и бесилась она, по дружному мнению все тех же репортеров, лишь потому, что с каждым днем по мере рассмотрения дела все больше ее коллег склонялось в пользу оправдательной стороны. Разумеется, единственный голос за обвинение не повлияет на результат, и Грета будет оправдана судом, поскольку на ее стороне большинство. Причем неважно, что один-единственный обвинительный голос будет принадлежать старшине присяжных, на решении судьи это никоим образом не скажется.
Накануне Майлз Ламберт тщательно проработал со своей клиенткой все ее показания, и вот теперь она стояла с легкой улыбкой на красивом лице в ожидании, когда к делу приступит Спарлинг. Эта ее уверенность и абсолютное спокойствие страшно раздражали старого барристера и заставили его начать допрос с большей агрессией, чем предписывала избранная тактика.
– Вчера вы говорили присяжным, что довольно хорошо ладили с леди Энн, – сказал он. – Можно ли верить этим вашим словам?
– Мы несколько раз с ней поспорили. Я бы сказала, это неизбежно, когда человек так часто бывает в доме на протяжении нескольких лет. Но в целом ладили мы прекрасно.
– И вы не возражали, не обижались, когда она подчеркивала, что вы не из их круга, и всячески давала понять, что вам не место в ее доме?
– Да, мне было обидно слышать это. Но затем она приходила, извинялась, и я ее прощала.
– Так просто прощали, и все?
– Ну, это было легко, ведь раскаивалась она вполне искренне. Меня даже восхищало такое ее поведение, ведь не каждый человек способен искренне просить прощения у другого. Наверное, ей было нелегко это делать.
– Нет. Как, наверное, и вам было нелегко забывать обиду и прощать леди Энн. Ведь она обзывала вас ядовитой змеей, я прав?
– Да, верно.
– И, услышав это, вы заводились и говорили: «Вы у меня за все заплатите, миссис Воображала». Ну, сознайтесь, было такое?
– Ничего подобного не было. Все это глупые выдумки.
– Такие же выдумки, как и утверждение Томаса о том, что он слышал, как вы называли жену своего нанимателя «миссис Воображала» в подвале лондонского дома в Челси, да?
– Да.
– Но не кажется ли вам странным такое совпадение, а, леди Робинсон?
– Да, выглядит так, мистер Спарлинг. Но только я не стала бы называть это случайным совпадением.
– Вот как?
– Они посовещались и придумали эту миссис Воображалу. Лично я такого выражения никогда не употребляла.
– Даже когда леди Энн оскорбляла вас, подчеркивала, что вы должны знать свое место?
– Но ведь она всегда извинялась, я уже говорила.
– Да, и вы принимали эти ее извинения. И даже по-своему восхищались ею. Вы вроде бы так и говорили?
– Да. Я не считала ее виноватой. В конце концов, это был ее дом.
– Вы восхищались леди Энн на протяжении довольно долгого времени, не так ли? Еще когда были маленькой девочкой и жили в Манчестере, верно?
– Знаете, это просто смешно!
– И восторгались заодно всеми этими модными английскими аристократками, чьи фотографии вырезали из глянцевых журналов и вклеивали затем в эти свои альбомчики. Сержант Хернс поведал нам здесь, будто бы их было свыше двух тысяч.
– Да, я всегда интересовалась модой. А что в том плохого, особенно когда молода?
– Нет, разумеется, ничего плохого. Но оправдывает ли интерес к моде примерку одежды другого человека, тем более без его разрешения?
– Нет, конечно. И мне не следовало этого делать. Просто тогда я не могла позволить себе такие наряды. Ну и очень хотелось посмотреть, как эти платья выглядят на мне.
– Был только один способ сделать так, чтоб они стали вам доступны. Стать леди Робинсон, верно?
– На что это вы намекаете, мистер Спарлинг? Хотите сказать, что я убила леди Энн из-за денег? Но вы же сами знаете, никаких доказательств тому нет. На мой банковский счет не поступило ни пенни. Вы же сами делали запрос. А что касается драгоценностей, то я здесь совершенно ни при чем.
– Я спрашиваю вас не о драгоценностях, леди Робинсон. Просто выдвигаю предположение, что вы хотели завладеть всем, что принадлежало леди Энн. Ее титулом, мужем, ну, и деньгами ее мужа.
– Но не ее драгоценностями.
– Пожалуйста, прошу вас, леди Робинсон, не спорьте с обвинителем, – впервые за все время утреннего заседания вмешался судья. – Просто отвечайте на его вопросы.
– Простите, ваша честь. – И Грета одарила старого судью одной из обольстительнейших своих улыбок.
– Ничего. Прошу вас, мистер Спарлинг, продолжайте.
Барристер полистал свои записи и сменил тактику.
– О чем вы говорили с полуночным визитером, который в апреле прошлого года пожаловал к вам в лондонскую квартиру? – спросил он.
– О деньгах. Я была должна этому человеку деньги. Ну и попросила его об отсрочке.
– Таким образом, встреча носила вполне деловой характер. Тогда к чему было назначать ее на столь позднее время, а, леди Робинсон?
– Я и не назначала. Мы встретились раньше, в городе, а потом он зашел ко мне, вот и засиделись. Просто я думала, этот визит сделает его более…
– Сговорчивым?
– Да. И он даст мне больше времени.
– И вы оказались правы? Он стал сговорчивей?
– Да. Согласился подождать еще.
– И сколько же вы задолжали этому человеку, леди Робинсон?
– Около десяти тысяч фунтов.
– Ну а теперь-то выплатили долг?
– Да, большую его часть.
– Каким же образом?
– Делала накопления, ну и муж немного помог.
– Помог, несмотря на то что вы лгали ему, отрицали, что встречались с этим человеком. Все это есть в протоколах вашего допроса. А мужу вы тогда солгали, сказали, что в Лондоне вас не было, что вы ездили в Манчестер навестить больную мать.
– Да, солгала. Мне было стыдно, что я задолжала столь крупную сумму.
– Вы солгали, поскольку не хотели, чтоб кто-либо знал о ваших встречах с человеком, который собирался убить леди Энн. Это и есть истинная причина, не так ли?
Выдвигая это обвинение, Спарлинг подпустил в голос и жесты агрессии, но все это не произвело на Грету ни малейшего впечатления. Она лишь улыбнулась Спарлингу, а затем спокойно и уверенно ответила на его вопрос:
– Нет, это не так, мистер Спарлинг. Я солгала, потому что мне было стыдно признаваться в этом долге. Просто не хотела, чтоб сэр Питер или леди Энн плохо обо мне думали.
– Вы говорили этому своему гостю: «Неужели не понятно, что я его еще не заполучила?»
– Нет, ничего подобного я не говорила. А про деньги могла сказать по-другому: «Неужели не понятно, что я их еще не получила?» Если помните, мистер Спарлинг, Томас не был уверен, какое именно слово тогда прозвучало: «его» или «их». Уверена, в ваших записях это есть.
– Так значит, речь тогда шла не о том, чтоб «заполучить» сэра Питера. Я правильно понимаю?
– Речь шла о деньгах.
– Но гостем вашим был человек, впоследствии убивший леди Энн. Томас его опознал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Накануне Майлз Ламберт тщательно проработал со своей клиенткой все ее показания, и вот теперь она стояла с легкой улыбкой на красивом лице в ожидании, когда к делу приступит Спарлинг. Эта ее уверенность и абсолютное спокойствие страшно раздражали старого барристера и заставили его начать допрос с большей агрессией, чем предписывала избранная тактика.
– Вчера вы говорили присяжным, что довольно хорошо ладили с леди Энн, – сказал он. – Можно ли верить этим вашим словам?
– Мы несколько раз с ней поспорили. Я бы сказала, это неизбежно, когда человек так часто бывает в доме на протяжении нескольких лет. Но в целом ладили мы прекрасно.
– И вы не возражали, не обижались, когда она подчеркивала, что вы не из их круга, и всячески давала понять, что вам не место в ее доме?
– Да, мне было обидно слышать это. Но затем она приходила, извинялась, и я ее прощала.
– Так просто прощали, и все?
– Ну, это было легко, ведь раскаивалась она вполне искренне. Меня даже восхищало такое ее поведение, ведь не каждый человек способен искренне просить прощения у другого. Наверное, ей было нелегко это делать.
– Нет. Как, наверное, и вам было нелегко забывать обиду и прощать леди Энн. Ведь она обзывала вас ядовитой змеей, я прав?
– Да, верно.
– И, услышав это, вы заводились и говорили: «Вы у меня за все заплатите, миссис Воображала». Ну, сознайтесь, было такое?
– Ничего подобного не было. Все это глупые выдумки.
– Такие же выдумки, как и утверждение Томаса о том, что он слышал, как вы называли жену своего нанимателя «миссис Воображала» в подвале лондонского дома в Челси, да?
– Да.
– Но не кажется ли вам странным такое совпадение, а, леди Робинсон?
– Да, выглядит так, мистер Спарлинг. Но только я не стала бы называть это случайным совпадением.
– Вот как?
– Они посовещались и придумали эту миссис Воображалу. Лично я такого выражения никогда не употребляла.
– Даже когда леди Энн оскорбляла вас, подчеркивала, что вы должны знать свое место?
– Но ведь она всегда извинялась, я уже говорила.
– Да, и вы принимали эти ее извинения. И даже по-своему восхищались ею. Вы вроде бы так и говорили?
– Да. Я не считала ее виноватой. В конце концов, это был ее дом.
– Вы восхищались леди Энн на протяжении довольно долгого времени, не так ли? Еще когда были маленькой девочкой и жили в Манчестере, верно?
– Знаете, это просто смешно!
– И восторгались заодно всеми этими модными английскими аристократками, чьи фотографии вырезали из глянцевых журналов и вклеивали затем в эти свои альбомчики. Сержант Хернс поведал нам здесь, будто бы их было свыше двух тысяч.
– Да, я всегда интересовалась модой. А что в том плохого, особенно когда молода?
– Нет, разумеется, ничего плохого. Но оправдывает ли интерес к моде примерку одежды другого человека, тем более без его разрешения?
– Нет, конечно. И мне не следовало этого делать. Просто тогда я не могла позволить себе такие наряды. Ну и очень хотелось посмотреть, как эти платья выглядят на мне.
– Был только один способ сделать так, чтоб они стали вам доступны. Стать леди Робинсон, верно?
– На что это вы намекаете, мистер Спарлинг? Хотите сказать, что я убила леди Энн из-за денег? Но вы же сами знаете, никаких доказательств тому нет. На мой банковский счет не поступило ни пенни. Вы же сами делали запрос. А что касается драгоценностей, то я здесь совершенно ни при чем.
– Я спрашиваю вас не о драгоценностях, леди Робинсон. Просто выдвигаю предположение, что вы хотели завладеть всем, что принадлежало леди Энн. Ее титулом, мужем, ну, и деньгами ее мужа.
– Но не ее драгоценностями.
– Пожалуйста, прошу вас, леди Робинсон, не спорьте с обвинителем, – впервые за все время утреннего заседания вмешался судья. – Просто отвечайте на его вопросы.
– Простите, ваша честь. – И Грета одарила старого судью одной из обольстительнейших своих улыбок.
– Ничего. Прошу вас, мистер Спарлинг, продолжайте.
Барристер полистал свои записи и сменил тактику.
– О чем вы говорили с полуночным визитером, который в апреле прошлого года пожаловал к вам в лондонскую квартиру? – спросил он.
– О деньгах. Я была должна этому человеку деньги. Ну и попросила его об отсрочке.
– Таким образом, встреча носила вполне деловой характер. Тогда к чему было назначать ее на столь позднее время, а, леди Робинсон?
– Я и не назначала. Мы встретились раньше, в городе, а потом он зашел ко мне, вот и засиделись. Просто я думала, этот визит сделает его более…
– Сговорчивым?
– Да. И он даст мне больше времени.
– И вы оказались правы? Он стал сговорчивей?
– Да. Согласился подождать еще.
– И сколько же вы задолжали этому человеку, леди Робинсон?
– Около десяти тысяч фунтов.
– Ну а теперь-то выплатили долг?
– Да, большую его часть.
– Каким же образом?
– Делала накопления, ну и муж немного помог.
– Помог, несмотря на то что вы лгали ему, отрицали, что встречались с этим человеком. Все это есть в протоколах вашего допроса. А мужу вы тогда солгали, сказали, что в Лондоне вас не было, что вы ездили в Манчестер навестить больную мать.
– Да, солгала. Мне было стыдно, что я задолжала столь крупную сумму.
– Вы солгали, поскольку не хотели, чтоб кто-либо знал о ваших встречах с человеком, который собирался убить леди Энн. Это и есть истинная причина, не так ли?
Выдвигая это обвинение, Спарлинг подпустил в голос и жесты агрессии, но все это не произвело на Грету ни малейшего впечатления. Она лишь улыбнулась Спарлингу, а затем спокойно и уверенно ответила на его вопрос:
– Нет, это не так, мистер Спарлинг. Я солгала, потому что мне было стыдно признаваться в этом долге. Просто не хотела, чтоб сэр Питер или леди Энн плохо обо мне думали.
– Вы говорили этому своему гостю: «Неужели не понятно, что я его еще не заполучила?»
– Нет, ничего подобного я не говорила. А про деньги могла сказать по-другому: «Неужели не понятно, что я их еще не получила?» Если помните, мистер Спарлинг, Томас не был уверен, какое именно слово тогда прозвучало: «его» или «их». Уверена, в ваших записях это есть.
– Так значит, речь тогда шла не о том, чтоб «заполучить» сэра Питера. Я правильно понимаю?
– Речь шла о деньгах.
– Но гостем вашим был человек, впоследствии убивший леди Энн. Томас его опознал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89