– Понимаю. Любовь – сильное чувство, вы согласны, Томас? Застигает вас врасплох, налетает как ураган. Как ненависть. Недаром же есть поговорка: «От любви до ненависти один шаг». Вы уверены, что не возненавидели Грету лишь за то, что она не откликнулась на ваши чувства?
– Да ничего подобного. Нет!
– Но ведь теперь вы ее ненавидите, верно, Томас?
– Ненавижу за то, что она сделала с мамой.
– А помните то время, когда этой ненависти не было?
– Не знаю. Наверное, тогда, в такси, я ее не ненавидел. Но с тех пор, кажется, прошла целая вечность.
– Все же полагаю, именно тогда вы ее и возненавидели, Томас. А потом случайное сходство между двумя разными мужчинами, что-то замкнулось, ненависть и чувство вины слились воедино. Тогда все и началось, я прав, Томас?
– Можете не отвечать на этот вопрос, свидетель, – сказал судья. – А вам, мистер Ламберт, советую придерживаться четкости и недвусмысленности в вопросах. Мы не для того здесь собрались, чтоб выслушивать ваши лекции по психиатрии.
– Разумеется, ваша честь, – покорно кивнул Майлз Ламберт. – А теперь, Томас, хотелось бы вернуться к той ночи в Лондоне, когда вы увидели мужчину со шрамом. Вы ведь так и не видели его вместе с Гретой, верно?
– Нет.
– И не можете утверждать, что мужчина под фонарем и человек, с которым Грета говорила в подвале, одно и то же лицо, так?
– Нет, не могу. Но я знаю, чувствую. Они оба поднялись наверх, заслышав, как меня ищут те уличные хулиганы. Грета подумала, что это грабители.
– Вы слышали, как Грета просила того человека в подвале подняться наверх?
– Нет.
– Вы видели, как он поднялся по лестнице из подвала и вышел на улицу?
– Нет. Я сам убежал, чтобы не столкнуться с ними. Я ведь уже говорил.
– А потом увидели на улице под фонарем этого мужчину. Но откуда он пришел, как там оказался, вы не видели.
– Не видел. Но знаю.
– Ну, милый мой, то, что вы знаете, или вам кажется, что знаете, еще не доказательство. Все же давайте вернемся к тому человеку, чей голос вы слышали в подвале. Вроде бы тут мы близки к согласию.
Но Томасу надоело, что им так откровенно манипулируют.
– Зачем? – воскликнул он. – И потом, она с этим никогда не согласится. Она лжет, утверждает, что ее там вообще не было, – сердито добавил он. – Что она якобы ездила в Манчестер. Так она сказала отцу на следующий день. Я сам слышал.
– Об этом вы уже говорили, Томас, – заметил судья. – Пожалуйста, отвечайте на вопросы мистера Ламберта.
– Да, вы уже говорили мистеру Спарлингу, какие объяснения дала по этому поводу моя подзащитная, – протянул Майлз. – И я не стану их оспаривать, но все-таки хотелось бы прояснить одно обстоятельство. Вы так и не разобрали точно, что именно сказала тогда Грета. «Неужели не понятно, что я его еще не заполучила?» Или: «Неужели не понятно, что я этого еще не заполучила». Я прав?
– Да, все правильно.
– Прекрасно. Затем Грета сказала, что идет наверх, а сами вы до перерыва утверждали, будто бы она еще добавила: «Миссис Воображала ничего не услышит». Я сомневаюсь в этом, Томас. Сомневаюсь, что моя клиентка когда-либо называла вашу матушку «миссис Воображалой».
– Еще как называла. Тетя Джейн слышала, что она говорила о маме в тот день, когда погибла Мэтти. И тогда она тоже ее обзывала «миссис Воображалой».
– Я не ослышался, Томас? Получается, что вы обсуждали с миссис Мартин данные ею в суде показания. Так или нет?
– Я говорил с ней о том, что случилось, уже после того, как это случилось. Конечно, говорил.
– Так вы говорили с ней до того, как миссис Мартин давала показания? Сравнивали записи, верно? Именно это вы хотите сказать, да, Томас?
– Да, мы разговаривали. Но никаких записей не сравнивали. Она слышала то, что слышала. Я слышал то, что слышал.
– И оказалось, что оба вы слышали одно и то же. Любопытное совпадение. А теперь, Томас, давайте вернемся к дню, когда умерла ваша матушка. Позвольте заранее уверить вас в том, что я постараюсь задавать вопросы так, чтоб не слишком расстраивать вас, и…
– Рад слышать это, мистер Ламберт, – вмешался судья. – Что ж, не надо проволочек, задавайте свои вопросы, нам все эти прологи ни к чему.
На сей раз Майлз Ламберт проигнорировал замечание судьи. Его не так-то просто было сбить с намеченного курса. А тут как раз настал решающий и самый важный момент в судебном процессе. И недаром старик Грэнджер так беспокоился о шестнадцатилетнем свидетеле. Именно на основании показаний Томаса и собранных им улик стало вообще возможным привлечь его клиентку к суду. И действовал он при этом не как беззащитный и ослепленный горем мальчик. Нет, тут прослеживались решимость и последовательность вполне зрелой личности. Исход дела зависел от надежности и правдоподобности показаний Томаса, и присяжным предстояло выслушать, каким сомнениям эти показания подвергаются. Вмешательство судьи Грэнджера не остановило Майлза, не помешало ему продолжить свою работу.
– Не далее как сегодня утром вы поведали нам, что, судя по словам леди Энн, приглашение погостить в доме друга, Эдварда Болла, в понедельник вечером исходило от матери Эдварда, верно?
– Да, верно.
– Ваша матушка говорила, что Боллы вас пригласили?
– Наверное. Хотя не помню точно, что именно она тогда сказала.
– Могла ли сказать ваша матушка, что то была ее идея – отправить вас погостить у Боллов?
– Не думаю.
– Ну, хорошо. Возможно, леди Энн не говорила, кто именно был инициатором приглашения. Вы просто узнали, что миссис Болл приглашает вас остаться на ночь, так?
– Не знаю. Наверное.
– Благодарю. В ваших письменных показаниях сказано, что вы встревожились, когда миссис Болл сказала, что о вашем визите договаривалась Грета.
– Да, верно.
– Но почему это вы вдруг встревожились, а, Томас?
– Потому что это не ее дело. Она не имела права решать, куда мне ехать, к кому и когда.
– Что ж, это понятно. Но что, если именно ваша матушка попросила ее позвонить миссис Болл и договориться?
– Мама никогда бы этого не сделала.
– Почему? Ведь еще в то воскресенье, днем, у нее страшно разболелась голова, это вполне могло помешать. Или я ошибаюсь?
– Не уверен. Но возможно…
– Так почему она не могла попросить Грету об этом пустячном одолжении?
– Она бы попросила тетю Джейн, а не Грету.
– Но в воскресенье днем миссис Мартин дома не было.
– Мама бы дождалась ее возвращения. Или позвонила бы сама.
– Но почему не попросить Грету? Ведь та была рядом.
– Потому что моя мама никогда ни о чем не стала бы просить Грету.
– Почему?
– Потому что она ей не нравилась.
– Понимаю. Но с чего это вы вдруг решили, а, Томас?
– Это было видно невооруженным глазом. Она избегала общества Греты. И в Лондон никогда не ездила только из-за нее.
– Но ведь в апреле она взяла вас с собой в Лондон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89