– Ничего у нас с тобой не выйдет, Мэтью, – сдавленным шепотом пробормотал Томас. – Нет смысла искать дальше. Все равно ничего не найдем. Выстрел вхолостую, неверная идея с самого начала. Она вполне могла называться Гретой Роуз, даже не выходя за него замуж.
– Добро пожаловать в Ряды Смерти, – шутливо заметил Мэтью и кивком указал на окружавшие их длинные стеллажи.
– Что ты сказал? – вдруг ожил и насторожился Томас.
– В Ряды Смерти, – повторил Мэтью, а затем, вглядевшись в табличку на одном из стеллажей, добавил: – Если быть точней, в Смертный Ряд под буквой «Н».
– За которым неизбежно следует еще один, обозначенный «I». Если сложить, получатся Смертные Ряды. «Н and I».
– О чем это ты болтаешь, Томас? Если это шутка, то, надо сказать, неудачная.
– Ряды. Неужели еще не дошло, Мэтью? Ведь имя или фамилию Роуз можно писать по-разному. Надо и там тоже проверить.
И вот они вернулись в секцию «браков», где были чуть раньше, и, встреченные неодобрительными взглядами пожилых посетителей, вновь взялись за поиски. И довольно быстро нашли, что искали. У двух или трех женихов оказалась фамилия Роуз (Rows), а один из них, Джонатан Б. Роуз, зарегистрировал брак с девушкой по фамилии Грэхем в Ливерпуле в 1989 году.
– Это они! – возбужденно воскликнул Мэтью. – Точно тебе говорю. И дата совпадает. Ей тогда было восемнадцать. Ведь именно тогда, как говорил тебе Пьер, она и сбилась с пути истинного.
– Да, с датой все в порядке, а вот город… – задумчиво протянул Томас. – Ведь Грета жила в Манчестере. А не в Ливерпуле.
– И что с того? Оба эти города находятся на севере, разве нет? И люди вовсе необязательно женятся в своем родном городе. Может, они не хотели, чтоб об этом кто-то узнал.
– Возможно. Я же не говорю, что это не они. Просто хочу сказать, что этих данных недостаточно. Это никому не покажешь, нам нужны копии брачных свидетельств. Где указаны даты рождения и все такое прочее.
– Нет, необязательно. Достаточно возраста, указанного в свидетельстве, – возразил Мэтью. – Я это точно знаю. В брачном свидетельстве указывают фамилии отцов и род их занятий. И Грета уже не сможет отрицать, что это ее брачное свидетельство, если в нем, как и в свидетельстве о рождении, будет указана фамилия ее отца. Тогда мы и припрем ее к стенке.
– Если это действительно она, если удастся вовремя получить это самое свидетельство и передать его кому следует. И все это до того, как закончится прием дополнительных материалов и улик по делу. А пока что у нас ничего нет, – мрачно заметил Томас. В отличие от Мэтью, он старался ничем не выдавать свое волнение. Словно твердо вознамерился держать эмоции под контролем. Ему совсем не хотелось повторять опыт вчерашнего дня, допускать, чтоб из-за брачного свидетельства разгорелись такие страсти.
Однако Мэтью оценивал шансы намного оптимистичнее.
– Теперь хоть, по крайней мере, у нас появилась надежда, – заметил он. – Надо заполнить бланк заказа и получить эти самые свидетельства. Есть такая форма, как срочный заказ, тогда получить его мы должны в течение двадцати четырех часов. Вот, смотри, тут сказано, в объявлении.
Томас заполнил бланки заказов и пошел их сдавать. Вместо утомленной молодой женщины за столом у дверей дежурил теперь столь же усталый и скучающий молодой человек. Он принял у Томаса бланки, взглянул на часы и отметил время поступления – четверг, 12.21. «Интересно, – размышлял Томас, спускаясь по лестнице к выходу, – чем же закончится все завтра, когда на руках у меня окажутся столь важные доказательства по делу. А вдруг будет уже поздно?..»
ГЛАВА 25
Центр регистрации гражданских состояний открывался ровно в десять утра, и вот уже в пять минут одиннадцатого Томас выяснял отношения с молодым человеком с мертвенно-бледным лицом и приколотой к лацкану пиджака пластиковой бляхой, где значились его имя и должность. «Эндрю, клерк по приему и выдаче заявок». Томас не обращал внимания на все усилия Мэтью, стремившегося успокоить его, а также на неодобрительные и нетерпеливые взгляды людей, выстроившихся за ними в очередь.
– Я знаю, что теперь только десять ноль-пять, а в бланке заказа указано время двенадцать двадцать одна, – говорил Томас срывающимся чуть ли не на визг возбужденным голосом. – Я это прекрасно понимаю. Я просто прошу вас об огромном одолжении, посмотреть, не пришел ли наш заказ. Возможно, свидетельства готовы, возможно, нет, но ведь вам же это ничего не стоит, просто посмотреть, верно, Энди?
– Я не Энди. Я Эндрю, – поправил его молодой человек.
– Прошу прощения, – сказал Томас. – Нет, мне правда страшно неловко. Я не хотел обидеть вас, Эндрю. Может, все-таки сделаете мне такое одолжение?..
– Ничем не могу помочь вам, сэр, – уже в третий раз ответил Эндрю. – Вам просто придется подождать наравне с остальными.
– Не можете или не хотите? – взорвался Томас, теряя уже всякое терпение. – Все вы, государственные служащие, одинаковы. Все до одного бюрократы. Только и знаете, что придерживаться этих чертовых правил и инструкций, а на человека вам наплевать! И правосудие не свершится!
– Перестань, Томас, успокойся, – сказал Мэтью и оттащил друга за рукав. От внимания его не укрылось, как рука Эндрю потянулась к кнопке, вделанной в боковую панель стола. Только этого им не хватало, чтоб через несколько секунд их скрутили вызванные этим хануриком дюжие охранники. Он заметил двоих на входе перед зданием.
– Вы уж простите нас, ради бога, – обратился он к Эндрю. – Просто у моего друга очень серьезные семейный проблемы. Мы подойдем позже.
– В двенадцать двадцать одну, – злобно отчеканил Эндрю. – Никак не раньше.
– Хорошо, в двенадцать двадцать одну, – миролюбиво согласился Мэтью и повлек своего друга к входу в кафетерий.
В четверг утреннее судебное заседание началось позже, чем обычно. Было ровно одиннадцать, когда Грета заняла свое место для дачи свидетельских показаний и Спарлинг приступил к допросу. Репортеры даже затеяли нечто вроде тотализатора: одиннадцать против трех за то, что в конце судебного заседания Грета будет оправдана. Но даже те трое, кто ставил на вынесение обвинительного приговора, сходились во мнении, что Майлз Ламберт выжал из Томаса Робинсона все возможное. Все они считали, что сын жертвы должен был представить более весомые доказательства, чтоб выиграть дело против мачехи.
Выражение лиц присяжных прочесть было невозможно. И предсказать их решение – тоже. Итальянец в дорогом костюме от кутюр наверняка с самого начала принял сторону Греты. И еще от внимания репортеров не укрылось, что как минимум трое других присяжных-мужчин за последние два дня пали жертвами обаяния и красоты подсудимой. А миссис «Тэтчер», занимавшая место старшины присяжных, напротив, с каждым днем взирала на подсудимую все с большей злобой и презрением;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89