И вот наконец нащупал дверной косяк, и ему уже не составляло труда выйти в холл.
Он был уже на полпути на второй этаж, как вдруг остановился у двери в мамину спальню. Он слышал ровное ее дыхание, но заходить не стал. Совсем недавно он любил пробраться к ней в постель и пристроиться рядом, ища защиты от штормов Суффолка, но теперь все изменилось. Он находился в Лондоне и уже не был прежним маленьким испуганным мальчиком, вопреки всем насмешливым высказываниям Греты.
Томас вытер слезы и еще крепче ухватился за перила. Поднявшись к себе на второй этаж, он умылся и лег в постель. Но сон еще долго не приходил. Он даже слышал, как колокола церкви Святого Луки пробили три, и только после этого забылся тревожным сном. Во сне он видел лица за окном, чьи-то руки, одергивающие тяжелую штору.
ГЛАВА 10
Проснулся Томас в десять утра. Комнату заливал яркий солнечный свет. Секунду-другую он никак не мог сообразить, где находится. За окном спальни не было знакомых деревьев, которые он привык видеть во Флайте. Виднелись лишь крыши соседских домов, какие-то башни и высокие шпили в отдалении. И еще через открытое окно в комнату проникал бесконечный шум дорожного движения. Лондон уже давным-давно проснулся.
После завтрака он пошел к реке прогуляться. Тротуары просто кишели людьми, и на набережной ему пришлось ждать минуты две или три, пока на переходе загорится зеленый свет. Поток легковушек и грузовиков казался просто нескончаемым. Но вот наконец все они остановились, и он смог перейти улицу и попасть на Альберт-Бридж. Висячий мост и днем оказался не менее красивым, чем ночью, с гирляндами мигающих лампочек. Позолоченные амбразуры в белоснежных башенках, над головой воздушное сплетение легких металлических конструкций. Томас стоял в самом центре моста, облокотившись на парапет, и смотрел, как пляшут на воде солнечные зайчики, затем перевел взгляд на восток, туда, где находились Вестминстерское аббатство и Тауэр, но эти достопримечательности были скрыты за поворотом реки. Внезапно при виде простершегося вокруг огромного и величественного города его охватило возбуждение. Казалось, что события ночи имели место не здесь, а где-то совсем в другой стране. По мосту проезжали дети на велосипедах, они стремились попасть в парк Бэттерси, невозможно было даже представить, что на этих солнечных оживленных улицах человек мог испытать такой страх.
Вернувшись к дому, Томас остановился перед ограждением, отделявшим полуподвальное помещение, и глянул вниз. Занавески на окнах Греты были раздернуты, за стеклами ни признака жизни. Минуты через две он собрался с духом, спустился по ступеням и заглянул в одно из окон. Все в точности так же, как было накануне днем. Никаких стаканов на столе, ни бумаг, ни одного следа, указывающего на то, что ночью там кто-то побывал.
Мама к приходу Томаса уже проснулась, сидела за дубовым бюро в кабинете и писала письма. Подняла глаза, увидела сына и улыбнулась.
– Привет, Том. Как спалось?
– Да вроде бы нормально.
Томаса удивил мамин вопрос, и солгал он почти автоматически, даже не думая. Он уже успел возненавидеть себя за то, что прошлой осенью рассказал маме о том, как Грета примеряла ее платья. Ничего хорошего из этого не вышло, и теперь он не собирался сознаваться в том, что подглядывал и подслушивал.
А что касается встречи с теми двумя парнями, то он сам виноват, нечего было шляться по улицам в столь поздний час. И об этом тоже маме рассказывать не стоит, она только расстроится. Так что забыли, проехали.
– Вроде бы? – леди Энн удивленно приподняла бровь.
– Да нет, спал я просто прекрасно. Почему спрашиваешь? Ты-то сама как спала?
– Как убитая. Но ты же знаешь, я принимаю снотворное. Спрашиваю просто потому, что под глазами у тебя темные круги.
Томас покосился в зеркало, висевшее над камином. Мама права. Выглядит он просто ужасно.
– Наверное, дурные сны снились. – Он выдавил полуулыбку.
– Помнишь, какие именно?
– Нет. Забыл.
На сей раз Томас солгал уже сознательно. Он вовсе не собирался рассказывать маме о том неприличном, чудовищном сне, хотя помнил его в деталях и даже красках. Все, до мельчайших подробностей.
– Что за допрос ты устроила, мам? – недовольно пробормотал он.
– Прости. Просто ты выглядишь… как-то странно. Прямо сам не свой. Эти жуткие темные круги под глазами, а щеки красные, как свекла. Уж не заболел ли, сынок? Может, у тебя температура?
– Да нет. Я в полном порядке и абсолютно здоров. Если будешь мучить меня и дальше, уйду на улицу и не вернусь.
– Не надо. Я заказала столик в ресторане на ленч. Скоро уже выходить, так что пойду наверх и переоденусь.
Томас продолжал стоять в дверях, глубоко засунув руки в карманы. Вид у него был раздраженный и недовольный.
– Ну, будет тебе, Том, – извиняющимся тоном протянула леди Энн. – Прости, если обидела. Погоди-ка, хочу тебе кое-что показать. Иди сюда.
Томас подошел к бюро, за которым сидела мама.
– Ну, не смотри таким букой. Не стану показывать, если тебе неинтересно. Это секрет, большой секрет.
– О чем это ты?
– Так тебе хотелось бы знать?
– Давай, мам. Не томи душу, говори. Ты же знаешь, я просто обожаю разные тайны.
– Так и быть. Но только смотри, чтоб никому ни слова. Отец огорчится, если узнает, что я тебе сказала.
– Сказала что?
– О ящике. Ящике письменного стола. Подойди сюда, посмотри. Сейчас покажу, как он устроен.
Томас подошел и смотрел матери через плечо. Она протянула руку. И Томас увидел два ряда маленьких ящичков, расположенных в углублении в центре. Он затаил дыхание и не сводил с матери глаз. А леди Энн осторожно надавила на две крохотные медные кнопки, что находились на нижних ящичках по обе стороны от углубления, и тут послышался тихий щелчок, деревянная панель откинулась, и взору предстало еще одно углубление. Маленький тайник.
– Но там пусто, – разочарованно протянул Томас.
– Не в том дело, глупыш. Важен сам механизм. Смотри, как он умно устроен.
– Да, вижу. Но внутри обязательно должно быть что-то. К чему иметь под рукой тайник, если нечего в нем прятать? Какой-нибудь секрет.
– Ну и что? Дома во Флайте у нас тоже есть, ты же знаешь. И ничего в нем не хранится.
– Ну, то совсем другое дело. Тот куда как больше, и все о нем знают.
– Жаль, что разочаровала тебя. Впрочем, один положительный момент все же есть. Лично я рада, что твой отец не хранит в нем каких-то постыдных секретов. Впрочем, он вряд ли стал бы хранить их здесь, даже если б они имелись. Просто он редко пользуется этим бюро.
– А давно оно здесь?
– О, я не знаю. Уже было, когда мы с ним познакомились. Кажется, он получил его в наследство от матери. Показал мне этот тайник сто лет тому назад и заставил пообещать, что я никому не скажу о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Он был уже на полпути на второй этаж, как вдруг остановился у двери в мамину спальню. Он слышал ровное ее дыхание, но заходить не стал. Совсем недавно он любил пробраться к ней в постель и пристроиться рядом, ища защиты от штормов Суффолка, но теперь все изменилось. Он находился в Лондоне и уже не был прежним маленьким испуганным мальчиком, вопреки всем насмешливым высказываниям Греты.
Томас вытер слезы и еще крепче ухватился за перила. Поднявшись к себе на второй этаж, он умылся и лег в постель. Но сон еще долго не приходил. Он даже слышал, как колокола церкви Святого Луки пробили три, и только после этого забылся тревожным сном. Во сне он видел лица за окном, чьи-то руки, одергивающие тяжелую штору.
ГЛАВА 10
Проснулся Томас в десять утра. Комнату заливал яркий солнечный свет. Секунду-другую он никак не мог сообразить, где находится. За окном спальни не было знакомых деревьев, которые он привык видеть во Флайте. Виднелись лишь крыши соседских домов, какие-то башни и высокие шпили в отдалении. И еще через открытое окно в комнату проникал бесконечный шум дорожного движения. Лондон уже давным-давно проснулся.
После завтрака он пошел к реке прогуляться. Тротуары просто кишели людьми, и на набережной ему пришлось ждать минуты две или три, пока на переходе загорится зеленый свет. Поток легковушек и грузовиков казался просто нескончаемым. Но вот наконец все они остановились, и он смог перейти улицу и попасть на Альберт-Бридж. Висячий мост и днем оказался не менее красивым, чем ночью, с гирляндами мигающих лампочек. Позолоченные амбразуры в белоснежных башенках, над головой воздушное сплетение легких металлических конструкций. Томас стоял в самом центре моста, облокотившись на парапет, и смотрел, как пляшут на воде солнечные зайчики, затем перевел взгляд на восток, туда, где находились Вестминстерское аббатство и Тауэр, но эти достопримечательности были скрыты за поворотом реки. Внезапно при виде простершегося вокруг огромного и величественного города его охватило возбуждение. Казалось, что события ночи имели место не здесь, а где-то совсем в другой стране. По мосту проезжали дети на велосипедах, они стремились попасть в парк Бэттерси, невозможно было даже представить, что на этих солнечных оживленных улицах человек мог испытать такой страх.
Вернувшись к дому, Томас остановился перед ограждением, отделявшим полуподвальное помещение, и глянул вниз. Занавески на окнах Греты были раздернуты, за стеклами ни признака жизни. Минуты через две он собрался с духом, спустился по ступеням и заглянул в одно из окон. Все в точности так же, как было накануне днем. Никаких стаканов на столе, ни бумаг, ни одного следа, указывающего на то, что ночью там кто-то побывал.
Мама к приходу Томаса уже проснулась, сидела за дубовым бюро в кабинете и писала письма. Подняла глаза, увидела сына и улыбнулась.
– Привет, Том. Как спалось?
– Да вроде бы нормально.
Томаса удивил мамин вопрос, и солгал он почти автоматически, даже не думая. Он уже успел возненавидеть себя за то, что прошлой осенью рассказал маме о том, как Грета примеряла ее платья. Ничего хорошего из этого не вышло, и теперь он не собирался сознаваться в том, что подглядывал и подслушивал.
А что касается встречи с теми двумя парнями, то он сам виноват, нечего было шляться по улицам в столь поздний час. И об этом тоже маме рассказывать не стоит, она только расстроится. Так что забыли, проехали.
– Вроде бы? – леди Энн удивленно приподняла бровь.
– Да нет, спал я просто прекрасно. Почему спрашиваешь? Ты-то сама как спала?
– Как убитая. Но ты же знаешь, я принимаю снотворное. Спрашиваю просто потому, что под глазами у тебя темные круги.
Томас покосился в зеркало, висевшее над камином. Мама права. Выглядит он просто ужасно.
– Наверное, дурные сны снились. – Он выдавил полуулыбку.
– Помнишь, какие именно?
– Нет. Забыл.
На сей раз Томас солгал уже сознательно. Он вовсе не собирался рассказывать маме о том неприличном, чудовищном сне, хотя помнил его в деталях и даже красках. Все, до мельчайших подробностей.
– Что за допрос ты устроила, мам? – недовольно пробормотал он.
– Прости. Просто ты выглядишь… как-то странно. Прямо сам не свой. Эти жуткие темные круги под глазами, а щеки красные, как свекла. Уж не заболел ли, сынок? Может, у тебя температура?
– Да нет. Я в полном порядке и абсолютно здоров. Если будешь мучить меня и дальше, уйду на улицу и не вернусь.
– Не надо. Я заказала столик в ресторане на ленч. Скоро уже выходить, так что пойду наверх и переоденусь.
Томас продолжал стоять в дверях, глубоко засунув руки в карманы. Вид у него был раздраженный и недовольный.
– Ну, будет тебе, Том, – извиняющимся тоном протянула леди Энн. – Прости, если обидела. Погоди-ка, хочу тебе кое-что показать. Иди сюда.
Томас подошел к бюро, за которым сидела мама.
– Ну, не смотри таким букой. Не стану показывать, если тебе неинтересно. Это секрет, большой секрет.
– О чем это ты?
– Так тебе хотелось бы знать?
– Давай, мам. Не томи душу, говори. Ты же знаешь, я просто обожаю разные тайны.
– Так и быть. Но только смотри, чтоб никому ни слова. Отец огорчится, если узнает, что я тебе сказала.
– Сказала что?
– О ящике. Ящике письменного стола. Подойди сюда, посмотри. Сейчас покажу, как он устроен.
Томас подошел и смотрел матери через плечо. Она протянула руку. И Томас увидел два ряда маленьких ящичков, расположенных в углублении в центре. Он затаил дыхание и не сводил с матери глаз. А леди Энн осторожно надавила на две крохотные медные кнопки, что находились на нижних ящичках по обе стороны от углубления, и тут послышался тихий щелчок, деревянная панель откинулась, и взору предстало еще одно углубление. Маленький тайник.
– Но там пусто, – разочарованно протянул Томас.
– Не в том дело, глупыш. Важен сам механизм. Смотри, как он умно устроен.
– Да, вижу. Но внутри обязательно должно быть что-то. К чему иметь под рукой тайник, если нечего в нем прятать? Какой-нибудь секрет.
– Ну и что? Дома во Флайте у нас тоже есть, ты же знаешь. И ничего в нем не хранится.
– Ну, то совсем другое дело. Тот куда как больше, и все о нем знают.
– Жаль, что разочаровала тебя. Впрочем, один положительный момент все же есть. Лично я рада, что твой отец не хранит в нем каких-то постыдных секретов. Впрочем, он вряд ли стал бы хранить их здесь, даже если б они имелись. Просто он редко пользуется этим бюро.
– А давно оно здесь?
– О, я не знаю. Уже было, когда мы с ним познакомились. Кажется, он получил его в наследство от матери. Показал мне этот тайник сто лет тому назад и заставил пообещать, что я никому не скажу о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89