Даже очередных пяти анкет из агентства Каролины Кларк. У меня в голове звучал густой, как виолончель, голос Карен Карпентер: «Открытка или письмо, лучше бы побыстрее…» Ну так вот, не было ни одного письма и, конечно, ни одной открытки. Не было ничего. Ноль.
Подождите-ка! А может, этому есть разумное объяснение. Может, еще не было почты, какое-нибудь несчастье с почтальоном, вот поэтому и нет доставки в обычное время. Я открыла входную дверь и взглянула на соседний дом. Стопка коричневых конвертов – среди них один красный – втиснуты в латунный почтовый ящик. Черт возьми! Проклятье! Уныние навалилось как туча, и я согнулась под его тяжестью, когда сидела за столом и писала текст для «Кокс энд Кинг». Я заставляла себя работать – по крайней мере, когда целиком погружаешься в работу, время летит незаметно. Не знаю, сколько часов прошло, когда я почувствовала голод, и это подсказало мне, что пора обедать. Я спустилась вниз и с замиранием сердца взглянула на коврик под дверью – просто на тот случай, если вдруг со второй почтой принесли шесть или семь «валентинок», но нет. Ни единой для Тиффани Тротт. Только газета. И все. Ну конечно – газета! Я развернула специальную страницу с поздравлениями ко Дню святого Валентина – три тысячи маленьких объявлений поплыли у меня перед глазами, очевидно, одно из них будет для меня! Я потратила два часа, с волнением их просматривая, натыкаясь на всяких там ушастых кроликов, пушистых задочков, тыквенных пирожков, муси-пусиков, но там не было ни единого упоминания незамужней Тиффани, или Толстушки Тротт, или какого-нибудь другого нелепого детского прозвища, которое я могла бы применить к себе. Я приготовила себе бифштекс, купленный в «Маркс энд Спенсер», и пирог с грушевой начинкой, а затем вернулась к столу, чтобы продолжить работу. Я снова уставилась на экран компьютера, и затем – казалось, прошло всего несколько минут – мне снова захотелось есть. В комнате стало совсем темно, только мягкое свечение от моего «Макинтоша», и было очень, очень холодно. Я надела еще один вязаный жакет – все эти одежки здорово меня толстили – и пошла посмотреть новости по четвертому каналу. Джон Сноу выглядел очень веселым, но это потому, вероятно, что он получил много «валентинок» от восхищенных зрительниц. В отличие от Тиффани Николь Тротт, старой девы из прихода Айлингтон. Вообще-то я не имею привычки пить в одиночку, но меня все это так достало, что я открыла бутылку красного вина. Почему бы и нет? – сказала я себе. Мне это необходимо. Я работала десять часов, и во всяком случае все знают, что пара бокалов красного вина совсем не помешают. Очень хорошо для сердца, я считаю. И особенно хорошо для поднятия духа, когда обед в Валентинов день с приятным во всех отношениях мужчиной в кафе на втором этаже супермаркета явно не светит. Я старалась развлечь себя, просматривая заголовки журнала «Новобрачные и обустройство дома»: «Мода для современных невест!», «Эксперты составят вам букет», «Где найти платье вашей мечты!». Почему бы экспертам не посоветовать, где мне найти мужчину моей мечты, подумала я с горечью, наливая себе еще македонского мерло. О господи, почему я выпила так много? – уже две трети бутылки. Почему, почему, почему, почему, почему? С другой стороны, а почему бы и нет? Я налила себе еще стакан и снова взглянула на книги, разбросанные на кофейном столике. Боже мой, когда же начинается третий этап беременности – или это считается второй половиной? Сколько он длится – восемнадцать недель или двадцать? Нужно посмотреть в книжке Дорлинг Киндерсли «О родах популярно», а сейчас звонит этот чертов телефон, и я должна внятно ответить.
– Да-а? К-кто это?
– Здравствуйте, Тиффани.
– Привет! – сказала я, прислонившись к стене, чтобы не свалиться от неожиданно нахлынувшего счастья, и ощутив пустоту в животе.
– Как вы поживаете, Тиффани?
– Ничего… ха, ха, ха, ха!… хм… о господи…
– Тиффани, вы выпили?
– Немножко.
– Почему вы пили?
– Потому что «Бутылка спиртного заменяет три бутылки обычного средства».
– Тиффани, я звоню, чтобы поздравить вас с Днем святого Валентина.
– С Днем… тина вас тоже.
– Вы получили от кого-нибудь открытки?
– Нет.
Ох, ошибочка.
– То есть да, – поправилась я быстро. – Много. Сотни и сотни, я просто завалена ими. А вы получили?
– Нет.
Господи, что-то трещит в трубке. Я его почти не слышу.
– Что вы сказали? – спросила я. – Трещит ужасно.
– Извините. Я звоню из машины.
– А где вы?
– Вообще-то в Айлингтоне.
– К-какое с-совпадение, п'этму что… не могу вспомнить, знаете вы или нет, но я, м-м… живу в Айл'тоне…
– Неужели? Ну надо же! Ну так вот, я на Ориэл-роуд.
– Эт-то н-не…вероятно, – сказала я. – Н-не знаю, г'ворила я вам или нет, ведь мы только два раза встречались, но я живу на этой улице.
– Я припарковался у дома номер двадцать два.
– Это ж надо, к-какое с-совпадение, потому что… ох…
Я услышала, как открылась и закрылась дверца машины. Затем раздалось щелканье запираемого замка. Затем я услышала шаги по тротуару и знакомый скрип моей садовой калитки и затем… звяканье колокольчика.
– Извините, послушайте, я сейчас подойду, подождите мину…
Я прошла к двери с красно-синим витражом, сквозь который проникал свет уличного фонаря. Снаружи маячило большое пятно. Я приоткрыла дверь. У меня перед глазами возникло что-то красное. И зеленое. Оно было завернуто в целлофан и перевязано великолепной красной лентой, покачивающейся от сквозняка. Потом этот огромный красный предмет исчез и за ним оказался улыбающийся Довольно Успешный.
– Вы от Мозеса Стивенса? – спросила я.
– Нет, – сказал он, – из «Экстрафлоры».
Я засмеялась, хотя, если честно, мне хотелось плакать. Он стоял, все еще неловко прижимая мобильник к уху. Я вопросительно посмотрела на него.
– Я подумал, почему бы нам не провести вечер вместе? – пояснил он, выключая мобильник. – Хотя мне не хотелось бы, чтобы вы были навеселе, Тиффани, – это затрудняет общение. У вас что, хронический алкоголизм? – спросил он. – Или это просто маленький выпивончик? Послушайте, Тиффани.
– Да?
– Могу я войти?
Я распахнула дверь, и он вошел. Я страшно смутилась и совсем растерялась. Потому что здесь был мужчина – любовь моей жизни, а я напилась и выглядела как собака. И даже не как салюки или красавица борзая с упаковок «Педигри», и даже не как чистокровный сеттер. Нет, я выглядела как настоящий бобтейл – шесть слоев ангорской и шотландской шерсти поверх толстых серых леггинсов с обвисшими коленями. Никакого макияжа – даже блеска для губ. И ничем не надушена. А в доме – просто ужас.
– Извините за беспорядок… что-нибудь выпьете?
– Нет конечно, Тиффани, – я за рулем.
– О да, извините. Не подумала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Подождите-ка! А может, этому есть разумное объяснение. Может, еще не было почты, какое-нибудь несчастье с почтальоном, вот поэтому и нет доставки в обычное время. Я открыла входную дверь и взглянула на соседний дом. Стопка коричневых конвертов – среди них один красный – втиснуты в латунный почтовый ящик. Черт возьми! Проклятье! Уныние навалилось как туча, и я согнулась под его тяжестью, когда сидела за столом и писала текст для «Кокс энд Кинг». Я заставляла себя работать – по крайней мере, когда целиком погружаешься в работу, время летит незаметно. Не знаю, сколько часов прошло, когда я почувствовала голод, и это подсказало мне, что пора обедать. Я спустилась вниз и с замиранием сердца взглянула на коврик под дверью – просто на тот случай, если вдруг со второй почтой принесли шесть или семь «валентинок», но нет. Ни единой для Тиффани Тротт. Только газета. И все. Ну конечно – газета! Я развернула специальную страницу с поздравлениями ко Дню святого Валентина – три тысячи маленьких объявлений поплыли у меня перед глазами, очевидно, одно из них будет для меня! Я потратила два часа, с волнением их просматривая, натыкаясь на всяких там ушастых кроликов, пушистых задочков, тыквенных пирожков, муси-пусиков, но там не было ни единого упоминания незамужней Тиффани, или Толстушки Тротт, или какого-нибудь другого нелепого детского прозвища, которое я могла бы применить к себе. Я приготовила себе бифштекс, купленный в «Маркс энд Спенсер», и пирог с грушевой начинкой, а затем вернулась к столу, чтобы продолжить работу. Я снова уставилась на экран компьютера, и затем – казалось, прошло всего несколько минут – мне снова захотелось есть. В комнате стало совсем темно, только мягкое свечение от моего «Макинтоша», и было очень, очень холодно. Я надела еще один вязаный жакет – все эти одежки здорово меня толстили – и пошла посмотреть новости по четвертому каналу. Джон Сноу выглядел очень веселым, но это потому, вероятно, что он получил много «валентинок» от восхищенных зрительниц. В отличие от Тиффани Николь Тротт, старой девы из прихода Айлингтон. Вообще-то я не имею привычки пить в одиночку, но меня все это так достало, что я открыла бутылку красного вина. Почему бы и нет? – сказала я себе. Мне это необходимо. Я работала десять часов, и во всяком случае все знают, что пара бокалов красного вина совсем не помешают. Очень хорошо для сердца, я считаю. И особенно хорошо для поднятия духа, когда обед в Валентинов день с приятным во всех отношениях мужчиной в кафе на втором этаже супермаркета явно не светит. Я старалась развлечь себя, просматривая заголовки журнала «Новобрачные и обустройство дома»: «Мода для современных невест!», «Эксперты составят вам букет», «Где найти платье вашей мечты!». Почему бы экспертам не посоветовать, где мне найти мужчину моей мечты, подумала я с горечью, наливая себе еще македонского мерло. О господи, почему я выпила так много? – уже две трети бутылки. Почему, почему, почему, почему, почему? С другой стороны, а почему бы и нет? Я налила себе еще стакан и снова взглянула на книги, разбросанные на кофейном столике. Боже мой, когда же начинается третий этап беременности – или это считается второй половиной? Сколько он длится – восемнадцать недель или двадцать? Нужно посмотреть в книжке Дорлинг Киндерсли «О родах популярно», а сейчас звонит этот чертов телефон, и я должна внятно ответить.
– Да-а? К-кто это?
– Здравствуйте, Тиффани.
– Привет! – сказала я, прислонившись к стене, чтобы не свалиться от неожиданно нахлынувшего счастья, и ощутив пустоту в животе.
– Как вы поживаете, Тиффани?
– Ничего… ха, ха, ха, ха!… хм… о господи…
– Тиффани, вы выпили?
– Немножко.
– Почему вы пили?
– Потому что «Бутылка спиртного заменяет три бутылки обычного средства».
– Тиффани, я звоню, чтобы поздравить вас с Днем святого Валентина.
– С Днем… тина вас тоже.
– Вы получили от кого-нибудь открытки?
– Нет.
Ох, ошибочка.
– То есть да, – поправилась я быстро. – Много. Сотни и сотни, я просто завалена ими. А вы получили?
– Нет.
Господи, что-то трещит в трубке. Я его почти не слышу.
– Что вы сказали? – спросила я. – Трещит ужасно.
– Извините. Я звоню из машины.
– А где вы?
– Вообще-то в Айлингтоне.
– К-какое с-совпадение, п'этму что… не могу вспомнить, знаете вы или нет, но я, м-м… живу в Айл'тоне…
– Неужели? Ну надо же! Ну так вот, я на Ориэл-роуд.
– Эт-то н-не…вероятно, – сказала я. – Н-не знаю, г'ворила я вам или нет, ведь мы только два раза встречались, но я живу на этой улице.
– Я припарковался у дома номер двадцать два.
– Это ж надо, к-какое с-совпадение, потому что… ох…
Я услышала, как открылась и закрылась дверца машины. Затем раздалось щелканье запираемого замка. Затем я услышала шаги по тротуару и знакомый скрип моей садовой калитки и затем… звяканье колокольчика.
– Извините, послушайте, я сейчас подойду, подождите мину…
Я прошла к двери с красно-синим витражом, сквозь который проникал свет уличного фонаря. Снаружи маячило большое пятно. Я приоткрыла дверь. У меня перед глазами возникло что-то красное. И зеленое. Оно было завернуто в целлофан и перевязано великолепной красной лентой, покачивающейся от сквозняка. Потом этот огромный красный предмет исчез и за ним оказался улыбающийся Довольно Успешный.
– Вы от Мозеса Стивенса? – спросила я.
– Нет, – сказал он, – из «Экстрафлоры».
Я засмеялась, хотя, если честно, мне хотелось плакать. Он стоял, все еще неловко прижимая мобильник к уху. Я вопросительно посмотрела на него.
– Я подумал, почему бы нам не провести вечер вместе? – пояснил он, выключая мобильник. – Хотя мне не хотелось бы, чтобы вы были навеселе, Тиффани, – это затрудняет общение. У вас что, хронический алкоголизм? – спросил он. – Или это просто маленький выпивончик? Послушайте, Тиффани.
– Да?
– Могу я войти?
Я распахнула дверь, и он вошел. Я страшно смутилась и совсем растерялась. Потому что здесь был мужчина – любовь моей жизни, а я напилась и выглядела как собака. И даже не как салюки или красавица борзая с упаковок «Педигри», и даже не как чистокровный сеттер. Нет, я выглядела как настоящий бобтейл – шесть слоев ангорской и шотландской шерсти поверх толстых серых леггинсов с обвисшими коленями. Никакого макияжа – даже блеска для губ. И ничем не надушена. А в доме – просто ужас.
– Извините за беспорядок… что-нибудь выпьете?
– Нет конечно, Тиффани, – я за рулем.
– О да, извините. Не подумала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105