Гениальный план.
Он вдруг вспомнил о бутылке. Тактично, но очень ненавязчиво протянул ее
мне. Я отрицательно мотнул головой. И он тут-же как следует отхлебнул.
- Принципиальная схема такова! - возгласил он и чуть покачнулся.- В
инкубаторе выращивается человечество, находящееся, в результате тотальной
псохохимической обработки, в состоянии непрерывной борьбы каждого с каждым
и всех со всеми. Под любым предлогом, на любом уровне! Никакие, самые
логичные и убедительные, призывы к миру и сотрудничеству, которые
высказывают отдельные не восприимчивые к обработке личности - всегда есть
процент людей, не поддающихся действию какого-то препарата - остаются
втуне, ибо медикаментозное вмешательство парализовало определенные центры в
мозгах большинства. Наиболее удачные из этих призывов, напротив, сразу
используются для провоцирования новых конфликтов. Например: давайте жить
дружно. Давайте! Всех, кто мешает нам жить дружно - на виселицу! Ты, я
вижу, не хочешь жить дружно? И ты? На виселицу! - Он умолк, тяжело дыша. На
лбу его выступили бисеринки пота. Он явно отвык много говорить. И - явно
хотел.
- В таких условиях стрессовая вибрация гибнущих кристаллов становится все
более частой, а, следовательно, все более частым становится переброс
исковерканных индивидуальностей к нам, сюда. И здесь они, естественно,
продолжают свою борьбу, ибо сознание их уже сформировано. Борьбу уже совсем
непонятно с кем. Хоть с кем-нибудь, кто напоминает тамошнего противника,-
он торопливо отхлебнул.- Правда, возможен и обратный эффект. Ступак о нем
не догадывался. Я обнаружил его лишь недавно, читая их статьи... С легкой
руки тамошнего американца Моуди стало модным опрашивать людей, переживших
клиническую смерть, об их ощущениях. И, представьте, многие припомнили
состояние резонанса со своим здешним психодвойником. Самое смешное... - он
хихикнул и тут же пригубил,- самое смешное, они думают, что встречаются с
богом! Они называют его "светоносным существом", "лучезарным сгустком
доброты", и так далее. Мы настолько отличаемся от них, представьте! Они
даже вообразить не могут, что всего лишь на какие-то мгновения сливаются с
собой, обретают самих себя, только нормальных, не отравленных! Вот вы -
обычный... русский офицер,- патетически произнес он, с явной иронией
передразнивая меня,- со своими заботами, хлопотами и недугами. Но если бы
ваш тамошний двойник, умирая, срезонировал с вами, а врачи ухитрились бы
вернуть его к жизни, он был бы уверен, что здесь виделся чуть ли не с самим
Христом! В бледном венчике из роз... - с ужасающим сарказмом добавил он на
ужасающем русском, и я снова, в который уже раз, не понял, на что он
намекает.- Говорят, после таких встреч люди там становятся добрее... уносят
что-то отсюда,- он вздохнул.- Все вообще оказалось много сложнее, чем
полагали отцы-основатели. А судя по вашим словам, Трубецкой, по вашей же
статистике, может происходить не полное подавление, и нестыковка, и,
главное, вытеснение нормальным кристаллом системы ценностей ненормального в
подсознание... Тут я мало что могу сказать. До сегодняшнего вечера я был
уверен, что я - единственный, кто вышел оттуда.
Он грустно и как-то смущенно улыбнулся.
- Меня казнили в Моабите в сорок четвертом,- признался он. Так застенчивая
девушка могла бы признаться в любви. Я не перебивал. Он помедлил.- Гимлер
решил, что отец слишком независим, слишком влияет на фюрера... На отца он
руки поднять не решился, но взяли меня, чтобы обуздать отца, если возникнет
необходимость... А потом машина заработала сама собой. Отец даже не знал,
узнал только в сорок шестом! И покончил с собой... Но здесь - не появился.
Видимо, не нашлось аналога. Забавно, ведь он же был и здесь, он сам еще был
в Альвице, рожденный в восемьсот шестьдесят девятом Карл Хаусхоффер, здесь
он умер тремя годами позже, чем там - но не оказался аналогом самому себе.
И даже смерти своего малого кристалла не ощутил. Возможно, кончая с собой,
отец был слишком спокоен. Все уже давно пережил.
Я молчал.
- Они не поделили станка, Трубецкой! - выкрикнул он и, оторвав руку от
пульта, ухватил меня за плечо. - Так всегда у бандитов! Какие бы высокие
слова они не говорили! Это критерий! - он, спеша, клюнул из бутылки.- Когда
два человека отстаивают высокие цели, и цели эти различны... если цели
действительно направлены к благу, эти люди всегда найдут компромисс.
Желание не навредить - заставит! Если же они начинают резать друг друга,
потому что каждый именно свою цель считает единственно высокой - значит,
цель их ложь, обман людей, а истинная цель, как у троглодитов: отнять чужую
жратву и запихнуть себе в брюхо,- он перевел дух,-Рашке решил, что получил
идеальный испытательный стенд. Он так и не уразумел, что эти пылинки внизу
- люди, что они мечтают и страдают, как мы. Хотел попробовать на целой
планете то один препарат, то другой... Ступак решил, что получил племенную
ферму для выращивания несгибаемых революционеров, в грош не ставящих ни
жизнь врагов, ни жизнь друзей. Он был уверен, что, погибая там на
баррикадах, они попрут сюда и уж тут дадут чертей эксплуататорам. Ну а
дед... Он решил, что судьба кинула ему шанс стать королем мира. Нужно лишь
устроить бойню. Нужно лишь, чтобы как можно больше людей там,- он ткнул в
сторону котла и, потеряв равновесие, снова ухватился за мое плечо; нас
обоих слегка качнуло,- умирали с тем же криком "Хайль Хаусхоффер!" Тогда
они они очнутся здесь с тем же криком. Чего проще - имея на контакте
двойника за этим вот пультом! Еще в четырнадцатом году молодой генерал,
получивший когда-то маленький ящичек в подарок от отца, прославился своими
военными и политическими предсказаниями. Германия проиграла. Но Хаусхоффер
уже прослыл великим магом. Он нашел и натаскал Гитлера. Он придумал ему
свастику, кстати... А, вы же не знаете, что такое свастика...
- Буддийский символ,- осторожно сказал я.- Насколько мне известно, даже
буддийские монастыри на картах обозначаются свастикой.
- Да,- задумчиво сказал Хаусхоффер.- Отец дурил их Тибетом, Шамбалой...
Ведь он не мог сказать, откуда на самом деле получает информацию! Это
казалось даже более удобным - до поры до времени подвергать превратностям
политической игры пешку Адольфа, а самому держать все нити. Но опять не
получилось. Информация была, а реальная власть ускользала...
Он наконец оторвался от моего плеча и, нетвердо крутнувшись на каблуках,
повернулся лицом к котлу и вновь оперся на пульт. Он опьянел. Но я уже знал
главное: он не бредил.
- И ведь не только информация,- пробубнил он, и тут я с ужасом и жалостью
понял, что он до сих пор страдает из-за неудачи отца, а следовательно, и
своей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Он вдруг вспомнил о бутылке. Тактично, но очень ненавязчиво протянул ее
мне. Я отрицательно мотнул головой. И он тут-же как следует отхлебнул.
- Принципиальная схема такова! - возгласил он и чуть покачнулся.- В
инкубаторе выращивается человечество, находящееся, в результате тотальной
псохохимической обработки, в состоянии непрерывной борьбы каждого с каждым
и всех со всеми. Под любым предлогом, на любом уровне! Никакие, самые
логичные и убедительные, призывы к миру и сотрудничеству, которые
высказывают отдельные не восприимчивые к обработке личности - всегда есть
процент людей, не поддающихся действию какого-то препарата - остаются
втуне, ибо медикаментозное вмешательство парализовало определенные центры в
мозгах большинства. Наиболее удачные из этих призывов, напротив, сразу
используются для провоцирования новых конфликтов. Например: давайте жить
дружно. Давайте! Всех, кто мешает нам жить дружно - на виселицу! Ты, я
вижу, не хочешь жить дружно? И ты? На виселицу! - Он умолк, тяжело дыша. На
лбу его выступили бисеринки пота. Он явно отвык много говорить. И - явно
хотел.
- В таких условиях стрессовая вибрация гибнущих кристаллов становится все
более частой, а, следовательно, все более частым становится переброс
исковерканных индивидуальностей к нам, сюда. И здесь они, естественно,
продолжают свою борьбу, ибо сознание их уже сформировано. Борьбу уже совсем
непонятно с кем. Хоть с кем-нибудь, кто напоминает тамошнего противника,-
он торопливо отхлебнул.- Правда, возможен и обратный эффект. Ступак о нем
не догадывался. Я обнаружил его лишь недавно, читая их статьи... С легкой
руки тамошнего американца Моуди стало модным опрашивать людей, переживших
клиническую смерть, об их ощущениях. И, представьте, многие припомнили
состояние резонанса со своим здешним психодвойником. Самое смешное... - он
хихикнул и тут же пригубил,- самое смешное, они думают, что встречаются с
богом! Они называют его "светоносным существом", "лучезарным сгустком
доброты", и так далее. Мы настолько отличаемся от них, представьте! Они
даже вообразить не могут, что всего лишь на какие-то мгновения сливаются с
собой, обретают самих себя, только нормальных, не отравленных! Вот вы -
обычный... русский офицер,- патетически произнес он, с явной иронией
передразнивая меня,- со своими заботами, хлопотами и недугами. Но если бы
ваш тамошний двойник, умирая, срезонировал с вами, а врачи ухитрились бы
вернуть его к жизни, он был бы уверен, что здесь виделся чуть ли не с самим
Христом! В бледном венчике из роз... - с ужасающим сарказмом добавил он на
ужасающем русском, и я снова, в который уже раз, не понял, на что он
намекает.- Говорят, после таких встреч люди там становятся добрее... уносят
что-то отсюда,- он вздохнул.- Все вообще оказалось много сложнее, чем
полагали отцы-основатели. А судя по вашим словам, Трубецкой, по вашей же
статистике, может происходить не полное подавление, и нестыковка, и,
главное, вытеснение нормальным кристаллом системы ценностей ненормального в
подсознание... Тут я мало что могу сказать. До сегодняшнего вечера я был
уверен, что я - единственный, кто вышел оттуда.
Он грустно и как-то смущенно улыбнулся.
- Меня казнили в Моабите в сорок четвертом,- признался он. Так застенчивая
девушка могла бы признаться в любви. Я не перебивал. Он помедлил.- Гимлер
решил, что отец слишком независим, слишком влияет на фюрера... На отца он
руки поднять не решился, но взяли меня, чтобы обуздать отца, если возникнет
необходимость... А потом машина заработала сама собой. Отец даже не знал,
узнал только в сорок шестом! И покончил с собой... Но здесь - не появился.
Видимо, не нашлось аналога. Забавно, ведь он же был и здесь, он сам еще был
в Альвице, рожденный в восемьсот шестьдесят девятом Карл Хаусхоффер, здесь
он умер тремя годами позже, чем там - но не оказался аналогом самому себе.
И даже смерти своего малого кристалла не ощутил. Возможно, кончая с собой,
отец был слишком спокоен. Все уже давно пережил.
Я молчал.
- Они не поделили станка, Трубецкой! - выкрикнул он и, оторвав руку от
пульта, ухватил меня за плечо. - Так всегда у бандитов! Какие бы высокие
слова они не говорили! Это критерий! - он, спеша, клюнул из бутылки.- Когда
два человека отстаивают высокие цели, и цели эти различны... если цели
действительно направлены к благу, эти люди всегда найдут компромисс.
Желание не навредить - заставит! Если же они начинают резать друг друга,
потому что каждый именно свою цель считает единственно высокой - значит,
цель их ложь, обман людей, а истинная цель, как у троглодитов: отнять чужую
жратву и запихнуть себе в брюхо,- он перевел дух,-Рашке решил, что получил
идеальный испытательный стенд. Он так и не уразумел, что эти пылинки внизу
- люди, что они мечтают и страдают, как мы. Хотел попробовать на целой
планете то один препарат, то другой... Ступак решил, что получил племенную
ферму для выращивания несгибаемых революционеров, в грош не ставящих ни
жизнь врагов, ни жизнь друзей. Он был уверен, что, погибая там на
баррикадах, они попрут сюда и уж тут дадут чертей эксплуататорам. Ну а
дед... Он решил, что судьба кинула ему шанс стать королем мира. Нужно лишь
устроить бойню. Нужно лишь, чтобы как можно больше людей там,- он ткнул в
сторону котла и, потеряв равновесие, снова ухватился за мое плечо; нас
обоих слегка качнуло,- умирали с тем же криком "Хайль Хаусхоффер!" Тогда
они они очнутся здесь с тем же криком. Чего проще - имея на контакте
двойника за этим вот пультом! Еще в четырнадцатом году молодой генерал,
получивший когда-то маленький ящичек в подарок от отца, прославился своими
военными и политическими предсказаниями. Германия проиграла. Но Хаусхоффер
уже прослыл великим магом. Он нашел и натаскал Гитлера. Он придумал ему
свастику, кстати... А, вы же не знаете, что такое свастика...
- Буддийский символ,- осторожно сказал я.- Насколько мне известно, даже
буддийские монастыри на картах обозначаются свастикой.
- Да,- задумчиво сказал Хаусхоффер.- Отец дурил их Тибетом, Шамбалой...
Ведь он не мог сказать, откуда на самом деле получает информацию! Это
казалось даже более удобным - до поры до времени подвергать превратностям
политической игры пешку Адольфа, а самому держать все нити. Но опять не
получилось. Информация была, а реальная власть ускользала...
Он наконец оторвался от моего плеча и, нетвердо крутнувшись на каблуках,
повернулся лицом к котлу и вновь оперся на пульт. Он опьянел. Но я уже знал
главное: он не бредил.
- И ведь не только информация,- пробубнил он, и тут я с ужасом и жалостью
понял, что он до сих пор страдает из-за неудачи отца, а следовательно, и
своей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68