Но Агостино даже не повернул головы. Взгляд его был устремлен на туристов, сошедших с яхты. Позади всех, опираясь на руку сутуловатого мужчины с блестев-
шей на солнце лысиной, седыми кустистыми бровями и массивным подбородком шла «белокурая маркиза». Она оживленно болтала, всецело занятая своим спутником.
— Куда тебе с ним тягаться! — смеясь, воскликнул Джованни.
— Тише! Замолчи! Не смотри туда! — нахмурившись, проговорил Агостино и невесело добавил: — Мне действительно невозможно равняться с этим сухопутным кашалотом.
— Ты его знаешь?
— Потом! Я же сказал: не смотри,— свирепо повторил Агостино.— Потом...— и ринулся в воду.
Джованни и Лаура последовали за ним.
Потом, когда они вернулись в хижину и, весело болтая, закусывали, Джованни снова спросил о старике, с которым была так приветлива «маркиза», и снова получил странный, уклончивый ответ.
Лаура, напевая, принялась наводить порядок в хижине, а молодые люди вышли и устроились в тени сосенок.
Джованни спросил, намерен ли Агостино пригласить вновь прибывших туристов на подводную экскурсию. И тот ответил, что на этот случай у него есть человек, который, обслуживая приезжих, не преминет им рассказать о Лазурной бухте. Получив согласие ее посетить, он тут же примчится сюда.
— Но почему ты боишься этого неприятного старца? Кто он такой? — напрямик спросил Джованни.
Некоторое время Агостино колебался, Джованни продолжал вопросительно смотреть на него.
— Услышал и сразу забыл! Понял? — глухо проговорил Агостино.
— Надо ли предупреждать?! Кажется, не первый день меня знаешь!
— Это Родольфо, брат синьора Туллио, у которого вы были в гостях. И чего тебя туда занесло?!
— Кто же знал, что шефа зовут Туллио? — с досадой проговорил Джованни.— А видел я его действительно мельком, совершенно случайно. А что, этот РоДольфо...
с ним?..
Агостино довольно долго молчал, потом с явной неохотой пояснил:
— И с ним и не с ним... У него свои... дела.
— Значит, это тот, что воевал в Абиссинии,— припомнил Джованни,— нам. рассказал синьор Антонио. Потом Родольфо очень возвысился. Муссолини лично вручил ему награду. Но что тут такого? Почему столько тумана?
Агостино молчал.
— Послушай, до сих пор между нами секретов не было. Ты перестал мне доверять? — укоризненно произнес Джованни.—Договаривай!..
Но Агостино все не решался ответить.
— Пойду посмотрю, что делает Лаура,— хмуро произнес Джованни и хотел подняться, как бы подчеркивая: говорить им не о чем.
Но Агостино удержал его руку, заставил снова сесть.
— Хорошо. Я скажу, что знаю. Но ты ничего не слышал!
— Еще десять раз это повтори,— с досадой бросил Джованни.
— Родольфо был в правительстве Соло. И потом принципиально не снимал черной рубашки. И... не снимает.— Агостино закончил почти шепотом; — Не последним человек в руководстве..; Так что с кем и какие у него связи — тебе объяснять не надо.
— Не надо,— машинально повторил Джованни. Кое-какие темные дела неофашистов были ему известны.— Так это ты с ним?..
— Нет, нет... С ним — нет!.. Для нас это не имеет значения. Главное — о тебе я уже договорился. Дело улажена...
Джованни хотел спросить: «Так быстро?» — но не стал прерывать друга. Может, к лучшему, что улажено, по крайней мере, красавчик Ливио не будет ходить по дворам, подмигивать Стелле.
— Нашими непосредственными делами Родольфо и Туллио не занимаются. Для этого имеются другие. Ну что ты уставился?! Уже забыл, под кем ходил?
— Нет, не забыл,— медленно, стараясь подавить волнение, проговорил Джованни.
Из хижины появилась Лаура и стала деловито вытряхивать снятый с тахты тигровый плед. Бросив взгляд в сторону беседовавших друзей, она снова скрылась в комнате.
— Тем лучше,— буркнул Агостино,
Они долго молчали, занятые своими мыслями. Первым заговорил Джованни:
— Значит, наша новая работа связана...— Он недоговорил, в упор глядя на Агостино.
— А ты думал?! — резко бросил тот. — Кто ж это так, за здорово живешь, отдал бы мне бухточку? Развлекай, развлекайся, живи в свое удовольствие!.. Ты что, с неба свалился?
— И если я буду с тобой работать...
— Я могу положиться только на тебя, на друга, с которым не раз попадал к черту в зубы. Одному не справиться, случается, одновременно надо быть в двух . местах! Туристы приезжают порой неожиданно, как сегодня. И те тоже не всегда точны. Обстоятельства... всякие. Один будет здесь, другой... там.
— И море? На этот раз-морем?
— Надежнее. Рыбачий баркасик, Иногда попросту шлюпка... О подробностях поговорим потом...
И снова воцарилось тягостное молчание.
— Что-то не по тебе? — настороженно спросил Агостино.
— Дело в том, что я... дал себе слово с этим покончить.
Агостино горько усмехнулся.
— Как будто от нас это зависит?! Нас знают, нам доверяют... там.— Он кивнул куда-то в сторону.— Это тоже надо ценить! Я думал, все ясно и ты только из-за Лауры прикидываешься...
Джованни молча покачал головой. Нет, он не притворялся, хотя в глубине души подозревал: Агостино не случайно и сам так уютно обосновался и именно его решил пристроить,— но намеренно не хотел над этим задумываться. К тому же Лаура в таком восторге от Лазурной бухты. Вот и хотелось верить, вопреки здравому смыслу: наконец-то честная, красивая работа...
А выходит — если все додумать До конца — «дело улажено» было еще до того, как он, Джованни, явился сегодня со своим «да»... Все предельно ясно. Тут уж ничего не поделаешь, но, в конце концов, если мир так подло устроен, надо приноравливаться, чтобы выжить. Он не Марко, которого всякие мудрствования вон до чего довели. Даже поговаривали, будто парень был прежде замешан в каких-то грязненьких акциях...
— Так-то, каро мио, у нас выбора нет. Раздумывать можно, имея кругленькую сумму в банке,— уже мягче продолжал Агостино.— Куда нам, меченым, деваться?! Все равно найдут. А малодушие дорого обходится.
— Я не об этом,— солгал Джованни. Похоже, что друг прочел его мысли. Ведь и в самом деле в голове мелькнуло: уехать, затеряться...
Но как странно получилось с этими братьями. Сунулся совершенно случайно в их логово. Вероятно, синьору Туллио и удалось разбогатеть с помощью Родольфо, раз тот при фашистах занимал какой-то там важный пост. А синьор Антонио и понятия не имел, куда и к кому отправил он свою дочь и его, Джованни. Старик отстал от жизни в лучшем случае на два-три десятилетия.
Однако Агостино прав: раздумывать нечего. Он уже раз попробовал оторваться от своих шефов и едва не поплатился жизнью...
— Пожалуй, нам пора собираться домой,— сказала Лаура. Она вышла из хижины уже одетая и остановилась перед друзьями, весело глядя на них.— Все еще не наговорились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48