– Лючия показывает на ближайший стул.
Кит устраивается на нем, смущаясь, что услышит каждое слово, которое Джон Тальбот скажет Лючии. Джон помогает Лючии усесться на стул, потом берет другой стул и садится прямо напротив нее. Лючия выпрямляется, ее спина словно стальной стебель розы. Когда они начинают разговор, Джон наклоняется к ней и опирается на свою трость.
Джон спрашивает:
– Как твои родные?
Пока Лючия рассказывает ему, Кит не может не улыбаться. Последний раз, когда он встречался с ними, Роберто избил его.
– Ты была замужем, Лючия? – спрашивает Джон.
– Нет, – делает она глубокий вдох. – А ты женился?
– Четыре раза, – отвечает он.
Лючия улыбается, когда Джон трет лоб, словно пытаясь собраться с мыслями.
– Дважды на одной и той же женщине, но в общей сложности – четыре.
– Есть дети?
– Нет.
Кит видит, что Лючия сбита с толку, озадачена, словно пытается связать воспоминания о своем энергичном женихе с этим старым человеком. Возможно, он раздумывает над этим же.
– Джон, я пришла, чтобы поговорить с тобой, – произносит Лючия к видимому удивлению Джона. – Вспомни 1979-й год, когда ты прислал мне письмо. Красивое было письмо, а к нему ты приложил чек на семь с половиной тысяч долларов. – Джон медленно кивает. – Я тогда подумала, что очень мужественно с твоей стороны связаться со мной и вернуть свой долг после стольких лет. Мне хотелось лично поблагодарить тебя за это.
– Мне не давала покоя мысль, что я взял твои деньги. Это, наверное, забавно – получить деньги от человека, чей адрес на настоящий момент – тюрьма, – смеется Джон. – Но я знал, какое значение для тебя имели эти деньги, и то, что я сделал, было большой ошибкой. Хорошая женщина может научить мужчину поступать правильно. И в моей жизни ты стала такой женщиной.
Лючия наклоняет голову.
– Спасибо, – говорит она.
Они сидят в молчании, потом Лючия снова поднимает голову:
– Джон, есть некоторые вещи, которые нам следует прояснить. Меня всегда занимал вопрос, зачем после всего этого ты пришел в наш дом на Рождество? Что ты мне намеревался сказать?
Джон глядит в окно, задумавшись над ее вопросом.
– Все очень просто, Лючия. Я пришел, чтобы сказать тебе, что люблю тебя. – Он поправляет воротник своей тюремной формы. – Знаю, ты не поверишь, но я не хотел причинять тебе боль.
– О, Джон, ты выбрал меня в ту самую минуту, когда впервые меня увидел, – говорит Лючия. – Так ведь?
– Да, поначалу мне казалось, что ты окажешь мне кое-какую помощь. Я полагаю, самой первой моей мыслью всегда было получить выгоду тем или иным способом. Но ты была такая прелестная, само совершенство, что я по-настоящему полюбил тебя. Вот так все у меня сложно, путано. Поверь мне, прежде со мной ничего подобного не случалось. Я даже пытался убедить твоего отца, который был категорически против меня, поверить в мои силы. Он предлагал мне десять тысяч долларов, чтобы я оставил тебя в покое, но я отказался.
– Папа предлагал тебе деньги? – не может прийти в себя Лючия.
– Он был очень удивлен, когда я решительно отверг его предложение. Но, видишь ли, я на самом деле хотел на тебе жениться. И ты хотела выйти за меня. Но у меня была сплошная полоса неудач, которая так печально для меня закончилось.
– Полоса неудач? – медленно выговаривает Лючия. Вероятно, ей не совсем понятно, как этот мужчина может называть самый счастливый год в ее жизни полосой неудач.
– Понимаешь, когда я был с тобой, у меня ничего не получалось. Все просто сыпалось из рук Джим Лоурел отказался от участия в деле в Хантингтоне. А Дэниел Паркер ославил меня на весь Верхний Ист-Сайд. Он вбил себе в голову, что я занимаюсь незаконными делами. А твой отец никогда не доверял мне. Я понимал, что он никогда не примет меня в вашу семью и не позволит мне помогать вам в «Гросерии». Последним ударом стала смерть Сильвии за неделю до нашей свадьбы. Не важно, что там тебе наговорили в полиции, Лючия, она была мне как мать. Она сама хотела, чтобы я взял ее деньги. Я хорошо за ней ухаживал. И я их заслужил. Мы их заслужили. Но эта ее мерзкая дочка забрала все.
Лючия слушает, какую сказку насочинял Джон, этакая новая правда. Кит могла бы поклясться, что Лючии хочется, чтобы он замолчал, но он рассказывает это с такой уверенностью. Наверное, и в 1951-м году у него был на все это тот же взгляд, он рисовал в своем воображении картину их совместного будущего. У него какой-то маниакальный вид: смелость и решительность, но при этом изворотливость коммивояжера. Джон так убедителен, его слова почти неопровержимы. Но Кит видит, что Лючия права: Джон Тальбот совсем не изменился. Он может оправдать все преступления, которые привели его в эту тюрьму. По его мнению, единственное, в чем он виноват, так это недостаточное старание в бизнесе.
– Если быть честным до конца, то я был сбит с толку. Ты, свадьба, жизнь с твоей семьей, я не мог вынести этого. Я не представлял себе ни на минуту, что смогу жить как все, с тещей, тестем и бегающими вокруг детьми. Мне никак не удавалось зажить нормальной жизнью, успокоиться, остепениться. Словно какое-то проклятие лежало на мне. Я тогда поступил как трус, просто сбежал.
Кит видит в глазах Лючии боль давно минувших дней. Возможно, это лишь тень оправдания, слабое оправдание, такое же слабое, как мужчина, которого она выбрала. Лючия закрывает лицо руками, чтобы прекратить эту исповедь:
– Джон, я услышала достаточно.
Он удивлен. Очевидно, на свете есть не так уж много людей, которые могут остановить Джона Тальбота на его пути.
– Есть еще кое-что, – переводит дыхание Лючия. – За день до свадьбы, когда мы ехали в сторону Хантингтона, чтобы посмотреть наш дом, как, скажи на милость, ты собирался выкручиваться? Дома-то ведь не было.
Джон слегка качает головой:
– Первый раз за много времени мне повезло. Ты дала мне шанс, Лючия. Мне кажется, что ты прекрасно понимала, что даешь мне этот шанс. Ты сделала так, чтобы я с легкостью мог сбежать. Если бы ты настояла, чтобы я показал тебе дом, мне пришлось бы рассказать тебе всю правду. Но ты дала мне еще двадцать четыре часа, чтобы подумать, как поступить. И я не видел иного выхода, кроме как сбежать.
Лючия на секунду задумывается:
– И думать, что я бы последовала за тобой на край земли.
Из кармана своей формы Джон достает пачку сигарет и предлагает одну Лючии, но она отказывается.
– Но, видишь ли, мне не нужно было о тебе беспокоиться, Лючия. Я тебе был не нужен.
– Да как ты можешь так говорить? – откидывается Лючия на спинку стула.
– У тебя была жизнь и без меня. У тебя была любимая работа, дом, семья. Ты была независимой деловой женщиной. Ты могла сама о себе позаботиться. Поверь, я знавал женщин, которым нужен был мужчина, чтобы заботиться о них. Таких у алтаря не бросишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Кит устраивается на нем, смущаясь, что услышит каждое слово, которое Джон Тальбот скажет Лючии. Джон помогает Лючии усесться на стул, потом берет другой стул и садится прямо напротив нее. Лючия выпрямляется, ее спина словно стальной стебель розы. Когда они начинают разговор, Джон наклоняется к ней и опирается на свою трость.
Джон спрашивает:
– Как твои родные?
Пока Лючия рассказывает ему, Кит не может не улыбаться. Последний раз, когда он встречался с ними, Роберто избил его.
– Ты была замужем, Лючия? – спрашивает Джон.
– Нет, – делает она глубокий вдох. – А ты женился?
– Четыре раза, – отвечает он.
Лючия улыбается, когда Джон трет лоб, словно пытаясь собраться с мыслями.
– Дважды на одной и той же женщине, но в общей сложности – четыре.
– Есть дети?
– Нет.
Кит видит, что Лючия сбита с толку, озадачена, словно пытается связать воспоминания о своем энергичном женихе с этим старым человеком. Возможно, он раздумывает над этим же.
– Джон, я пришла, чтобы поговорить с тобой, – произносит Лючия к видимому удивлению Джона. – Вспомни 1979-й год, когда ты прислал мне письмо. Красивое было письмо, а к нему ты приложил чек на семь с половиной тысяч долларов. – Джон медленно кивает. – Я тогда подумала, что очень мужественно с твоей стороны связаться со мной и вернуть свой долг после стольких лет. Мне хотелось лично поблагодарить тебя за это.
– Мне не давала покоя мысль, что я взял твои деньги. Это, наверное, забавно – получить деньги от человека, чей адрес на настоящий момент – тюрьма, – смеется Джон. – Но я знал, какое значение для тебя имели эти деньги, и то, что я сделал, было большой ошибкой. Хорошая женщина может научить мужчину поступать правильно. И в моей жизни ты стала такой женщиной.
Лючия наклоняет голову.
– Спасибо, – говорит она.
Они сидят в молчании, потом Лючия снова поднимает голову:
– Джон, есть некоторые вещи, которые нам следует прояснить. Меня всегда занимал вопрос, зачем после всего этого ты пришел в наш дом на Рождество? Что ты мне намеревался сказать?
Джон глядит в окно, задумавшись над ее вопросом.
– Все очень просто, Лючия. Я пришел, чтобы сказать тебе, что люблю тебя. – Он поправляет воротник своей тюремной формы. – Знаю, ты не поверишь, но я не хотел причинять тебе боль.
– О, Джон, ты выбрал меня в ту самую минуту, когда впервые меня увидел, – говорит Лючия. – Так ведь?
– Да, поначалу мне казалось, что ты окажешь мне кое-какую помощь. Я полагаю, самой первой моей мыслью всегда было получить выгоду тем или иным способом. Но ты была такая прелестная, само совершенство, что я по-настоящему полюбил тебя. Вот так все у меня сложно, путано. Поверь мне, прежде со мной ничего подобного не случалось. Я даже пытался убедить твоего отца, который был категорически против меня, поверить в мои силы. Он предлагал мне десять тысяч долларов, чтобы я оставил тебя в покое, но я отказался.
– Папа предлагал тебе деньги? – не может прийти в себя Лючия.
– Он был очень удивлен, когда я решительно отверг его предложение. Но, видишь ли, я на самом деле хотел на тебе жениться. И ты хотела выйти за меня. Но у меня была сплошная полоса неудач, которая так печально для меня закончилось.
– Полоса неудач? – медленно выговаривает Лючия. Вероятно, ей не совсем понятно, как этот мужчина может называть самый счастливый год в ее жизни полосой неудач.
– Понимаешь, когда я был с тобой, у меня ничего не получалось. Все просто сыпалось из рук Джим Лоурел отказался от участия в деле в Хантингтоне. А Дэниел Паркер ославил меня на весь Верхний Ист-Сайд. Он вбил себе в голову, что я занимаюсь незаконными делами. А твой отец никогда не доверял мне. Я понимал, что он никогда не примет меня в вашу семью и не позволит мне помогать вам в «Гросерии». Последним ударом стала смерть Сильвии за неделю до нашей свадьбы. Не важно, что там тебе наговорили в полиции, Лючия, она была мне как мать. Она сама хотела, чтобы я взял ее деньги. Я хорошо за ней ухаживал. И я их заслужил. Мы их заслужили. Но эта ее мерзкая дочка забрала все.
Лючия слушает, какую сказку насочинял Джон, этакая новая правда. Кит могла бы поклясться, что Лючии хочется, чтобы он замолчал, но он рассказывает это с такой уверенностью. Наверное, и в 1951-м году у него был на все это тот же взгляд, он рисовал в своем воображении картину их совместного будущего. У него какой-то маниакальный вид: смелость и решительность, но при этом изворотливость коммивояжера. Джон так убедителен, его слова почти неопровержимы. Но Кит видит, что Лючия права: Джон Тальбот совсем не изменился. Он может оправдать все преступления, которые привели его в эту тюрьму. По его мнению, единственное, в чем он виноват, так это недостаточное старание в бизнесе.
– Если быть честным до конца, то я был сбит с толку. Ты, свадьба, жизнь с твоей семьей, я не мог вынести этого. Я не представлял себе ни на минуту, что смогу жить как все, с тещей, тестем и бегающими вокруг детьми. Мне никак не удавалось зажить нормальной жизнью, успокоиться, остепениться. Словно какое-то проклятие лежало на мне. Я тогда поступил как трус, просто сбежал.
Кит видит в глазах Лючии боль давно минувших дней. Возможно, это лишь тень оправдания, слабое оправдание, такое же слабое, как мужчина, которого она выбрала. Лючия закрывает лицо руками, чтобы прекратить эту исповедь:
– Джон, я услышала достаточно.
Он удивлен. Очевидно, на свете есть не так уж много людей, которые могут остановить Джона Тальбота на его пути.
– Есть еще кое-что, – переводит дыхание Лючия. – За день до свадьбы, когда мы ехали в сторону Хантингтона, чтобы посмотреть наш дом, как, скажи на милость, ты собирался выкручиваться? Дома-то ведь не было.
Джон слегка качает головой:
– Первый раз за много времени мне повезло. Ты дала мне шанс, Лючия. Мне кажется, что ты прекрасно понимала, что даешь мне этот шанс. Ты сделала так, чтобы я с легкостью мог сбежать. Если бы ты настояла, чтобы я показал тебе дом, мне пришлось бы рассказать тебе всю правду. Но ты дала мне еще двадцать четыре часа, чтобы подумать, как поступить. И я не видел иного выхода, кроме как сбежать.
Лючия на секунду задумывается:
– И думать, что я бы последовала за тобой на край земли.
Из кармана своей формы Джон достает пачку сигарет и предлагает одну Лючии, но она отказывается.
– Но, видишь ли, мне не нужно было о тебе беспокоиться, Лючия. Я тебе был не нужен.
– Да как ты можешь так говорить? – откидывается Лючия на спинку стула.
– У тебя была жизнь и без меня. У тебя была любимая работа, дом, семья. Ты была независимой деловой женщиной. Ты могла сама о себе позаботиться. Поверь, я знавал женщин, которым нужен был мужчина, чтобы заботиться о них. Таких у алтаря не бросишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79