот меня заинтересовал определенно, поскольку никаких травмирующих действий типа электрошока не допускалось.
К тому же Дятел добился того, чтобы в школу завезли для различных замеров новейшее заграничное оборудование, что также свидетельствовало о нашем достигнутом изобилии. Об изобилии особо. Оно всем не давало покоя. Школа была оснащена как солидный исследовательский центр. Шпыкало, новый завуч, все классы приспособил под кабинеты: здесь были пульты, новейшие технические средства, киноаппараты, десятки кнопок прибавлялось ежемесячно: все переводилось на современные рельсы. Двести гектаров земли да плюс мастерские, фермы и огороды давали такой доход, что у нас появился миллионный спецсчет, и игры пошли другие – хоть в походы иди на Кавказ, а хоть на Урал, а хоть новые приобретения делай или одежду для архаровцев шей из самой красивой материи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114