– Ты встречаешься с кем-то? – дружелюбно спрашивает Джон.
– Зачем спрашивать? Вы же уже поцеловали меня на вечере в честь Нового года так, словно знакомы со мной всю жизнь. – Не может быть, что я заговорила о том поцелуе. Жаль, что сказанного не воротишь.
– Знаю. И хочу принести за это мои извинения, – искренне говорит Джон. – Я не вел себя как настоящий джентльмен, но могу ручаться, что все же я джентльмен. Тогда я увлекся. Твое красивое золотое платье вдохновило меня.
– Спасибо. – Как хорошо, что в нашей кладовке я отложила для себя отрез ламе.
Некоторое время мы молчим, и я раздумываю, как бы продолжить разговор.
– Делмарр говорит, что вы торгуете тканью.
– Это одно из моих дел.
– А у вас их много? Как же вы успеваете? – спрашиваю я.
– Мне кажется, я молод и мне следует попробовать себя в разных делах, чтобы определить, какое из них по-настоящему мое.
«Плохой знак», – думаю я про себя. Если ему до сих пор непонятно, какое дело его, то как же он может выбрать девушку своей жизни?
– Но я уже понял, чем хочу заниматься, – словно читая мои мысли, добавляет он.
Я вздыхаю с облегчением. Хорошо. Он не легкомысленный человек, просто у него разнообразные интересы.
– О, поверните, пожалуйста, направо, на Коммерческую улицу.
Джон пропускает поворот и продолжает движение на юг по Седьмой авеню.
– Прости. – Тон у него вовсе не виноватый.
– Теперь вам придется объезжать целый квартал, чтобы добраться до моего дома.
– Так и было задумано, – весело говорит он. – Мне нравится беседовать с тобой. Я просто оттягиваю время. Тебя это устраивает?
– Я целый день провела за швейной машиной и плохо соображаю, поэтому вам придется растолковать мне.
– Хорошо. Тогда попробую объяснить. Мне приятно проводить с тобой время.
– Но ведь вы совсем не знаете меня.
– Я знаю, какая ты.
– И даже знаете, что на меня наложено проклятье? – спрашиваю я.
Джон смеется.
– Да, проклятье, – настаиваю я. – Много лет назад. И моя мама, боже благослови ее, верила, что я избежала его, когда родилась без родимых пятен на лице, этого она больше всего боялась. Но мне кажется, что проклятье – это словно яд, который убивает не сразу, а много времени спустя. Не сразу, но все-таки убивает, понимаете? Вы знакомы с итальянцами?
– Конечно.
– На ком-нибудь из них было проклятье?
– Только на тебе.
– И вас это не останавливает?
– Ни на секунду.
Я указываю на мою улицу:
– Вот сюда. На этот раз не пропустите.
Джон замедляет движение и поворачивает на Коммерческую улицу. Вдоль дороги по только что выпавшему снегу протоптана одна цепочка следов. Я киваю на нее:
– Когда идет снег, я сижу у окна и наблюдаю. Следы на снегу напоминают мне карточки из танцевальной студии Артура Мюррея, на которых напечатан порядок выполнения шагов.
– Ты любишь танцевать? – спрашивает он.
– Страстно.
Я не буду рассказывать Джону Тальботу, что я платила моему брату Анджело пять центов, чтобы он потанцевал со мной.
– Когда-нибудь мы сходим на танцы.
– С удовольствием. – Я показываю на свой дом: – Номер сорок пять.
Джон останавливается рядом с домом.
– Подожди. Я помогу, – говорит он. – Мне так неловко, что я не открыл дверь в первый раз.
Хорошие манеры, думаю я, пока он обходит машину и открывает мою дверь. В его волосах запутались снежинки, и это напоминает мне о новогоднем вечере, когда с потолка сыпалось конфетти, а он целовал меня.
– Где ваша шляпа? – интересуюсь я.
– На заднем сиденье.
– Вам бы следовало надеть ее, – замечаю я, прижимая поля шляпы к ушам. Джон открывает дверцу, достает оттуда шляпу и надевает ее. Потом берет меня за руку и провожает к крыльцу.
Какое-то время мы стоим и смотрим друг другу в глаза. Не слишком долго, чтобы начать целоваться, но достаточно, чтобы этого захотеть. Теперь он, узнав меня немного лучше, понимает, что я не та девушка, с которой можно мимоходом познакомиться в ресторане и поцеловать, даже не спрашивая ее позволения. Надеюсь, он не из таких мужчин.
– Хорошо. Спокойной ночи, Лючия, – приподнимает он шляпу.
– Спокойной ночи, Джон, – открываю я входную дверь и, очутившись внутри, перевожу дыхание. Разговор вымотал меня, но это очень приятная усталость. Джон Тальбот не тот мужчина, с которым я чувствую себя уютно. Рядом с ним мне приходится все время быть начеку, потому что я никак не могу понять, что он сделает в следующую минуту.
В прихожей витают знакомые запахи тушеных помидоров и базилика. Я поднимаюсь в свою комнату, чтобы переодеться в брюки и в один из старых папиных свитеров. Мама накормит меня вкусным ужином, а потом я устроюсь у камина с бокалом папиной траппы и буду думать о Джоне Тальботе.
Глава 5
Как только папа закончил строительство комнаты для Роберто и Розмари, то принялся за мамину кухню. Он оклеил кухню обоями в красно-белую полоску и установил новую белую фарфоровую раковину, газовую плиту последней модели с четырьмя горелками и духовкой. Это вдохновило меня на обновление моей комнаты.
Когда я сказала Делмарру, что собираюсь делать ремонт, он повел меня за материалами в «Ди энд Ди билдинг» на Мэдисон-авеню. Там он показал мне бессчетное количество разного вида обоев со всего света: английские от компании «Коулфакс энд Фоулер», французские дизайнера Пьера Фрея, яркие американские от Роуз Каммингс. Мы просмотрели все, но решили вернуться в «Б. Олтман» и заглянуть в отдел «Украшения для дома», где и нашли обои производства Шумахера с желтыми махровыми розами, перекрещенными на небесно-голубом фоне. Делмарр говорит мне, что «Б. Олтман» выиграл заказ на оформление Белого дома для президента и его жены миссис Трумэн. Приятель Делмарра, с которым они вместе начинали работать в отделе упаковки, Чарльз Хайт, будет в этом проекте ведущим дизайнером.
– Что хорошо для старушки Бесс хорошо и для тебя, – говорит Делмарр.
И вот я дома. Братья помогли мне сдвинуть мебель в центр комнаты. Я открываю окна, чтобы проветрить. Мне пришлось провести целое утро, чтобы отмерить длину обоев. Клеить их – целое искусство, поэтому я купила три дополнительных рулона на случай, если допущу ошибку. Теперь я наливаю клей в поддон. Кто-то стучит в дверь.
– Осторожно, – кричу я.
Дверь открывает Рут:
– Привет. Твоя мама сказала, что ты занята.
– По горло, – откладываю я рулетку и губку.
– Нужна помощь?
– Что вообще ты тут делаешь? Тебе через неделю замуж выходить.
– Я знаю. Мне просто нужно немного отвлечься.
– Тогда садись вон туда и смотри.
– Я с ума сойду, если буду сидеть без дела. Давай помогу.
– Уверена?
Рут кивает. Я объясняю ей, что задумала сделать, и показываю место, где начала клеить:
– Вот отсюда.
Я протягиваю Рут рулон и прошу раскрутить его. С проворностью швеи она расстилает обои на полу, потом делает карандашом едва различимые пометки на стене, чтобы совместить рисунок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79