Он проклял меня и весь мой род, всех потомков, но тогда я не придал этому значения. Возможно, кто-то скажет, что я не должен был забирать этот камень, но я всегда думал, что имел на это право, поскольку рисковал жизнью и справедливо наказал коварного предателя.
Я искал оправдания и в тех четырех нелегких годах, что провел на службе своему королю и родной стране, сражаясь в окопах во Фландрии, но то было уже после возвращения из Индии. И еще я ничуть не сомневаюсь, что на твоем прелестном пальчике, дорогая, сапфир Султана смотрится куда как лучше, чем выглядел бы в Британском музее под запыленным стеклом.
А потому ты не должна испытывать ни малейших угрызений совести и сомнений, что сапфир по праву принадлежит мне и что я имел полное право и удовольствие презентовать его тебе на день рождения. А романтическая история этого камня, надеюсь, заставит тебя ценить подарок еще больше.
В Лондоне я зашел к «Картье» и попросил вставить сапфир в золотое кольцо, и я надеюсь, ты согласишься со мной, что работа была исполнена безукоризненно. Внутри выгравирована наша фамилия, и я от души надеюсь, что кольцо останется в семье Сэквилль и будет переходить по наследству из поколения в поколение».
Томас перечитал письмо еще два раза, и с каждым разом его все более возмущал этот самооправдательный тон автора. Описанные в нем события, вопреки утверждениям прадеда, вовсе не казались ему романтической историей. Нет, скорее то была довольно неуклюжая попытка старого вояки как-то оправдать этот свой поступок тридцатилетней давности. Очевидно, что совесть продолжала мучить сэра Стивена до конца его жизни. Очевидно также, что он сам проговорился в начале письма, обронив фразу, что знал о сапфире еще до того, как встретился с его владельцем. А может, предательство со стороны набоба было лишь предлогом для его убийства и похищения драгоценного камня? Если да, то попытка как-то замаскировать похищенное, вставить камень в золотую оправу, по сути своей ничего не меняла.
Томас приблизился к одному из высоких окон, откуда открывался вид на море, и поднес камень к свету. Да, так и есть, на внутренней стороне кольца летящими наклонными буквами было выгравировано «СЭКВИЛЛЬ», что, впрочем, вовсе не означало, что сапфир является законной собственностью семьи Томаса. Убийство и грабеж еще никогда не давали на это права, что бы там ни думал и ни писал старый сэр Стивен.
Томас чувствовал: есть какая-то связь между убийством набоба, случившимся около ста лет тому назад на другом конце света, и трагической смертью мамы в доме «Четырех ветров». И еще ему казалось, что далеко не случайно он обнаружил это кольцо и письмо. Словно мама специально оставила их в столе, хотела, чтоб он их нашел. Теперь он понял: темно-синий сапфир был своего рода испытанием. И он должен решить, что с ним делать.
Томас пытался представить сцену, описанную прадедом в письме. И ему почему-то казалось, что набоб был красивым молодым человеком в алом расшитом золотой тесьмой кафтане и широченных белых шароварах. Возможно, потому, что именно так выглядел и так был одет султан Багдада на картинке в книге «Тысяча и одна ночь», которую мама подарила ему на шестнадцатилетие. У набоба была темная, почти оливковая кожа, волосы скрыты под складками высокого тюрбана. И еще во дворце у него жила желтая канарейка, она пела, сидя в позолоченной клетке, когда набоб вкушал разные восточные яства. А блюда подавали девушки, красавицы с длинными черными волосами и пышными грудями. А перед дворцом находился фонтан, украшенный каменными дельфинами, и пенящиеся серебристые струи воды падали на мраморные плиты двора набоба.
И тут в эту сцену ленивого восточного благоденствия, так живо возникшую в воображении Томаса, ворвался другой образ. То был мужчина, изображенный на портрете в гостиной, но только совсем молодой, и во взгляде его читалась жестокость.
Никаким рыцарем сэр Стивен тогда не был. Он был просто Стивеном Сэквиллем, прибывшим три года тому назад из Англии в Индию с целью сколотить состояние и парой черных револьверов в карманах брюк, которые могли обеспечить достижение этой цели. Особое пристрастие Стивен Сэквилль испытывал к драгоценностям. Он жадно слушал бесконечные байки и легенды о поисках редких камней, путешествиях и счастливых находках, но вскоре круг его интересов сузился и сконцентрировался на сапфире Султана, этом удивительном темно-синем драгоценном камне, в котором, казалось, сосредоточились все тайны и загадки континента. И сэр Стивен не успокоился, пока не раздобыл этот камень.
Томас понятия не имел, откуда вдруг ему стало все это известно, но был уверен, что дело обстояло именно так в тот день, почти сто лет тому назад, на другом конце света. Его прадед не имел никакого права поступать так с набобом. И ни о какой защите британских интересов там речь не шла. Это оправдание он придумал уже после того, как завладел сапфиром, а набоб к тому времени был мертв и не мог опровергнуть эту ложь.
Томас представил себе сцену убийства. День наверняка выдался страшно жаркий, и набоб возлежал на диване после трапезы, а двое темнокожих слуг обмахивали его опахалами из пальмовых листьев. Правда, теперь Томас не знал, пела ли тогда желтая канарейка, да и черноволосых служанок тоже не видел. Он не знал, спал ли набоб или просто лежал с закрытыми глазами и медитировал. Но он видел, как, заслышав стук лошадиных копыт во дворе, а также выстрелы и крики, молодой человек поспешно поднялся с дивана. Томас видел, как бежит через анфиладу дворцовых комнат набоб в серебристых парчовых туфлях с загнутыми носами, бежит и вдруг лицом к лицу сталкивается со своим убийцей. В последнюю секунду он успел заглянуть в холодные голубые глаза Стивена Сэквилля из дома «Четырех ветров», что в графстве Суффолк, который прибыл в Индию по заданию своего короля, чтобы убивать и грабить. Вот прогремели два выстрела, и англичанин перешагнул через свою жертву, точь-в-точь как перешагнули через тело матери Томаса ее убийцы, когда она лежала на площадке и истекала кровью. И кровь эта впитывалась в ковер.
Нет, параллели на этом не прекратились. Сэр Стивен явился к набобу с целью завладеть сапфиром, а убийцы матери Томаса ворвались в дом с целью завладеть драгоценностями Сэквиллей и забрали все, за исключением сапфира. Он так и лежал себе в нижнем ящике стола орехового дерева, дожидаясь, когда он, Томас, найдет его там. Чтоб древнее индийское проклятие продолжало уничтожать одного Сэквилля за другим, пока весь их род не исчезнет с лица земли.
Томас сунул кольцо с сапфиром в карман и снова выглянул из окна спальни на море. Все тот же знакомый пейзаж: небо, солнце, вода, и простирается все это до самого горизонта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Я искал оправдания и в тех четырех нелегких годах, что провел на службе своему королю и родной стране, сражаясь в окопах во Фландрии, но то было уже после возвращения из Индии. И еще я ничуть не сомневаюсь, что на твоем прелестном пальчике, дорогая, сапфир Султана смотрится куда как лучше, чем выглядел бы в Британском музее под запыленным стеклом.
А потому ты не должна испытывать ни малейших угрызений совести и сомнений, что сапфир по праву принадлежит мне и что я имел полное право и удовольствие презентовать его тебе на день рождения. А романтическая история этого камня, надеюсь, заставит тебя ценить подарок еще больше.
В Лондоне я зашел к «Картье» и попросил вставить сапфир в золотое кольцо, и я надеюсь, ты согласишься со мной, что работа была исполнена безукоризненно. Внутри выгравирована наша фамилия, и я от души надеюсь, что кольцо останется в семье Сэквилль и будет переходить по наследству из поколения в поколение».
Томас перечитал письмо еще два раза, и с каждым разом его все более возмущал этот самооправдательный тон автора. Описанные в нем события, вопреки утверждениям прадеда, вовсе не казались ему романтической историей. Нет, скорее то была довольно неуклюжая попытка старого вояки как-то оправдать этот свой поступок тридцатилетней давности. Очевидно, что совесть продолжала мучить сэра Стивена до конца его жизни. Очевидно также, что он сам проговорился в начале письма, обронив фразу, что знал о сапфире еще до того, как встретился с его владельцем. А может, предательство со стороны набоба было лишь предлогом для его убийства и похищения драгоценного камня? Если да, то попытка как-то замаскировать похищенное, вставить камень в золотую оправу, по сути своей ничего не меняла.
Томас приблизился к одному из высоких окон, откуда открывался вид на море, и поднес камень к свету. Да, так и есть, на внутренней стороне кольца летящими наклонными буквами было выгравировано «СЭКВИЛЛЬ», что, впрочем, вовсе не означало, что сапфир является законной собственностью семьи Томаса. Убийство и грабеж еще никогда не давали на это права, что бы там ни думал и ни писал старый сэр Стивен.
Томас чувствовал: есть какая-то связь между убийством набоба, случившимся около ста лет тому назад на другом конце света, и трагической смертью мамы в доме «Четырех ветров». И еще ему казалось, что далеко не случайно он обнаружил это кольцо и письмо. Словно мама специально оставила их в столе, хотела, чтоб он их нашел. Теперь он понял: темно-синий сапфир был своего рода испытанием. И он должен решить, что с ним делать.
Томас пытался представить сцену, описанную прадедом в письме. И ему почему-то казалось, что набоб был красивым молодым человеком в алом расшитом золотой тесьмой кафтане и широченных белых шароварах. Возможно, потому, что именно так выглядел и так был одет султан Багдада на картинке в книге «Тысяча и одна ночь», которую мама подарила ему на шестнадцатилетие. У набоба была темная, почти оливковая кожа, волосы скрыты под складками высокого тюрбана. И еще во дворце у него жила желтая канарейка, она пела, сидя в позолоченной клетке, когда набоб вкушал разные восточные яства. А блюда подавали девушки, красавицы с длинными черными волосами и пышными грудями. А перед дворцом находился фонтан, украшенный каменными дельфинами, и пенящиеся серебристые струи воды падали на мраморные плиты двора набоба.
И тут в эту сцену ленивого восточного благоденствия, так живо возникшую в воображении Томаса, ворвался другой образ. То был мужчина, изображенный на портрете в гостиной, но только совсем молодой, и во взгляде его читалась жестокость.
Никаким рыцарем сэр Стивен тогда не был. Он был просто Стивеном Сэквиллем, прибывшим три года тому назад из Англии в Индию с целью сколотить состояние и парой черных револьверов в карманах брюк, которые могли обеспечить достижение этой цели. Особое пристрастие Стивен Сэквилль испытывал к драгоценностям. Он жадно слушал бесконечные байки и легенды о поисках редких камней, путешествиях и счастливых находках, но вскоре круг его интересов сузился и сконцентрировался на сапфире Султана, этом удивительном темно-синем драгоценном камне, в котором, казалось, сосредоточились все тайны и загадки континента. И сэр Стивен не успокоился, пока не раздобыл этот камень.
Томас понятия не имел, откуда вдруг ему стало все это известно, но был уверен, что дело обстояло именно так в тот день, почти сто лет тому назад, на другом конце света. Его прадед не имел никакого права поступать так с набобом. И ни о какой защите британских интересов там речь не шла. Это оправдание он придумал уже после того, как завладел сапфиром, а набоб к тому времени был мертв и не мог опровергнуть эту ложь.
Томас представил себе сцену убийства. День наверняка выдался страшно жаркий, и набоб возлежал на диване после трапезы, а двое темнокожих слуг обмахивали его опахалами из пальмовых листьев. Правда, теперь Томас не знал, пела ли тогда желтая канарейка, да и черноволосых служанок тоже не видел. Он не знал, спал ли набоб или просто лежал с закрытыми глазами и медитировал. Но он видел, как, заслышав стук лошадиных копыт во дворе, а также выстрелы и крики, молодой человек поспешно поднялся с дивана. Томас видел, как бежит через анфиладу дворцовых комнат набоб в серебристых парчовых туфлях с загнутыми носами, бежит и вдруг лицом к лицу сталкивается со своим убийцей. В последнюю секунду он успел заглянуть в холодные голубые глаза Стивена Сэквилля из дома «Четырех ветров», что в графстве Суффолк, который прибыл в Индию по заданию своего короля, чтобы убивать и грабить. Вот прогремели два выстрела, и англичанин перешагнул через свою жертву, точь-в-точь как перешагнули через тело матери Томаса ее убийцы, когда она лежала на площадке и истекала кровью. И кровь эта впитывалась в ковер.
Нет, параллели на этом не прекратились. Сэр Стивен явился к набобу с целью завладеть сапфиром, а убийцы матери Томаса ворвались в дом с целью завладеть драгоценностями Сэквиллей и забрали все, за исключением сапфира. Он так и лежал себе в нижнем ящике стола орехового дерева, дожидаясь, когда он, Томас, найдет его там. Чтоб древнее индийское проклятие продолжало уничтожать одного Сэквилля за другим, пока весь их род не исчезнет с лица земли.
Томас сунул кольцо с сапфиром в карман и снова выглянул из окна спальни на море. Все тот же знакомый пейзаж: небо, солнце, вода, и простирается все это до самого горизонта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89