Он понял, к чему приведет
распространение подобных вещей по вселенной. Предположим, что Родериго
захватил управление машиной и генчами, или это сделали люди Замка Дельт,
или даже кто-нибудь из пиратских властителей.
Кто-то окажется настолько могуч, что сможет превратить все население
Суука, всех грозных людей в смертоносные машины. Вычеканит из Суука
непреодолимую силу, страшный молот разрушения. Планета за планетой будет
погибать под ударами этого молота, а молот будет становиться все сильнее.
Кто-то в конце концов станет властелином всей вселенной.
Руиз еще дальше заглянул в это странное и страшное будущее. Ему
показалось, что в один прекрасный день вселенная станет одним огромным
организмом, разбросанным по планетам телом, которое будет служить только
одному мозгу. Вечному и неизменному.
Он подумал, кто же сможет быть этим абсолютным правителем. Он задним
числом понял, что его старинный приятель и враг Публий, создатель чудовищ,
хотел использовать именно эту возможность, захватить эту вершину эволюции.
- Император Всего, - прошептал сам себе Руиз, поняв наконец, что
именно имел в виду Публий.
Ему пришло в голову, что совершенно не важно, кто возьмет управление
страшной машиной генчей - конец все равно будет один и тот же. Если
машиной завладеет святой, все станут святыми. Если демон - все станут
порождениями ада. Но в любом случае, только одно существо останется во
вселенной, которое сможет чувствовать хорошее или скверное, все остальные
превратятся в машины из плоти и крови.
Рабство больше не сможет существовать, как он понял. Только разумных
существ можно превратить в рабов. Разве это не было бы в своем роде
благом?
Руиз резко затряс головой. Он чувствовал, как тени заполоняют его
разум, и он попытался перестать думать. Он не в состоянии был дышать.
Его осенила последняя страшная мысль. Что, если все это один раз уже
случалось в истории, так давно, что память об этом изгладилась из сознания
людей? Что, если древнее божество-сознание устало в один прекрасный день
от своей абсолютной власти и сказало своему телу: "Иди и поступай, как
знаешь!"? Если так, то чему же удивляться в том, что человеческое
поведение столь иррационально и сложно?
- Руиз, Руиз, - говорил Сомнир, пытаясь прорваться сквозь нарастающее
отвращение Руиза. - Пожалуйста, успокойся. Займись тем делом, которое тебя
ждет: надо выжить, убежать... а потом только разрушить машину.
Голос библиотекаря вдруг показался слабее, словно древние механизмы
шлема окончательно испортились.
- Хорошо, - медленно сказал Руиз. - Ты мне можешь что-нибудь еще
сказать? Что-то, что может мне в этом деле пригодиться?
Сомнир прокашлялся, и Руиз удивился тому, что электронный призрак
издает такие звуки.
- Привычки тела остаются с человеком, Руиз, - сказал Сомнир. - Ну да
ладно, это не важно. Ты понимаешь, в чем состоит явление мозгового огня?
- До некоторой степени, - ответил Руиз.
- Тогда краткое резюме: феромонные испарения большого количества
генчей, собравшихся в замкнутом пространстве с ограниченным запасом
воздуха, вызывают у незащищенных людей мощные искажения восприятия,
подобные, но не совсем, тем развлекательным наркотикам, которые иногда
принимают для удовольствия. Главным образом разница состоит в следующем:
видения и искажения, вызываемые мозговым огнем, порождаются не совсем в
мозгу пораженного существа. Феромонная сеть несет в себе информацию о том,
какие искажения и галлюцинации последуют. Видения могут быть навязаны
объединенными усилиями генчей или могут относиться к прошедшим событиям,
вернувшимся, словно эхо, сквозь столетия или годы.
В своем теперешнем состоянии Руиз не почувствовал особого отвращения
к словам Сомнира и его описанию мозгового огня. Насколько могли эти ужасы
оказаться страшнее того, что он недавно испытал в действительности?
- Что-нибудь еще?
- Не будь таким спокойным, Руиз Ав, - сказал Сомнир, в чьем голосе
теперь звучали нотки нетерпения и гнева. - Если ты доберешься до анклава,
возьми с собой запас чистого воздуха. Если запас кончится, будь готов
увидеть вещи не менее страшные, чем те, что ты недавно видел на Родериго.
Помни, что родериганцы, какими бы страшными и нечеловеческими они ни
казались бы, не могут совершить ничего, что сравнилось бы по злодейству с
тем, что может совершить Машина-Орфей. И помни, что Родериго -
всего-навсего заштатный, богом забытый островок, не столь уж и населенный,
на маленькой заштатной планетке.
Относительно мозгового огня: помни, что генчи в основном
руководствуются в жизни обонянием. Главным вспомогательным органом служит
зрительный канал с многочисленными глазами. Поэтому мозговой огонь главным
образом искажает для людей картину именно видимого мира. Слуховые
галлюцинации весьма слабы в сравнении со зрительными, поэтому, если ты
что-либо услышишь четко и ясно, ты можешь принять с чистой совестью, что
это и есть реальность.
- Понимаю, - ответил Руиз.
- Наконец, найти машину будет совсем не так легко. Обрати самое
пристальное внимание, пока я буду тебе рассказывать все, что мы знаем о
топографии анклава.
Сомнир долго говорил, создавая в сознании Руиза своеобразную
ментальную карту, время от времени останавливаясь, чтобы оценить,
насколько хорошо Руиз все запомнил. Его голос становился слабее, а
статические шумы и помехи все сильнее.
- Шлем все больше выходит из строя, - сказал Сомнир. - Тебе должно
хватить того, что я уже успел тебе рассказать. - Последовала долгая пауза,
такая длинная, что Руиз успел подумать, что со шлемом все кончено. - Помни
про нас, - сказал наконец Сомнир.
- Всегда буду помнить, - сказал Руиз от всего сердца.
- Удачи! - голос Сомнира почти пропал. Тонкий и противный
гетеродиновый визг раздался в шлеме - и потом все пропало.
Руиз снял с головы ставший бесполезным механизм.
Низа стояла поблизости, глаза ее расширились от беспокойства.
- Что такое, Руиз?
Он сел.
- Очень плохие вести, Низа.
- Руиз, - сказала Низа еще настойчивее, - что это?
Руиз поднял на нее взгляд. Что творилось за этими такими красивыми
темными глазами, какие мысли проплывали там? Что за чувство оживляло ее
взгляд: человечное сострадание или присущий человеку расчет?
Он не мог рисковать, полагаясь на то, что расчета в ней нет, и
поэтому стал отвечать уклончиво.
- Положение стало очень трудным, - ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
распространение подобных вещей по вселенной. Предположим, что Родериго
захватил управление машиной и генчами, или это сделали люди Замка Дельт,
или даже кто-нибудь из пиратских властителей.
Кто-то окажется настолько могуч, что сможет превратить все население
Суука, всех грозных людей в смертоносные машины. Вычеканит из Суука
непреодолимую силу, страшный молот разрушения. Планета за планетой будет
погибать под ударами этого молота, а молот будет становиться все сильнее.
Кто-то в конце концов станет властелином всей вселенной.
Руиз еще дальше заглянул в это странное и страшное будущее. Ему
показалось, что в один прекрасный день вселенная станет одним огромным
организмом, разбросанным по планетам телом, которое будет служить только
одному мозгу. Вечному и неизменному.
Он подумал, кто же сможет быть этим абсолютным правителем. Он задним
числом понял, что его старинный приятель и враг Публий, создатель чудовищ,
хотел использовать именно эту возможность, захватить эту вершину эволюции.
- Император Всего, - прошептал сам себе Руиз, поняв наконец, что
именно имел в виду Публий.
Ему пришло в голову, что совершенно не важно, кто возьмет управление
страшной машиной генчей - конец все равно будет один и тот же. Если
машиной завладеет святой, все станут святыми. Если демон - все станут
порождениями ада. Но в любом случае, только одно существо останется во
вселенной, которое сможет чувствовать хорошее или скверное, все остальные
превратятся в машины из плоти и крови.
Рабство больше не сможет существовать, как он понял. Только разумных
существ можно превратить в рабов. Разве это не было бы в своем роде
благом?
Руиз резко затряс головой. Он чувствовал, как тени заполоняют его
разум, и он попытался перестать думать. Он не в состоянии был дышать.
Его осенила последняя страшная мысль. Что, если все это один раз уже
случалось в истории, так давно, что память об этом изгладилась из сознания
людей? Что, если древнее божество-сознание устало в один прекрасный день
от своей абсолютной власти и сказало своему телу: "Иди и поступай, как
знаешь!"? Если так, то чему же удивляться в том, что человеческое
поведение столь иррационально и сложно?
- Руиз, Руиз, - говорил Сомнир, пытаясь прорваться сквозь нарастающее
отвращение Руиза. - Пожалуйста, успокойся. Займись тем делом, которое тебя
ждет: надо выжить, убежать... а потом только разрушить машину.
Голос библиотекаря вдруг показался слабее, словно древние механизмы
шлема окончательно испортились.
- Хорошо, - медленно сказал Руиз. - Ты мне можешь что-нибудь еще
сказать? Что-то, что может мне в этом деле пригодиться?
Сомнир прокашлялся, и Руиз удивился тому, что электронный призрак
издает такие звуки.
- Привычки тела остаются с человеком, Руиз, - сказал Сомнир. - Ну да
ладно, это не важно. Ты понимаешь, в чем состоит явление мозгового огня?
- До некоторой степени, - ответил Руиз.
- Тогда краткое резюме: феромонные испарения большого количества
генчей, собравшихся в замкнутом пространстве с ограниченным запасом
воздуха, вызывают у незащищенных людей мощные искажения восприятия,
подобные, но не совсем, тем развлекательным наркотикам, которые иногда
принимают для удовольствия. Главным образом разница состоит в следующем:
видения и искажения, вызываемые мозговым огнем, порождаются не совсем в
мозгу пораженного существа. Феромонная сеть несет в себе информацию о том,
какие искажения и галлюцинации последуют. Видения могут быть навязаны
объединенными усилиями генчей или могут относиться к прошедшим событиям,
вернувшимся, словно эхо, сквозь столетия или годы.
В своем теперешнем состоянии Руиз не почувствовал особого отвращения
к словам Сомнира и его описанию мозгового огня. Насколько могли эти ужасы
оказаться страшнее того, что он недавно испытал в действительности?
- Что-нибудь еще?
- Не будь таким спокойным, Руиз Ав, - сказал Сомнир, в чьем голосе
теперь звучали нотки нетерпения и гнева. - Если ты доберешься до анклава,
возьми с собой запас чистого воздуха. Если запас кончится, будь готов
увидеть вещи не менее страшные, чем те, что ты недавно видел на Родериго.
Помни, что родериганцы, какими бы страшными и нечеловеческими они ни
казались бы, не могут совершить ничего, что сравнилось бы по злодейству с
тем, что может совершить Машина-Орфей. И помни, что Родериго -
всего-навсего заштатный, богом забытый островок, не столь уж и населенный,
на маленькой заштатной планетке.
Относительно мозгового огня: помни, что генчи в основном
руководствуются в жизни обонянием. Главным вспомогательным органом служит
зрительный канал с многочисленными глазами. Поэтому мозговой огонь главным
образом искажает для людей картину именно видимого мира. Слуховые
галлюцинации весьма слабы в сравнении со зрительными, поэтому, если ты
что-либо услышишь четко и ясно, ты можешь принять с чистой совестью, что
это и есть реальность.
- Понимаю, - ответил Руиз.
- Наконец, найти машину будет совсем не так легко. Обрати самое
пристальное внимание, пока я буду тебе рассказывать все, что мы знаем о
топографии анклава.
Сомнир долго говорил, создавая в сознании Руиза своеобразную
ментальную карту, время от времени останавливаясь, чтобы оценить,
насколько хорошо Руиз все запомнил. Его голос становился слабее, а
статические шумы и помехи все сильнее.
- Шлем все больше выходит из строя, - сказал Сомнир. - Тебе должно
хватить того, что я уже успел тебе рассказать. - Последовала долгая пауза,
такая длинная, что Руиз успел подумать, что со шлемом все кончено. - Помни
про нас, - сказал наконец Сомнир.
- Всегда буду помнить, - сказал Руиз от всего сердца.
- Удачи! - голос Сомнира почти пропал. Тонкий и противный
гетеродиновый визг раздался в шлеме - и потом все пропало.
Руиз снял с головы ставший бесполезным механизм.
Низа стояла поблизости, глаза ее расширились от беспокойства.
- Что такое, Руиз?
Он сел.
- Очень плохие вести, Низа.
- Руиз, - сказала Низа еще настойчивее, - что это?
Руиз поднял на нее взгляд. Что творилось за этими такими красивыми
темными глазами, какие мысли проплывали там? Что за чувство оживляло ее
взгляд: человечное сострадание или присущий человеку расчет?
Он не мог рисковать, полагаясь на то, что расчета в ней нет, и
поэтому стал отвечать уклончиво.
- Положение стало очень трудным, - ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107