– Идет до?..
– О господи, м-м-м, до Кингстона. Да, в Кингстон через Кью-Бридж и Ричмонд.
– Великолепно. А номер 48?
– От Лондонского моста до Уолтамстоу через… Шордитч и Хэкни-Сентрал.
– Очень впечатляет. И наконец, – сказал он, – номер 68а.
– О, я знаю этот маршрут. М-м… от площади «Слон и замок» к Южному Кройдону через Кемберуэл и Херн-Хилл, – заключила я весело.
– Ох, Тиффани, – сказал Довольно Успешный, – ты такая умница. – И снова меня поцеловал. – Тиффани?
– Да?
Я взглянула в его карие глаза, а он снова потянул мою руку, мою левую руку и снова стал перебирать мои пальцы.
– Знаешь, Тиффани, «„Бриллианс" творит чудеса…»
– Творит чудеса? – переспросила я слабым голосом.
– Да. И я хотел просто спросить… как-нибудь потом… учитывая мои изменившиеся обстоятельства, мог бы я заинтересовать тебя… полной занятостью?
– О… ну… я не… я не…
– Потому что, понимаешь, Тиффани, – он посмотрел на меня, – это настоящее, ведь так?
Я засмеялась:
– Ну, я не знаю…
– Мы это чувствуем, да? – добавил он с вопросительной улыбкой.
– Ну да… да… может быть, – призналась я. – Возможно… я…
– Да, – сказал он. – Я думаю, мы это чувствуем. И я чувствую, что мы должны быть вместе, Тиффани, ты и я, «Потому что жизнь достаточно сложна».
Неподалеку слева от нас сидела на зеленой лужайке молодая женщина с маленьким мальчиком. Она читала ему «Ветер в ивах». Я поглядывала на них краем глаза. Они сидели на траве скрестив ноги. Она была скорее похожа на няню, чем на мать; мальчик слушал ее с восторгом, время от времени глядя на картинки.
– «Крыс прошел по маленькой тропинке вперед… – читала женщина, – … по своей привычке. Он сгорбился, глаза его уткнулись в серую дорогу, которая лежала перед ним; он не замечал бедного Крота, когда вдруг до него донесся призыв и пронзил его, словно электрическим током».
– А почему тесть навязал вам это условие? – спросила я. – Ну, чтобы никогда не покидать Оливию.
– Потому что это произошло с ним самим.
– Что произошло?
– Он бросил мать Оливии ради другой женщины как раз перед серебряной годовщиной их свадьбы. Месяц спустя мать Оливии покончила с собой, и с тех пор он мучился от чувства вины. Он таким образом старался подстраховать свою дочь. Я предполагаю, что он пытался переписать свою собственную историю, а я был настолько честолюбив, что принял его условия, и, знаешь, Тиффани…
– Да?
– Я сдержал обещание. И я очень беспокоился о том, как Саския воспримет наш развод. Но думаю, с ней все будет в порядке. Мы поговорили об этом, и она, кажется, все поняла, причем намного лучше, чем я предполагал. С этим определенно не будет проблем. И ты будешь прекрасной мачехой, Тиффани.
– О.
– Ты так хорошо отнеслась к Саскии на свадьбе. Она мне сказала потом, как ты ей понравилась.
– Что ж, она мне тоже понравилась…
– И мы с тобой прекрасно заживем. Конечно, тебе придется продать дом… – добавил он.
– О.
– «Пожалуйста, остановись, Рэтти, – умолял бедный Крот с болью в сердце. – Как ты не понимаешь! Ведь это мой дом, это мой родной дом! Я чувствую его запах и… я должен вернуться к нему. Я должен, должен!»
– Мы можем купить где-нибудь хорошую квартиру. Может быть, в Белгрейвии.
– «О, вернемся назад, Рэтти! Пожалуйста, вернемся назад!»
– Или, может быть, в Найтсбридже.
– «К тому времени Крыс был уже далеко впереди, слишком далеко, чтобы Крот мог до него докричаться, слишком далеко, чтобы уловить нотку боли в его голосе».
– И конечно, ты больше не будешь работать. Моя эйфория резко пошла на убыль, а потом и совсем сошла на нет.
– «Бедный Крот стоял один на дороге; его сердце разрывалось на части, и рыдание собиралось, собиралось где-то глубоко у него внутри, чтобы вот сейчас, он знал, вырваться наружу бурным потоком».
– Тиффани, – сказал Довольно Успешный, – ты любишь подарки на день рождения?
– О да, – сказала я, – я имею в виду, когда-то давно это было для меня очень, ну, незабываемым, что ли.
– Тебе что-нибудь подарили?
– Нет, пока ничего. Родители подарят что-нибудь, когда я с ними увижусь, – добавила я. – Но я получила много открыток с поздравлениями. – Все они лежали у меня в сумке, и я показала ему открытку от Лиззи. – Она моя лучшая подруга, – пояснила я.
Какой-то мальчик на роликах пронесся мимо в сопровождении прыгающего и лающего спаниеля.
Я перечитала постскриптум Лиззи: «Алиса в восторге. Кэтрин попросила девочек быть у нее подружками невесты. Так что ты сорвалась с крючка – на этот раз!»
– Могу я сделать тебе подарок, Тиффани? – спросил вдруг Довольно Успешный.
– Господи! Ну…
– Мне бы очень этого хотелось.
– Ну хорошо. Спасибо. Очень мило с твоей стороны.
– Прямо сейчас. Пойдем в магазин.
Он взял меня за руку, когда мы шли из парка. Мы пересекли улицу и поднялись по ступеням Берлингтонского пассажа.
– «Сделано, чтобы у вас потекли слюнки», – остроумно заметил он.
Мы медленно прошли по пассажу со стеклянным потолком, поглядывая на роскошные бархатные шарфы, дорогие авторучки, прекрасные кожаные сумки. Довольно Успешный остановился у «Бер-лингтонских ювелиров». Сердце у меня упало.
– Думаю, здесь можно что-нибудь найти.
– О нет, это слишком дорого, – сказала я.
– Ерунда, – успокоил он, заглядывая сквозь стекло, – у них «Удивительно обычные цены».
– Нет, но Довольно Успеш…
– Пойдем!
– Ну тогда что-нибудь очень-очень маленькое. – У меня вдруг возникло дурное предчувствие.
Мы сидели у стеклянного прилавка, в то время как Довольно Успешный рассматривал ювелирные изделия, отвергая броши, часы, серьги, кольца и ожерелья из искусственного жемчуга. Я сидела молча. Теперь он разглядывал золотые цепочки. Управляющий разложил перед нами на красном бархатном лотке около десятка. Довольно Успешный брал одну за другой, прикладывая к моей шее. Наконец он выбрал одну, которая, кажется, ему понравилась, и надел ее мне на шею. Она была очень, очень тяжелая, с крупными звеньями из восемнадцатикаратного золота.
– Тиффани, вот эта довольно милая, – сказал он. – Могу я тебе ее подарить? Мне это было бы очень приятно. Что скажешь?
– Ну, если ты уверен, то есть она действительно чудесная, но такая…
– Она твоя, – сказал Довольно Успешный.
– Спасибо. Спасибо большое, – сказала я, когда Довольно Успешный достал кредитную карту.
Я посмотрела на себя в ручное зеркало. Цепочка была красивая, но такая большая и такая тяжелая, и звенья были такие… огромные. Металл казался теплым, но холодил кожу, и хотя цепочка выглядела очень красиво, я как-то этой красоты не чувствовала. Довольно Успешный написал свое имя на бланке росчерком с завитушками.
– Спасибо, мистер Клаттербак, – сказал ювелир с благодарной улыбкой.
Я взглянула на Довольно Успешного.
– Клаттербак?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105