Послушай
меня. Я твоя заложница, меня можно использовать против всех, кто придет.
Ты заручился моей помощью против всех, кто станет твоим врагом. У тебя
палец на спусковом крючке, ты можешь потребовать людей, чтобы они защищали
нас, в обмен на мои услуги. Кто бы ни пришел, они будут очень бояться; что
ты меня разрушишь - и они дадут нам людей. Мы сделаем их вовеки неопасными
для нас. Они станут основой нашей армии. А ты умнее, куда умнее и
интеллигентнее, чем работорговка Кореана. Она была такой дурой... Вскоре
ты одолеешь всех своих врагов, и мы сможем начать освобождать вселенную.
- Сперва Родериго, - сказал медленно Руиз, глядя в упор на последнюю
мину, но вместо нее видя целые миры, которые сбрасывают свои древние
оковы, поднимаясь к солнцу нового века. Его полностью охватил мозговой
огонь, и вселенную заполонили чудесные видения: смех освобожденных рабов,
улыбки детей, человечество, пересекающее бездну, бороздящее космос.
Человечество, не знающее ни страха, ни опасности. Он увидел, как заживают
раны человечества, как кровь, дающая жизнь, больше не вытекает из сердца
человеческого рода.
Увидел он и языка Геджаса, который молил о пощаде, молил оставить ему
его душу, увидел и Руиза Ава, который хохотал и рвал эту душу из груди
врага.
Он закрыл глаза, чтобы увидеть, как сбывается это пророчество, и
насладиться яркой картиной, вставшей перед его мысленным взором.
- Прекрасно, - сказал он.
- Да! - пропела Машина-Орфей. - И только посмотри! Видишь, кто
пришел?
Руиз повернулся к входной арке. Сердце его подпрыгнуло. Там стояла
Низа, с потерянным, испуганным видом. Он вспомнил, что на нем все еще был
шлем. Естественно, она не могла узнать его.
Он протянул руку к застежкам шлема, чтобы их расстегнуть. Но в
ревущем триумфе, который его переполнял, раздался тоненький, тихий, но
настойчивый голосок.
- Руиз? - говорил он. - Руиз? На что ты смотришь? Я там ничего не
вижу...
Радость стала не радостью, а тяжелым холодным камнем в его сердце, и
призрак Низы засветился размытым светом... а потом пропал.
- Ты слишком увлеклась, Машина, - сказал мрачно Руиз и пристроил свою
последнюю мину.
Машина-Орфей издала перепуганный, панический, булькающий звук и
разразилась непонятной истерической болтовней. Постепенно поток слов
распался на отдельные фразы, которые можно было разобрать.
- Это была честная ошибка. Я просто пыталась показать тебе, как мы
сможем одурачить твоих врагов, когда они придут. А как насчет СВОБОДЫ? Ты
разве можешь повернуться спиной ко всей вселенной?
- По-моему, я просто должен это сделать, - сказал Руиз.
- Нет! Нет, ты не сможешь так поступить!
Руиз отошел от искаженного, отчаянного огромного лица Машины и
настроил мины на передатчик дистанционного управления, укрепленный на его
запястье. Он хотел взорвать мины на расстоянии.
- Я не могу быть Императором Всего, - сказал он, чувствуя, как
сожаление наполняет его сердце, - я гораздо мельче бога.
Генч все еще терпеливо ждал возле дальней арки входа. Руиз поманил
его, и тот медленно подполз к нему.
- Можешь ты оказать мне одну услугу? - спросил он.
- Если это в моих силах.
- Вполне, - ответил Руиз.
Он подошел к Кореане, которая, казалось, все еще лежала без сознания.
Он снял перчатку с руки и пощупал пульс у нее на шее. Пульс был медленным
и сильным. Он снова надел перчатку, схватил ее сзади за ворот брони и
поднял.
Генч стоял возле Машины-Орфей, его щупальце уже вошло в машину, прямо
над страшным ее глазом. Машина наконец замолкла, ее гигантское страшное
лицо застыло в жалком смятении.
Кореана стала приходить в себя, пока Руиз волок ее последние
несколько метров к Машине. Она попыталась сопротивляться, но ее сваренные
вместе рукава брони не давали ей возможности серьезной борьбы. Она
посмотрела на Руиза, потом на Машину. Он заставил себя посмотреть в ее
широко открытые глаза, которым она сама не хотела верить.
Она ничего не сказала, но лицо ее последовательно отразило нежелание
верить в то, что она видит, потом ужас, потом раскаленную добела ярость.
Но она все равно молчала.
Самое тяжелое переживание для Руиза наступило тогда, когда он увидел
выражение ее лица сразу перед тем, как щупальце генча впилось в ее мозг.
Между одним ударом сердца и другим все ее годы, казалось, растаяли на ее
лице, она показалась немыслимо молодой, вся ее красота снова вернулась к
ней, необыкновенно усиленная в сознании Руиза мозговым огнем.
Она улыбнулась, и это явно была улыбка облегчения. Она закрыла глаза,
и линия ее рта стала нежной, словно она ждала поцелуя.
Руизу стало тошно, и он отвернулся.
Геджас все еще удерживал под контролем ту волну сражений, которая
кипела перед крепостью Юбере. Он вернулся на свой истребитель, где он
чувствовал себя сильнее и увереннее, невзирая На то, что командир
истребителя и многие из членов экипажа были убиты при попытке отразить
нападение берсеркеров Обелиска. Единственная причина, по которой пираты до
сих пор не овладели крепостью Юбере, состояла в том, что отдельные фракции
пиратов слишком яростно дрались между собой за эту добычу. Но в течение
последнего получаса пираты убрались прочь, и Геджас беспокоился, что они
пытаются заключить против него союз.
Родериганские подкрепления приближались к городу. Это было
единственное светлое пятно во всей неприглядной ситуации. Они уже давно
прибыли бы, если бы не строгие законы Шардов, которые запрещали крупным
флотилиям передвигаться вместе.
В перерывах между сражениями Геджас проводил свое время у экрана сети
оповещения, ожидая следующей передачи от Руиза Ава.
Кореана ждала его возле входной арки вместе с молодым генчем. Лицо ее
было мягким и покорным, хотя Руизу, все еще одурманенному мозговым огнем,
она показалась просто живым трупом. Она аккуратно и осторожно держала свое
осколочное ружье, и Руизу Аву стоило всего его мужества повернуться к ней
спиной.
Он заговорил с клоном Низы, медленно и осторожно, так, чтобы она и
техники Глубокого Сердца могли бы правильно понять, что от них требуется.
- Теперь я ухожу, но оставляю камеру. Когда я окажусь на безопасном
расстоянии, я взорву Машину, чтобы вы могли зафиксировать на пленку ее
разрушение. Но я не хочу, чтобы вы показали это событие по сети оповещения
раньше, чем через час... или до тех пор, пока солдаты не достигнут дна
шахты. Генч скажет вам, если это произойдет. Я надеюсь, что промедление
даст нам шанс выбраться из этого небоскреба незамеченными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
меня. Я твоя заложница, меня можно использовать против всех, кто придет.
Ты заручился моей помощью против всех, кто станет твоим врагом. У тебя
палец на спусковом крючке, ты можешь потребовать людей, чтобы они защищали
нас, в обмен на мои услуги. Кто бы ни пришел, они будут очень бояться; что
ты меня разрушишь - и они дадут нам людей. Мы сделаем их вовеки неопасными
для нас. Они станут основой нашей армии. А ты умнее, куда умнее и
интеллигентнее, чем работорговка Кореана. Она была такой дурой... Вскоре
ты одолеешь всех своих врагов, и мы сможем начать освобождать вселенную.
- Сперва Родериго, - сказал медленно Руиз, глядя в упор на последнюю
мину, но вместо нее видя целые миры, которые сбрасывают свои древние
оковы, поднимаясь к солнцу нового века. Его полностью охватил мозговой
огонь, и вселенную заполонили чудесные видения: смех освобожденных рабов,
улыбки детей, человечество, пересекающее бездну, бороздящее космос.
Человечество, не знающее ни страха, ни опасности. Он увидел, как заживают
раны человечества, как кровь, дающая жизнь, больше не вытекает из сердца
человеческого рода.
Увидел он и языка Геджаса, который молил о пощаде, молил оставить ему
его душу, увидел и Руиза Ава, который хохотал и рвал эту душу из груди
врага.
Он закрыл глаза, чтобы увидеть, как сбывается это пророчество, и
насладиться яркой картиной, вставшей перед его мысленным взором.
- Прекрасно, - сказал он.
- Да! - пропела Машина-Орфей. - И только посмотри! Видишь, кто
пришел?
Руиз повернулся к входной арке. Сердце его подпрыгнуло. Там стояла
Низа, с потерянным, испуганным видом. Он вспомнил, что на нем все еще был
шлем. Естественно, она не могла узнать его.
Он протянул руку к застежкам шлема, чтобы их расстегнуть. Но в
ревущем триумфе, который его переполнял, раздался тоненький, тихий, но
настойчивый голосок.
- Руиз? - говорил он. - Руиз? На что ты смотришь? Я там ничего не
вижу...
Радость стала не радостью, а тяжелым холодным камнем в его сердце, и
призрак Низы засветился размытым светом... а потом пропал.
- Ты слишком увлеклась, Машина, - сказал мрачно Руиз и пристроил свою
последнюю мину.
Машина-Орфей издала перепуганный, панический, булькающий звук и
разразилась непонятной истерической болтовней. Постепенно поток слов
распался на отдельные фразы, которые можно было разобрать.
- Это была честная ошибка. Я просто пыталась показать тебе, как мы
сможем одурачить твоих врагов, когда они придут. А как насчет СВОБОДЫ? Ты
разве можешь повернуться спиной ко всей вселенной?
- По-моему, я просто должен это сделать, - сказал Руиз.
- Нет! Нет, ты не сможешь так поступить!
Руиз отошел от искаженного, отчаянного огромного лица Машины и
настроил мины на передатчик дистанционного управления, укрепленный на его
запястье. Он хотел взорвать мины на расстоянии.
- Я не могу быть Императором Всего, - сказал он, чувствуя, как
сожаление наполняет его сердце, - я гораздо мельче бога.
Генч все еще терпеливо ждал возле дальней арки входа. Руиз поманил
его, и тот медленно подполз к нему.
- Можешь ты оказать мне одну услугу? - спросил он.
- Если это в моих силах.
- Вполне, - ответил Руиз.
Он подошел к Кореане, которая, казалось, все еще лежала без сознания.
Он снял перчатку с руки и пощупал пульс у нее на шее. Пульс был медленным
и сильным. Он снова надел перчатку, схватил ее сзади за ворот брони и
поднял.
Генч стоял возле Машины-Орфей, его щупальце уже вошло в машину, прямо
над страшным ее глазом. Машина наконец замолкла, ее гигантское страшное
лицо застыло в жалком смятении.
Кореана стала приходить в себя, пока Руиз волок ее последние
несколько метров к Машине. Она попыталась сопротивляться, но ее сваренные
вместе рукава брони не давали ей возможности серьезной борьбы. Она
посмотрела на Руиза, потом на Машину. Он заставил себя посмотреть в ее
широко открытые глаза, которым она сама не хотела верить.
Она ничего не сказала, но лицо ее последовательно отразило нежелание
верить в то, что она видит, потом ужас, потом раскаленную добела ярость.
Но она все равно молчала.
Самое тяжелое переживание для Руиза наступило тогда, когда он увидел
выражение ее лица сразу перед тем, как щупальце генча впилось в ее мозг.
Между одним ударом сердца и другим все ее годы, казалось, растаяли на ее
лице, она показалась немыслимо молодой, вся ее красота снова вернулась к
ней, необыкновенно усиленная в сознании Руиза мозговым огнем.
Она улыбнулась, и это явно была улыбка облегчения. Она закрыла глаза,
и линия ее рта стала нежной, словно она ждала поцелуя.
Руизу стало тошно, и он отвернулся.
Геджас все еще удерживал под контролем ту волну сражений, которая
кипела перед крепостью Юбере. Он вернулся на свой истребитель, где он
чувствовал себя сильнее и увереннее, невзирая На то, что командир
истребителя и многие из членов экипажа были убиты при попытке отразить
нападение берсеркеров Обелиска. Единственная причина, по которой пираты до
сих пор не овладели крепостью Юбере, состояла в том, что отдельные фракции
пиратов слишком яростно дрались между собой за эту добычу. Но в течение
последнего получаса пираты убрались прочь, и Геджас беспокоился, что они
пытаются заключить против него союз.
Родериганские подкрепления приближались к городу. Это было
единственное светлое пятно во всей неприглядной ситуации. Они уже давно
прибыли бы, если бы не строгие законы Шардов, которые запрещали крупным
флотилиям передвигаться вместе.
В перерывах между сражениями Геджас проводил свое время у экрана сети
оповещения, ожидая следующей передачи от Руиза Ава.
Кореана ждала его возле входной арки вместе с молодым генчем. Лицо ее
было мягким и покорным, хотя Руизу, все еще одурманенному мозговым огнем,
она показалась просто живым трупом. Она аккуратно и осторожно держала свое
осколочное ружье, и Руизу Аву стоило всего его мужества повернуться к ней
спиной.
Он заговорил с клоном Низы, медленно и осторожно, так, чтобы она и
техники Глубокого Сердца могли бы правильно понять, что от них требуется.
- Теперь я ухожу, но оставляю камеру. Когда я окажусь на безопасном
расстоянии, я взорву Машину, чтобы вы могли зафиксировать на пленку ее
разрушение. Но я не хочу, чтобы вы показали это событие по сети оповещения
раньше, чем через час... или до тех пор, пока солдаты не достигнут дна
шахты. Генч скажет вам, если это произойдет. Я надеюсь, что промедление
даст нам шанс выбраться из этого небоскреба незамеченными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107