– Да, сэр. Во Франции.
Я улыбаюсь, зная, что для папы это имеет большое значение.
К девяти часам разговор постепенно сходит на нет, потому что все мы утомились за рабочую неделю. Только Джон выглядит бодрым. Он все более оживляется и становится все более привлекательным, пока на город опускается ночь. Джон – ночная пташка, думаю я про себя, полная мне противоположность. Мне нравится ложиться спать рано и вставать до рассвета, потому что очень выгодно, когда у тебя длинное утро. Я воображаю себе Джона, ночь напролет кутящего в ресторане. Возможно, ему приходится так проводить ночи, чтобы развлекать своих партнеров и заводить новые знакомства. Тут есть над чем поразмыслить, несмотря на то, что это совсем небольшая отрицательная черта в море положительных качеств, которые я открыла в Джоне. Я не умею проявлять свои чувства (наверное, это тоже результат жизни среди братьев), но глубоко в душе знаю, что мое чувство к мистеру Тальботу сильно до безумия. Я смотрю на него через стол и задаю себе вопрос: «Как бы я себя чувствовала, если бы он был моим?»
– Ты утомлена, – говорит мне Джон.
– Длинная была неделя. Такое чувство, что для клиентов срочное выполнение заказа – вопрос жизни или смерти. Мы с Рут едва справляемся.
– В точку, – поддерживает Делмарр.
– Вели этим модницам подождать, – наставляет меня мама. – Это неразумно, так надрываться из-за вечерних платьев.
– Да, мама.
– Да, мадам, – вставая, заверяет ее Делмарр. Джон тоже собирается. Делмарр пожимает папе руку и прощается со всеми нами.
Джон Тальбот обращается к маме:
– Благодарю вас за прекрасный ужин.
– Мы будем рады вам в любое время, – сердечно говорит мама.
– В самое ближайшее время.
Я провожаю Джона и Делмарра в прихожую. Пока Джон надевает пальто, я беру с полки его шляпу и перчатки и подаю их ему.
– Борсалино в моде.
– Да, эта шляпа очень практичная. Она меня самого еще переживет.
Повертев в руках свою шляпу Делмарр наконец надевает ее:
– Надеюсь, что моя окажется столь же долговечной.
– Вы как всегда безупречны, мсье Делмарр.
– О, благодарю. Лючия, я заеду за тобой около двух в воскресенье. Мне не терпится увидеть Рут в ее платье а ля Элизабет Тейлор. Она мне так и не показала его, хотя эскиз – мой. Очевидно, показывать свадебное платье мужчинам – плохая примета. Пожалуйста, поблагодари свою маму за ужин еще раз.
Делмарр открывает дверь и выходит на улицу, мы с Джоном некоторое время стоим вдвоем и молчим. Я начинаю:
– Спокойной ночи, Джон.
– Лючия, ты занята завтра?
У меня только обычные дела по хозяйству. Я представляю, как, поджав ноги, буду читать на диване книгу.
– Не очень, – наконец говорю я.
– Прокатишься со мной?
– Было бы мило.
– Я заеду за тобой в час.
Закрыв за собой дверь, я подхожу к окну и сквозь розовый тюль смотрю, как они с Делмарром идут к автомобилю. Потом отхожу от окна.
– Он красивый! – говорит Розмари.
– Ты доверяешь красивым мужчинам? – спрашиваю я.
– Нет.
– Я тоже.
– Но он очень милый. К тому же ему понравилось мое кунжутное печенье, а значит, он смыслит в жизни.
Розмари протягивает мне почтовую карточку. Она заранее написала для меня рецепт.
КУНЖУТНОЕ ПЕЧЕНЬЕ РОЗМАРИ САРТОРИ
Выход: около 40 штук
3 стакана муки (просеять)
щепотка соли
1 столовая ложка соды
1 пачка сливочного масла (размягчить)
3/4 стакана сахара
3 крупных яичных желтка
1 пакетик ванилина
большая горсть семян кунжута
1 столовая ложка жирных сливок
Муку, соль и соду просеять вместе в миску средних размеров. В большой миске растереть масло с сахаром, добавить желтки, потом ванилин. Всыпать муку в масло. Хорошенько вымесить и скатать в шар. Накрыть пленкой и поставить на несколько часов в холодильник. После достать тесто с холода, посыпать разделочную доску мукой. Раскатать тесто пластом и нарезать полосками, а полоски поделить на квадратики. Замочить кунжут в сливках. Каждый квадратик одной стороной обмакнуть в кунжут. Положить печенье на смазанный маслом противень. Выпекать 9 минут при 200 о.
Все утро я гладила рубашки братьев в прачечной на цокольном этаже. Я никогда не отказывалась от работы. Мне нравится свежий запах хлопка. Какое-то умиротворяющее это для меня занятие – отпаривать белье. Я получаю удовольствие, когда смотрю на стопку только что выглаженных рубашек, которые я разложила по старшинству: от рубашки самого старшего брата до рубашки самого младшего. Жаль, что я согласилось на это свидание с Джоном Тальботом. Не в моем характере принимать приглашения, сделанные на ходу, но есть в нем нечто такое, что заставляет меня нарушать свои собственные правила.
Когда ровно в час он подходит к двери, мама уже ждет с двумя сандвичами с индейкой и пакетиком кунжутного печенья Розмари, чтобы мы взяли их с собой на прогулку.
– Ты когда-нибудь была в Хантингтоне? – открывая мне дверцу и помогая сесть в машину, спрашивает Джон.
Я замечаю, что под бампером намерзло много серых комьев снега – свидетельство того, что машина не была в гараже с самого начала зимы. – Нет, – говорю я ему. Он обходит машину и садится за руль.
– Лонг-Айленд. Это место только начинает застраиваться. Знаешь, оттуда такой прекрасный вид на океан. Вот где большие деньги.
Он смотрит на меня и улыбается. Поворачивает ключ зажигания. Мотор «паккарда» издает спокойный мерный звук, похожий на церковный орган.
– У меня есть виды на эту недвижимость. Знаешь, вся экономика Америки построена на недвижимости. Я планирую приобрести дом, потом получить в банке заем под его залог на строительство еще одного дома, и так далее, пока район не будет назван моим именем. Что ты об этом думаешь?
– Я думаю… звучит здорово.
Я понятия не имею, что еще сказать на это. Я никогда не уделяла подобным вопросам особого внимания.
Так как мы едем в сторону Ист-Сайда, то проезжаем по Манхэттенскому мосту в Бруклин, где всегда очень плотное движение, поэтому Джон Тальбот рассказывает мне о своих планах использовать сделанные на недвижимости деньги для открытия современного, оснащенного разными техническими новинками отеля в Манхэттене. Он говорит о ночных барах, ресторанах, открытых обзорных площадках на крыше и о том, как все это будет создаваться. Его восторг передается и мне. Я представляю себе женщин в их меховых пальто и жемчугах, их элегантно одетых спутников, преуспевающих нью-йоркских магнатов, а среди них вижу и Джона Тальбота, как всегда очаровательного, и он ведет с ними остроумные беседы.
У Хантингтонского залива на Лонг-Айленд на деревьях и на газонах все еще лежит снег. Здесь только новые дома, но каждый из них построен по-своему: из кирпича в колониальном стиле, словно фермы Коннектикута, и в моем любимом – в стиле эпохи Тюдоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79