– прервала его Даниэла.
Алехандро безнадежно махнул рукой и сел в кресло.
– У тебя не сложилась жизнь с ним, как у меня не сложилась жизнь с моей женой. Но нельзя всю жизнь думать о них!
– Я не хочу говорить об этом! – строго повторила Даниэла.
Моника встала и без улыбки сказала:
– Похоже, они решили оставить нас вдвоем.
Эдуардо, вглядываясь в дорогое для него лицо, отозвался:
– Я знал, что ты не позвонишь мне, поэтому решил прийти сам. Я не мог спокойно сидеть на месте, зная, что ты вернулась. Мне многое нужно тебе рассказать.
– Лало, я очень переживаю из-за Рубена, поверь мне.
Эдуардо опустил глаза.
– Для нас это был страшный удар. Особенно из-за того, что виноват во всем… – он замялся, – твой муж.
– Это ужасно, – тихо сказала Моника.
Эдуардо спросил:
– Ты не хочешь показать мне своего сына?
Моника взглянула на него и, увидев добрую улыбку Лало, вынула Хуана Мануэля из коляски.
Эдуардо долго разглядывал малыша, пытаясь определить, на кого тот похож. С облегчением он убедился, что черт Альберто на личике ребенка не видно.
– Слушай, да он прехорошенький! – радостно сказал юноша.
– Я его так люблю, Лало! – воскликнула Моника. Лицо ее было прекрасно.
А Лало, глядя на нее, проникновенно сказал:
– Мне очень не хватало тебя, Моника. Все это время я не переставал думать о тебе.
– Я тоже думала о тебе, – отозвалась она. – Если бы я не была такой дурой… – она встала. – Теперь я совсем другая. Той Моники, которую ты знал, больше нет. Я изменилась, и у меня есть сын.
Эдуардо твердо сказал:
– Для меня ты по-прежнему женщина, которую я люблю.
– Правда?
Эдуардо усмехнулся:
– Зачем ты спрашиваешь? Тебе это прекрасно известно.
– Знаешь, мне не надо было уходить от тебя, – покаянно сказала Моника. Она сжала руку Лало. – Я никогда не смогу найти другого такого человека, как ты.
– Ты хочешь сказать, что не оттолкнешь меня? – волнуясь, спросил юноша.
Моника опустила глаза.
– Мы можем часто встречаться, выезжать вместе куда-нибудь. Пусть время все решит.
Эдуардо наклонился и поцеловал ей руку. Она погладила его волосы.
– Не будем спешить, Лало. Я не могу заставить тебя любить своего сына. Мне не хочется, чтобы ты его терпел ради меня.
– Я вовсе не спешу, Моника, я все обдумал!
Моника приложила палец к его губам:
– Я хочу, чтобы ты его полюбил. Ведь сейчас для меня самое главное – это Хуан Мануэль.
Несмотря на неудачу, Хуан Антонио был оживлен. Вспоминая, как вела себя Даниэла, он убеждался, что она любит его. Теперь он был почти уверен, что она простит его, и они снова будут вместе. Мануэль охлаждал его пыл, но все же думал, что дело меняется к лучшему. Сам он был озабочен поведением матери.
– Лолита опять где-то развлекается с Сонией. Они почти не расстаются.
Хуан Антонио хлопнул его по плечу:
– Чем ты недоволен? Пусть развлекаются, это дело хорошее. Как я понял, завтра Сония ужинает у вас?
Мануэль недовольно посмотрел на него.
– Да.
Он отошел от окна, сел и с надеждой спросил друга:
– Может быть, ты тоже придешь?
– Нет, нет, – засмеялся тот. – Пусть это будет семейный ужин.
– Опять ты за старое, Хуан Антонио!
Но тот уже снова думал о своем. Ему хотелось вернуться к Даниэле и довести до конца прерванный разговор. Однако он понимал, что сейчас не стоит этого делать, и решил отложить беседу с ней до утра.
Фелипе сидел в кресле с газетой в руках. Джина Даниэла и Густаво играли тут же. Неожиданно дверь открылась, и дети с криками «Мама! Мама!» бросились к вошедшей Джине. Фелипе был поражен. А она как ни в чем не бывало подошла к нему и поцеловала в лоб.
– Какая муха тебя укусила? – Фелипе ничего не понимал.
– Муха любви, – весело сказала Джина.
– Муха любви? – переспросил Фелипе, но тут же обычной для них издевательской манере произнес: – Скорее какая-нибудь ядовитая муха!
Между тем дети, взяв мать за обе руки, силой подтолкнули ее к Фелипе.
– Целуйтесь! – крикнула Джина Даниэла.
– Перестаньте, дети, не выводите меня из себя, – недовольно сказал Фелипе.
– Успокойтесь, – топнул ногой Густаво.
– Придется послушаться их, – сказала Джина.
– Я еще с ума не сошел, – пробормотал адвокат.
– Целуйтесь! Целуйтесь! Целуйтесь! – кричали дети.
Фелипе заткнул уши.
– Ничего не выходит, мамочка, – огорченно сказала Джина Даниэла.
– Вы на верном пути, уж я-то его знаю, – успокоила дочку мать.
– А ты покатаешь нас? – спросил Густаво.
Джина с готовностью опустилась на пол. Сын и дочь с радостным визгом вскарабкались ей на спину. Фелипе с тайным удовольствием наблюдал эту сцену.
Альберто набрал номер авиакомпании и, дождавшись ответа, сказал в трубку:
– Сеньорита, здравствуйте, мне одно место на рейс до Нью-Йорка… Да… Альберто Сауседо… Спасибо.
Он положил трубку, достал записную книжку и стал набирать другой номер. В это время Иренэ, лежавшая в своей комнате, прислушивалась к Лене, которая пыталась открыть ей глаза на происходящее. Она убеждала хозяйку, что, оставаясь с Альберто, та рискует вылететь в трубу. Но Иренэ, у которой страшно болела голова, не хотела верить ей.
– Голова у вас будет болеть еще сильнее, когда вы останетесь без единого сентаво. Смотрите, не говорите потом, что я вас не предупреждала, – сердито сказала Лена.
Иренэ накрыла голову подушкой. То же самое полчаса назад ей говорила Матильдэ, но она гнала от себя мрачные мысли. Ей хотелось верить, что Альберто любит ее и сумеет исправить положение.
А Альберто слушал гудки. Он уже намеревался положить трубку, как вдруг на другом конце провода ему ответил женский голос.
– Здравствуй, любовь моя! – сказал Альберто. – Когда я смогу познакомиться со своим сыном, а?
Раздались гудки…
Моника, бросив трубку, тревожно посмотрела на Даниэлу.
– Это был Альберто, мама. Снова начинается кошмар. Она взяла ребенка на руки и прижала его к груди.
– Ах, мамочка, что мы будем делать? Мой мальчик! – произнесла она и заплакала.
Даниэла погладила ее по голове и стала успокаивать.
– Дом охраняется. Альберто не сможет сюда проникнуть.
– Конечно, не сможет, – решительно сказала, входя, Мария. – Мы ему не позволим!
– Но какой негодяй! – произнесла Джина, которая только что вернулась от Фелипе.
Даниэла задумалась.
– Надо сделать все, чтобы ты немедленно развелась с ним. Необходимо аннулировать ваш брак.
– Не будем терять времени, – вставая, сказала Джина. – Завтра же надо поговорить с Херардо и Фелипе.
– Правильно, – кивнула Моника. – Так мы и поступим.
Молодая мать немного успокоилась. В конце концов, она была не одна. Ей было на кого опереться.
Ребенка положили в кровать. Когда он заснул, Моника спустилась в гостиную. Джина сидела с лукавым видом.
– Что ты еще натворила, Джина? – с любопытством спросила девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Алехандро безнадежно махнул рукой и сел в кресло.
– У тебя не сложилась жизнь с ним, как у меня не сложилась жизнь с моей женой. Но нельзя всю жизнь думать о них!
– Я не хочу говорить об этом! – строго повторила Даниэла.
Моника встала и без улыбки сказала:
– Похоже, они решили оставить нас вдвоем.
Эдуардо, вглядываясь в дорогое для него лицо, отозвался:
– Я знал, что ты не позвонишь мне, поэтому решил прийти сам. Я не мог спокойно сидеть на месте, зная, что ты вернулась. Мне многое нужно тебе рассказать.
– Лало, я очень переживаю из-за Рубена, поверь мне.
Эдуардо опустил глаза.
– Для нас это был страшный удар. Особенно из-за того, что виноват во всем… – он замялся, – твой муж.
– Это ужасно, – тихо сказала Моника.
Эдуардо спросил:
– Ты не хочешь показать мне своего сына?
Моника взглянула на него и, увидев добрую улыбку Лало, вынула Хуана Мануэля из коляски.
Эдуардо долго разглядывал малыша, пытаясь определить, на кого тот похож. С облегчением он убедился, что черт Альберто на личике ребенка не видно.
– Слушай, да он прехорошенький! – радостно сказал юноша.
– Я его так люблю, Лало! – воскликнула Моника. Лицо ее было прекрасно.
А Лало, глядя на нее, проникновенно сказал:
– Мне очень не хватало тебя, Моника. Все это время я не переставал думать о тебе.
– Я тоже думала о тебе, – отозвалась она. – Если бы я не была такой дурой… – она встала. – Теперь я совсем другая. Той Моники, которую ты знал, больше нет. Я изменилась, и у меня есть сын.
Эдуардо твердо сказал:
– Для меня ты по-прежнему женщина, которую я люблю.
– Правда?
Эдуардо усмехнулся:
– Зачем ты спрашиваешь? Тебе это прекрасно известно.
– Знаешь, мне не надо было уходить от тебя, – покаянно сказала Моника. Она сжала руку Лало. – Я никогда не смогу найти другого такого человека, как ты.
– Ты хочешь сказать, что не оттолкнешь меня? – волнуясь, спросил юноша.
Моника опустила глаза.
– Мы можем часто встречаться, выезжать вместе куда-нибудь. Пусть время все решит.
Эдуардо наклонился и поцеловал ей руку. Она погладила его волосы.
– Не будем спешить, Лало. Я не могу заставить тебя любить своего сына. Мне не хочется, чтобы ты его терпел ради меня.
– Я вовсе не спешу, Моника, я все обдумал!
Моника приложила палец к его губам:
– Я хочу, чтобы ты его полюбил. Ведь сейчас для меня самое главное – это Хуан Мануэль.
Несмотря на неудачу, Хуан Антонио был оживлен. Вспоминая, как вела себя Даниэла, он убеждался, что она любит его. Теперь он был почти уверен, что она простит его, и они снова будут вместе. Мануэль охлаждал его пыл, но все же думал, что дело меняется к лучшему. Сам он был озабочен поведением матери.
– Лолита опять где-то развлекается с Сонией. Они почти не расстаются.
Хуан Антонио хлопнул его по плечу:
– Чем ты недоволен? Пусть развлекаются, это дело хорошее. Как я понял, завтра Сония ужинает у вас?
Мануэль недовольно посмотрел на него.
– Да.
Он отошел от окна, сел и с надеждой спросил друга:
– Может быть, ты тоже придешь?
– Нет, нет, – засмеялся тот. – Пусть это будет семейный ужин.
– Опять ты за старое, Хуан Антонио!
Но тот уже снова думал о своем. Ему хотелось вернуться к Даниэле и довести до конца прерванный разговор. Однако он понимал, что сейчас не стоит этого делать, и решил отложить беседу с ней до утра.
Фелипе сидел в кресле с газетой в руках. Джина Даниэла и Густаво играли тут же. Неожиданно дверь открылась, и дети с криками «Мама! Мама!» бросились к вошедшей Джине. Фелипе был поражен. А она как ни в чем не бывало подошла к нему и поцеловала в лоб.
– Какая муха тебя укусила? – Фелипе ничего не понимал.
– Муха любви, – весело сказала Джина.
– Муха любви? – переспросил Фелипе, но тут же обычной для них издевательской манере произнес: – Скорее какая-нибудь ядовитая муха!
Между тем дети, взяв мать за обе руки, силой подтолкнули ее к Фелипе.
– Целуйтесь! – крикнула Джина Даниэла.
– Перестаньте, дети, не выводите меня из себя, – недовольно сказал Фелипе.
– Успокойтесь, – топнул ногой Густаво.
– Придется послушаться их, – сказала Джина.
– Я еще с ума не сошел, – пробормотал адвокат.
– Целуйтесь! Целуйтесь! Целуйтесь! – кричали дети.
Фелипе заткнул уши.
– Ничего не выходит, мамочка, – огорченно сказала Джина Даниэла.
– Вы на верном пути, уж я-то его знаю, – успокоила дочку мать.
– А ты покатаешь нас? – спросил Густаво.
Джина с готовностью опустилась на пол. Сын и дочь с радостным визгом вскарабкались ей на спину. Фелипе с тайным удовольствием наблюдал эту сцену.
Альберто набрал номер авиакомпании и, дождавшись ответа, сказал в трубку:
– Сеньорита, здравствуйте, мне одно место на рейс до Нью-Йорка… Да… Альберто Сауседо… Спасибо.
Он положил трубку, достал записную книжку и стал набирать другой номер. В это время Иренэ, лежавшая в своей комнате, прислушивалась к Лене, которая пыталась открыть ей глаза на происходящее. Она убеждала хозяйку, что, оставаясь с Альберто, та рискует вылететь в трубу. Но Иренэ, у которой страшно болела голова, не хотела верить ей.
– Голова у вас будет болеть еще сильнее, когда вы останетесь без единого сентаво. Смотрите, не говорите потом, что я вас не предупреждала, – сердито сказала Лена.
Иренэ накрыла голову подушкой. То же самое полчаса назад ей говорила Матильдэ, но она гнала от себя мрачные мысли. Ей хотелось верить, что Альберто любит ее и сумеет исправить положение.
А Альберто слушал гудки. Он уже намеревался положить трубку, как вдруг на другом конце провода ему ответил женский голос.
– Здравствуй, любовь моя! – сказал Альберто. – Когда я смогу познакомиться со своим сыном, а?
Раздались гудки…
Моника, бросив трубку, тревожно посмотрела на Даниэлу.
– Это был Альберто, мама. Снова начинается кошмар. Она взяла ребенка на руки и прижала его к груди.
– Ах, мамочка, что мы будем делать? Мой мальчик! – произнесла она и заплакала.
Даниэла погладила ее по голове и стала успокаивать.
– Дом охраняется. Альберто не сможет сюда проникнуть.
– Конечно, не сможет, – решительно сказала, входя, Мария. – Мы ему не позволим!
– Но какой негодяй! – произнесла Джина, которая только что вернулась от Фелипе.
Даниэла задумалась.
– Надо сделать все, чтобы ты немедленно развелась с ним. Необходимо аннулировать ваш брак.
– Не будем терять времени, – вставая, сказала Джина. – Завтра же надо поговорить с Херардо и Фелипе.
– Правильно, – кивнула Моника. – Так мы и поступим.
Молодая мать немного успокоилась. В конце концов, она была не одна. Ей было на кого опереться.
Ребенка положили в кровать. Когда он заснул, Моника спустилась в гостиную. Джина сидела с лукавым видом.
– Что ты еще натворила, Джина? – с любопытством спросила девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126