Приближались сумерки, и он обнаружил, что ему трудно
разглядеть, насколько высоки были волны, но ветер начинал выдувать из пены
тонкие длинные языки.
"Лоракка" тяжело принимала такую погоду, она высоко вздымалась на
волнах, переваливаясь между ними с борта на борт и постанывая от
напряжений в слишком резко изгибающемся корпусе.
Руиз нахмурился и протер глаза. "Лоракка" плюхала вперед, вздымая
пену после каждого столкновения с волной. Он подумал, что никто не знает,
сколько сил осталось в костяке старой баржи. Наверное, ее владельцы
отчаянно искали грузы и пассажиров, поэтому приняли даже фрахт от
Жертвенников - что было весьма неутешительной мыслью. Ее моторы пока что
ровно стучали, но он беспокоился о том, что случится, если она потеряет
моторную тягу и окажется на милости волн.
Он почувствовал, что настроение у него падает и пессимизм овладевает
им. Небо выглядело нездорово, словно в синяках, а условия значительно
ухудшились даже за то время, что он вышел на палубу.
Знакомая ярость охватила его. Снова Руиз Ав оказался на милости сил,
которые были совершенно вне его воздействия и влияния.
Он видел Гундерда в ярко освещенной рулевой рубке, но второй помощник
показался ему очень занятым, он метался между компьютером, который
прокладывал курс, и распечатками карты, его обычно веселое лицо было
нахмурено и измучено.
Руиз подумал, не зайти ли ему в рубку. Может быть, у Гундерда будут
какие-нибудь ободряющие новости. Однако капитан поставил возле рулевой
рубки двух вооруженных матросов, видимо, таким образом застраховав
рулевого и штурмана от того, чтобы истерические Жертвенники не стали бы
врываться в рубку. Один из них увидел, как Руиз смотрит, и сделал
прогоняющий жест своим нейронным кнутом.
Руиз сгорбился в своем уже промокшем наряде Жертвенника и спустился
вниз, где он издал несколько невразумительных, но ободряющих звуков для
своего окружения, и попытался не думать о том, что же будет, если погода
будет по-прежнему ухудшаться.
По мере того, как надвигалась ночь, движение баржи становилось все
более неуверенным. Дольмаэро снова начало тошнить, но он был настолько
деликатен, что отполз наружу, прежде чем попытаться опорожнить свой и так
уже опустошенный желудок.
Руиз попросил Мольнеха выйти с ним.
- Не давай ему перегибаться через поручни. Тогда мы его наверняка
потеряем.
Мольнех весело кивнул. Из всех фараонцев он оказался самым
приспосабливаемым.
Звуки рвоты уменьшились, унесенные воплями ветра.
Руиз сообразил, равно с беспокойством и с некоторой слабой надеждой,
что он и Низа в первый раз за много времени были вместе наедине. Может
быть, сейчас было самое подходящее время попытаться установить, что было
не так - почему она была столь недоступна.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он.
- Нехорошо, - ответила она.
Голос ее был тусклым и невыразительным, она даже не подняла глаз.
Казалось, ей неинтересно разговаривать, но Руиз собрал воедино всю
свою решительность. Сегодня они могут все отправиться на дно. Возможно,
это их последний шанс выправить все отношения между ними. Он подвинулся
немного поближе к ней, чтобы не кричать из-за ветра, и устроился, опершись
спиной о стену стойла.
- Ты никогда мне не рассказывала, что случилось с вами в Моревейнике,
- сказал он.
- А ты и не спрашивал, - ответила она.
Его ободрил еле слышный гнев в ее словах. Гнев был все же лучше, чем
откровенное безразличие.
- А можно мне спросить сейчас?
Она посмотрела на него настороженными глазами.
- Хорошо. Что ты хочешь знать?
- Что случилось после того, как вас забрали из рабских казарм?
Она глубоко вздохнула.
- Убийца Реминт... Ты о нем знаешь?
- О да, - ответил он и подавил дрожь. - Я его знаю. Но он мертв, как
я думаю.
- Правда? - она почти улыбнулась. - Я бы не подумала, что кто-то
может его убить... Все равно, после того, как он вывел нас из казарм, он
заковал нас в цепи и доставил к Кореане. - Она поерзала, ее руки сжимались
и разжимались на коленях. - Она сунула меня в машину и стала задавать мне
вопросы. Почему-то я не могла отказаться отвечать. Все происходило так,
словно мой язык принадлежал ей. Мне пришлось все ей рассказать.
Руиз понял, что она чувствовала: это было чувство вины.
- Что ты, Низа, все в порядке. Ты не сделала ничего плохого. Очень
трудно лгать при послойной ментоскопии - это требует многолетней практики,
специальной подготовки.
- О! Ты умеешь это делать?
- Мне приходилось... В прошлом. Что было потом?
Она пожала плечами.
- Очень немногое. Реминт погрузил нас в свою лодку и увез нас в
другое место. Мы ждали там, пока ты за нами не приехал.
- С вами плохо обращались?
- Я в камере была одна. В камере ничего не было, кроме постели и
туалета, - ее красивые губы задрожали. - Я была совершенно одна.
- Прости, - сказал Руиз, - я прибыл, как только смог.
- Да? - голос ее снова был полон мерзкого подозрения.
- Да, конечно. А что ты хочешь этим сказать?
Сперва она не отвечала. Наконец она отвернулась и сказала почти
равнодушно:
- Реминт сказал нам, что ты нас продал... а потом попытался купить
себе свободу, сказав Кореане, где мы находимся.
- Не может быть! Нет!
- Он солгал?
- Да, - Руиз устало покачал головой. Ничего удивительного, что она
казалась недоверчивой и холодной. - Я не имею ничего общего с тем, что вас
похитили во второй раз. Это просто невезение.
- Вот как? - в голосе ее появилась внезапная легкость.
- Правда. Если бы я вас предал Кореане, то зачем мне было бы
возвращаться туда за вами?
- Я не могла этого понять, - сказала она, - но я видела слишком много
того, чего не могла понять с тех пор, как покинула Фараон.
Он улыбнулся. Помедлив, она улыбнулась тоже, и, хотя это была
осторожная недоверчивая улыбка, он почувствовал себя лучше, чем за долгие
прошедшие дни. Особенно сильное колыхание баржи бросило ее на его плечо.
Она не сразу отпрянула, и на момент он насладился теплом ее тела, там, где
они соприкасались.
- Значит, так, - сказала она, - а что случилось после того, как ты
оставил нас?
- Это долгая история.
Она огляделась по темному стойлу.
- По-моему, у меня найдется несколько минут, чтобы ее выслушать.
- Ну что ж, тогда... - он рассказал ей, как попросил помощи у Публия,
создателя чудовищ, который предавал Руиза при каждой попавшейся
возможности, как он планировал заговор, который должен был кончиться тем,
что Публий стал бы правителем Моревейника, как Реминт смертельно ранил
Публия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
разглядеть, насколько высоки были волны, но ветер начинал выдувать из пены
тонкие длинные языки.
"Лоракка" тяжело принимала такую погоду, она высоко вздымалась на
волнах, переваливаясь между ними с борта на борт и постанывая от
напряжений в слишком резко изгибающемся корпусе.
Руиз нахмурился и протер глаза. "Лоракка" плюхала вперед, вздымая
пену после каждого столкновения с волной. Он подумал, что никто не знает,
сколько сил осталось в костяке старой баржи. Наверное, ее владельцы
отчаянно искали грузы и пассажиров, поэтому приняли даже фрахт от
Жертвенников - что было весьма неутешительной мыслью. Ее моторы пока что
ровно стучали, но он беспокоился о том, что случится, если она потеряет
моторную тягу и окажется на милости волн.
Он почувствовал, что настроение у него падает и пессимизм овладевает
им. Небо выглядело нездорово, словно в синяках, а условия значительно
ухудшились даже за то время, что он вышел на палубу.
Знакомая ярость охватила его. Снова Руиз Ав оказался на милости сил,
которые были совершенно вне его воздействия и влияния.
Он видел Гундерда в ярко освещенной рулевой рубке, но второй помощник
показался ему очень занятым, он метался между компьютером, который
прокладывал курс, и распечатками карты, его обычно веселое лицо было
нахмурено и измучено.
Руиз подумал, не зайти ли ему в рубку. Может быть, у Гундерда будут
какие-нибудь ободряющие новости. Однако капитан поставил возле рулевой
рубки двух вооруженных матросов, видимо, таким образом застраховав
рулевого и штурмана от того, чтобы истерические Жертвенники не стали бы
врываться в рубку. Один из них увидел, как Руиз смотрит, и сделал
прогоняющий жест своим нейронным кнутом.
Руиз сгорбился в своем уже промокшем наряде Жертвенника и спустился
вниз, где он издал несколько невразумительных, но ободряющих звуков для
своего окружения, и попытался не думать о том, что же будет, если погода
будет по-прежнему ухудшаться.
По мере того, как надвигалась ночь, движение баржи становилось все
более неуверенным. Дольмаэро снова начало тошнить, но он был настолько
деликатен, что отполз наружу, прежде чем попытаться опорожнить свой и так
уже опустошенный желудок.
Руиз попросил Мольнеха выйти с ним.
- Не давай ему перегибаться через поручни. Тогда мы его наверняка
потеряем.
Мольнех весело кивнул. Из всех фараонцев он оказался самым
приспосабливаемым.
Звуки рвоты уменьшились, унесенные воплями ветра.
Руиз сообразил, равно с беспокойством и с некоторой слабой надеждой,
что он и Низа в первый раз за много времени были вместе наедине. Может
быть, сейчас было самое подходящее время попытаться установить, что было
не так - почему она была столь недоступна.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он.
- Нехорошо, - ответила она.
Голос ее был тусклым и невыразительным, она даже не подняла глаз.
Казалось, ей неинтересно разговаривать, но Руиз собрал воедино всю
свою решительность. Сегодня они могут все отправиться на дно. Возможно,
это их последний шанс выправить все отношения между ними. Он подвинулся
немного поближе к ней, чтобы не кричать из-за ветра, и устроился, опершись
спиной о стену стойла.
- Ты никогда мне не рассказывала, что случилось с вами в Моревейнике,
- сказал он.
- А ты и не спрашивал, - ответила она.
Его ободрил еле слышный гнев в ее словах. Гнев был все же лучше, чем
откровенное безразличие.
- А можно мне спросить сейчас?
Она посмотрела на него настороженными глазами.
- Хорошо. Что ты хочешь знать?
- Что случилось после того, как вас забрали из рабских казарм?
Она глубоко вздохнула.
- Убийца Реминт... Ты о нем знаешь?
- О да, - ответил он и подавил дрожь. - Я его знаю. Но он мертв, как
я думаю.
- Правда? - она почти улыбнулась. - Я бы не подумала, что кто-то
может его убить... Все равно, после того, как он вывел нас из казарм, он
заковал нас в цепи и доставил к Кореане. - Она поерзала, ее руки сжимались
и разжимались на коленях. - Она сунула меня в машину и стала задавать мне
вопросы. Почему-то я не могла отказаться отвечать. Все происходило так,
словно мой язык принадлежал ей. Мне пришлось все ей рассказать.
Руиз понял, что она чувствовала: это было чувство вины.
- Что ты, Низа, все в порядке. Ты не сделала ничего плохого. Очень
трудно лгать при послойной ментоскопии - это требует многолетней практики,
специальной подготовки.
- О! Ты умеешь это делать?
- Мне приходилось... В прошлом. Что было потом?
Она пожала плечами.
- Очень немногое. Реминт погрузил нас в свою лодку и увез нас в
другое место. Мы ждали там, пока ты за нами не приехал.
- С вами плохо обращались?
- Я в камере была одна. В камере ничего не было, кроме постели и
туалета, - ее красивые губы задрожали. - Я была совершенно одна.
- Прости, - сказал Руиз, - я прибыл, как только смог.
- Да? - голос ее снова был полон мерзкого подозрения.
- Да, конечно. А что ты хочешь этим сказать?
Сперва она не отвечала. Наконец она отвернулась и сказала почти
равнодушно:
- Реминт сказал нам, что ты нас продал... а потом попытался купить
себе свободу, сказав Кореане, где мы находимся.
- Не может быть! Нет!
- Он солгал?
- Да, - Руиз устало покачал головой. Ничего удивительного, что она
казалась недоверчивой и холодной. - Я не имею ничего общего с тем, что вас
похитили во второй раз. Это просто невезение.
- Вот как? - в голосе ее появилась внезапная легкость.
- Правда. Если бы я вас предал Кореане, то зачем мне было бы
возвращаться туда за вами?
- Я не могла этого понять, - сказала она, - но я видела слишком много
того, чего не могла понять с тех пор, как покинула Фараон.
Он улыбнулся. Помедлив, она улыбнулась тоже, и, хотя это была
осторожная недоверчивая улыбка, он почувствовал себя лучше, чем за долгие
прошедшие дни. Особенно сильное колыхание баржи бросило ее на его плечо.
Она не сразу отпрянула, и на момент он насладился теплом ее тела, там, где
они соприкасались.
- Значит, так, - сказала она, - а что случилось после того, как ты
оставил нас?
- Это долгая история.
Она огляделась по темному стойлу.
- По-моему, у меня найдется несколько минут, чтобы ее выслушать.
- Ну что ж, тогда... - он рассказал ей, как попросил помощи у Публия,
создателя чудовищ, который предавал Руиза при каждой попавшейся
возможности, как он планировал заговор, который должен был кончиться тем,
что Публий стал бы правителем Моревейника, как Реминт смертельно ранил
Публия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107