Но говорить она больше ничего не стала. Молчание Питера требовало того же и от нее. И вот через некоторое время она оставила его одного у моря, а сама зашагала по лужайке к дому.
Небо над Суффолком всегда было низкое, серое. «Как сегодня над Лондоном», – подумала Грета и пошла прочь от реки.
На обратном пути в суд пришлось перейти через Флит-стрит. Грета поднесла руку к лицу, чтобы стряхнуть капли дождя, который вдруг разошелся вовсю. Мало того, в глазах ее стояли слезы. Она плакала, жалея вовсе не себя, но Питера, его измученную душу, которую он открыл ей тогда, на берегу, год тому назад. Она считала бесценным даром откровения столь сдержанного всегда мужчины. И вот теперь он полностью от нее зависим. Энн больше нет на этом свете, Томас просто исходит злобой к отцу. Она должна выиграть этот проклятый процесс. Ради Питера, ради своего собственного блага.
Жизнь у Греты всегда складывалась непросто. И тот факт, что она нужна Питеру, придавал ее существованию особую осмысленность, никогда прежде она не испытывала такого чувства. Когда человек кому-то нужен, он сразу становится сильным, цельным, в нем просыпается особая уверенность. Грета крепко сжала кулаки, решительно вскинула голову и прошла сквозь строй репортеров в зал суда. А затем заняла свое место на скамье подсудимых.
Минут пять спустя вернулась на свое свидетельское место и старая экономка Робинсонов. Уселась в той же позе, с сумочкой на коленях.
– Готовы продолжить, миссис Мартин? – спросил судья, глядя на нее сверху вниз.
– Готова.
– На том основании и по тем правилам, о которых я говорил вам перед ленчем?
Миссис Мартин ответила коротким кивком.
«Нет, держать язык за зубами она все равно не будет, – подумал Майлз Ламберт. – Так что надо быстрей решать, как лучше беседовать с этой дамочкой».
Но у Джона Спарлинга было еще много вопросов к свидетельнице.
– А теперь, миссис Мартин, мне хотелось бы вернуть вас к тому дню, когда произошло убийство. К тридцать первому мая прошлого года. Где вы находились в тот день?
– Находилась в доме до пяти часов вечера. Выехала с Томасом на своей машине.
– Куда вы направлялись?
– К сестре в Вудбридж. Я часто езжу к ней вечером по понедельникам и остаюсь на ночь. Вторник у меня выходной.
– Томас направлялся туда же?
– Нет. Я довезла его до дома его друга во Флайте. Он собирался переночевать там.
– Кто договаривался об этом его визите? Вы?
– Нет. Грета сказала, что миссис Болл, мать того мальчика, друга Томаса, звонила ей и пригласила его приехать. Ну и я просто его подвезла.
– Вы обсуждали это приглашение с леди Энн?
– Нет. Подумала, что она наверняка в курсе.
– Ну а чем вы занимались до того, как выехали из дома?
– Да чем обычно. Проверила все окна и двери, хотела убедиться, что заперты.
– Какие именно двери?
– Дверь в дом, калитку в северной стене. Я всегда проверяю еще и восточную калитку, ту, что ведет к пляжу. Ну а потом проехала через западные ворота и заперла их за собой.
– Но еще остается калитка в южной стене. Что было с ней?
– Ну, ее вообще почти никогда не используют. Сплошь заросла розами леди Энн. Эту калитку я никогда не проверяю.
– Ясно. Так, теперь расскажите нам о калитке в северной стене.
– Но я ведь уже сказала. Заперла ее перед отъездом, а ключ повесила в коридоре у задней двери. Как всегда. И когда уезжала, все двери в доме были заперты, за исключением главной. Ее я оставила открытой.
– Ну а окна?
– Все были закрыты. И внизу, и наверху. За исключением окон в гостиной, где находились миледи и сэр Питер.
– А где была подсудимая?
– В кабинете. Работала за компьютером.
– А окна в этом кабинете?..
– Были закрыты.
– Итак, продолжим, миссис Мартин. Сколько было времени, когда вы подъехали к дому Боллов?
– Чуть меньше половины шестого. Помню еще, Томас всю дорогу жаловался, что не хочет к ним ехать. У миледи начался приступ мигрени, думаю, он хотел остаться дома с ней.
– Вы сказали, что перед вашим отъездом леди Энн и сэр Питер находились в гостиной?
– Да, так оно и было. Она лежала на диване. Нет чтобы пойти наверх и улечься в постель. Наверное, хотела провести с сэром Питером немного больше времени, ведь он собирался уезжать.
– А когда он должен был уехать?
– Поздно вечером. Вместе с Гретой. Должен был вернуться в Лондон, где назавтра, прямо с утра, у него была назначена какая-то важная встреча.
– Благодарю вас, миссис Мартин. А теперь хотелось бы затронуть совсем другой вопрос. Вы знали фамильные драгоценности леди Энн?
– Еще бы мне не знать. Следила за ними лет тридцать, если не больше. Знаю каждый камушек в каждом ожерелье. А теперь все они пропали. Изумруды, рубины, бриллианты. Прекрасные были вещи.
Голос экономки немного потеплел при упоминании драгоценностей, и Майлз Ламберт вдруг представил эту старую даму перебирающей костлявыми пальцами замечательной красоты браслеты и ожерелья, облизывающей бледные губы при виде сверкающих бесценных камней.
– И вы подготовили вот этот список вещей, украденных из сейфа в спальне леди Энн в ночь убийства?
Спарлинг протянул документ мисс Хукс, та, в свою очередь, передала его свидетельнице. Экономка не стала читать его сразу. Открыла сумочку, достала очки в простой черной оправе. Надела их, защелкнула футляр, сунула его в сумочку и уж затем защелкнула саму сумочку. Щелк, щелк. Эти громкие звуки разнеслись по всему залу. Майлзу показалось, будто старая дама очень довольна тем, что произвела такой шум в зале суда. И вот наконец она поднесла список к заостренному носу и начала водить костлявым пальчиком по строчкам.
– Все правильно? – несколько нетерпеливо осведомился Спарлинг.
– Да, это мой список, – торжественно заключила миссис Мартин. – Прелестные были вещицы. Помню, миледи надела рубиновое ожерелье, когда впервые выходила в свет. Бал давали во дворце Сент-Джеймс, и выглядела она такой красавицей. Пышные каштановые волосы зачесаны наверх, в ушах сверкают бриллианты…
– Спасибо, миссис Мартин, – прервал ее Спарлинг. – Не хочу показаться грубым, но мы должны продолжать. Это согласованный список, ваша честь, вот копии для жюри присяжных, прилагается также страховочная оценка. Общая стоимость похищенных драгоценностей составляет свыше двух миллионов фунтов.
– Да, благодарю вас, мистер Спарлинг, – сказал судья Грэнджер, проигнорировав восторженно-изумленное аханье, донесшееся со скамьи присяжных, когда прозвучала сумма. – Можете раздать копии списка членам жюри.
Миссис Мартин, не снимая очков, следила за тем, как мисс Хукс раздает копии списка присяжным. Затем подняла глаза и взглянула поверх оправы на Джона Спарлинга с таким видом, точно впервые как следует разглядела его и неприятно удивлена тем, что видит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Небо над Суффолком всегда было низкое, серое. «Как сегодня над Лондоном», – подумала Грета и пошла прочь от реки.
На обратном пути в суд пришлось перейти через Флит-стрит. Грета поднесла руку к лицу, чтобы стряхнуть капли дождя, который вдруг разошелся вовсю. Мало того, в глазах ее стояли слезы. Она плакала, жалея вовсе не себя, но Питера, его измученную душу, которую он открыл ей тогда, на берегу, год тому назад. Она считала бесценным даром откровения столь сдержанного всегда мужчины. И вот теперь он полностью от нее зависим. Энн больше нет на этом свете, Томас просто исходит злобой к отцу. Она должна выиграть этот проклятый процесс. Ради Питера, ради своего собственного блага.
Жизнь у Греты всегда складывалась непросто. И тот факт, что она нужна Питеру, придавал ее существованию особую осмысленность, никогда прежде она не испытывала такого чувства. Когда человек кому-то нужен, он сразу становится сильным, цельным, в нем просыпается особая уверенность. Грета крепко сжала кулаки, решительно вскинула голову и прошла сквозь строй репортеров в зал суда. А затем заняла свое место на скамье подсудимых.
Минут пять спустя вернулась на свое свидетельское место и старая экономка Робинсонов. Уселась в той же позе, с сумочкой на коленях.
– Готовы продолжить, миссис Мартин? – спросил судья, глядя на нее сверху вниз.
– Готова.
– На том основании и по тем правилам, о которых я говорил вам перед ленчем?
Миссис Мартин ответила коротким кивком.
«Нет, держать язык за зубами она все равно не будет, – подумал Майлз Ламберт. – Так что надо быстрей решать, как лучше беседовать с этой дамочкой».
Но у Джона Спарлинга было еще много вопросов к свидетельнице.
– А теперь, миссис Мартин, мне хотелось бы вернуть вас к тому дню, когда произошло убийство. К тридцать первому мая прошлого года. Где вы находились в тот день?
– Находилась в доме до пяти часов вечера. Выехала с Томасом на своей машине.
– Куда вы направлялись?
– К сестре в Вудбридж. Я часто езжу к ней вечером по понедельникам и остаюсь на ночь. Вторник у меня выходной.
– Томас направлялся туда же?
– Нет. Я довезла его до дома его друга во Флайте. Он собирался переночевать там.
– Кто договаривался об этом его визите? Вы?
– Нет. Грета сказала, что миссис Болл, мать того мальчика, друга Томаса, звонила ей и пригласила его приехать. Ну и я просто его подвезла.
– Вы обсуждали это приглашение с леди Энн?
– Нет. Подумала, что она наверняка в курсе.
– Ну а чем вы занимались до того, как выехали из дома?
– Да чем обычно. Проверила все окна и двери, хотела убедиться, что заперты.
– Какие именно двери?
– Дверь в дом, калитку в северной стене. Я всегда проверяю еще и восточную калитку, ту, что ведет к пляжу. Ну а потом проехала через западные ворота и заперла их за собой.
– Но еще остается калитка в южной стене. Что было с ней?
– Ну, ее вообще почти никогда не используют. Сплошь заросла розами леди Энн. Эту калитку я никогда не проверяю.
– Ясно. Так, теперь расскажите нам о калитке в северной стене.
– Но я ведь уже сказала. Заперла ее перед отъездом, а ключ повесила в коридоре у задней двери. Как всегда. И когда уезжала, все двери в доме были заперты, за исключением главной. Ее я оставила открытой.
– Ну а окна?
– Все были закрыты. И внизу, и наверху. За исключением окон в гостиной, где находились миледи и сэр Питер.
– А где была подсудимая?
– В кабинете. Работала за компьютером.
– А окна в этом кабинете?..
– Были закрыты.
– Итак, продолжим, миссис Мартин. Сколько было времени, когда вы подъехали к дому Боллов?
– Чуть меньше половины шестого. Помню еще, Томас всю дорогу жаловался, что не хочет к ним ехать. У миледи начался приступ мигрени, думаю, он хотел остаться дома с ней.
– Вы сказали, что перед вашим отъездом леди Энн и сэр Питер находились в гостиной?
– Да, так оно и было. Она лежала на диване. Нет чтобы пойти наверх и улечься в постель. Наверное, хотела провести с сэром Питером немного больше времени, ведь он собирался уезжать.
– А когда он должен был уехать?
– Поздно вечером. Вместе с Гретой. Должен был вернуться в Лондон, где назавтра, прямо с утра, у него была назначена какая-то важная встреча.
– Благодарю вас, миссис Мартин. А теперь хотелось бы затронуть совсем другой вопрос. Вы знали фамильные драгоценности леди Энн?
– Еще бы мне не знать. Следила за ними лет тридцать, если не больше. Знаю каждый камушек в каждом ожерелье. А теперь все они пропали. Изумруды, рубины, бриллианты. Прекрасные были вещи.
Голос экономки немного потеплел при упоминании драгоценностей, и Майлз Ламберт вдруг представил эту старую даму перебирающей костлявыми пальцами замечательной красоты браслеты и ожерелья, облизывающей бледные губы при виде сверкающих бесценных камней.
– И вы подготовили вот этот список вещей, украденных из сейфа в спальне леди Энн в ночь убийства?
Спарлинг протянул документ мисс Хукс, та, в свою очередь, передала его свидетельнице. Экономка не стала читать его сразу. Открыла сумочку, достала очки в простой черной оправе. Надела их, защелкнула футляр, сунула его в сумочку и уж затем защелкнула саму сумочку. Щелк, щелк. Эти громкие звуки разнеслись по всему залу. Майлзу показалось, будто старая дама очень довольна тем, что произвела такой шум в зале суда. И вот наконец она поднесла список к заостренному носу и начала водить костлявым пальчиком по строчкам.
– Все правильно? – несколько нетерпеливо осведомился Спарлинг.
– Да, это мой список, – торжественно заключила миссис Мартин. – Прелестные были вещицы. Помню, миледи надела рубиновое ожерелье, когда впервые выходила в свет. Бал давали во дворце Сент-Джеймс, и выглядела она такой красавицей. Пышные каштановые волосы зачесаны наверх, в ушах сверкают бриллианты…
– Спасибо, миссис Мартин, – прервал ее Спарлинг. – Не хочу показаться грубым, но мы должны продолжать. Это согласованный список, ваша честь, вот копии для жюри присяжных, прилагается также страховочная оценка. Общая стоимость похищенных драгоценностей составляет свыше двух миллионов фунтов.
– Да, благодарю вас, мистер Спарлинг, – сказал судья Грэнджер, проигнорировав восторженно-изумленное аханье, донесшееся со скамьи присяжных, когда прозвучала сумма. – Можете раздать копии списка членам жюри.
Миссис Мартин, не снимая очков, следила за тем, как мисс Хукс раздает копии списка присяжным. Затем подняла глаза и взглянула поверх оправы на Джона Спарлинга с таким видом, точно впервые как следует разглядела его и неприятно удивлена тем, что видит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89