и если бы у него были силы, если бы он знал, как - он начал бы все
сызнова.- И средства воздействия тоже были... ну, хотя бы зонды, при помощи
которых следят за событиями там. Последнее время они их стали замечать,
правда... они приписывают их,- он уныло хихикнул,- инопланетянам. У-фо! -
непонятно выкрикнул он с полным триумфом.- А знаешь, почему? - он горестно
замотал головой.- Не удалось - почему? Потому что средство Рашке
подействовало слишком хорошо. Тебе даже не представить, русский, какие они
там теперь ублюдки, как мелко и гнусно тянут все только на себя. на себя,
на себя... Даже Гитлер не сумел их объединить по-настоящему, даже Сталин,
все бы только и смотрели, где бы урвать... а, ты ведь не знаешь, что такое
Сталин,- он уже нетвердой рукой сунул в рот горлышко бутылки, но чуть
промахнулся, и струйка коньяка потекла у него по подбородку.- Русский
офицер! - с пафосом крикнул он и захохотал. А потом, запрокинув болтающуюся
голову, снова отхлебнул, на этот раз более удачно. Вытер губы рукавом
свитера.
- И потому я теперь только шалю,- сказал он, ухмыльнувшись и подмигнув мне
с пьяной хитринкой. Приложил одну ладонь ко рту полурупором, как я давеча у
входа в дом, и пробубнил замогильным голосом: - не надо двигаться. Не надо
бояться. С вами говорит представитель галактического гуманоидного центра...
Опустил руку. Снова смущенно и виновато глянул на меня сквозь свесившийся
ниже носа клок редких сивых волос.
- А иногда... - и вдруг с ненавистью пихнул ногою груду пустых бутылок, и
та раскатилась с оглушительным стеклянным звоном,- иногда так нарежусь за
пультом... Потом и не вспомнить, что вытворял. Только из газетных сенсаций
иногда вычисляю. Бер-р-мудский треугольник! - непонятно сказал он, будто
выругался. И замолчал.
Теперь он замолчал надолго. Я смотрел на его размякшее лицо со слезящимися
глазами, и мне было жалко его, и пора бы его отвести спать. Но он стоял
понурясь и иногда чуть пошатываясь.
- Русский. Бери его. Может, что придумаешь. А меня от этого инкубатора
пламенных борцов за державную незыблемость богоданной власти, за
освобождение рабочего класса, за дело Ленина-Сталина, за чистоту арийской
рассы, за самоопределение маленьких, но гордых народов, за демократию, за
американскую мечту... уже тошнит.
В голову мне, упруго извиваясь, вползла ледяная мысль, от которой захватило
дух и снова захотелось сесть.
- Послушай, Альберт,- я старался говорить спокойно и очень внятно,- а есть
ли гарантия, что мы - не в котле?
Он не шевелился.
- Ты назвал их чистилищем, а нас раем. Но ведь где-то, должен, значит, быть
и ад. Или, значит, ад они, а чистилище мы, но тогда... есть что-то еще
выше? И вообще, почему только три ступени?
Он не шевелился. Я уже начал думать, что он не слышит, что он уснул, стоя.
Но он вдруг рывком, чуть не опрокинувшись на спину, задрал горлышко, сунул
в рот, и, гулко глотая, допил коньяк залпом - а потом, широко
размахнувшись, изо всех сил швырнул бутылку об котел. С оглушительным в
спертой тишине подземного зала звоном бутылка взорвалась, и осколки, жестко
стуча о препятствия, разлетелись в разные стороны.
- Есть бездны,- хрипло сказал Хаусхоффер, с ужасом уставясь на меня
налитыми кровью глазами,- в которые лучше не заглядывать. Понял, русский?
Если не хочешь сойти с ума.
3
Расследование было закончено.
Я не нашел их и не убил. И я не знал, как предотвратить новые преступления
выходцев из преисподней. Но решать судьбу котла было не мне. Надо было
срочно возвращаться и бить в набат...
Но я не возвращался.
У меня было десять дней.
Под руководством Альберта я сидел у перископов, у транслятора зондов,
осваивая нехитрую систему управления, и заглядывал, заглядывал в эту
бездну. Я должен был хотя бы слегка представлять ее себе - чтобы иметь свое
мнение в будущих дискуссиях. Оно будет значить немного - не больше, чем
любое иное. Но оно должно быть.
Меня затошнило на третий день.
Но я не мог оторваться. Боюсь, тамошние жители отметили в эти дни резкое
увеличение активности инопланетян.
Стыдно сказать: я, не знаю зачем, искал себя.
Эпилог
Дед Василий, в неизменном латаном бушлате с единственной пуговицей в
ватных, какого-то лагерного пошиба штанах, как всегда, сидел на лавочке
перед школой, смолил самокрутку и слушал писклявый транзистор.
- Ну все, блин! - с детской радостью приветствовал он меня.- Пиздец
Капказу!
- А что такое? - спросил я, глянув на часы. До начала урока оставалось еще
четверть с небольшим часа; я присел рядом с дедом, достал из кармана
сэкономленную позавчера, помятую и сыплющую табачной крошкой "Рейсину", а
дед хлебосольно дал мне прикурить от своей, чтоб я не тратил спичку. Добрая
душа.
- Дык хули ж,- объяснил он, когда я раскурил.- Ирак, что ли, Азербайджану в
порядке гуманитарной помощи атомную бомбу продал. Армяшки, ясно дело,
раскудахтались. Диаспора скинулась и у Кравчука подводку купила с ракетами.
На вертолетах сволокли, бля, в Воротан. Плавать она там не может, мелко, но
лежит, посредь речки и люками шевелит, того и гляди, бля, хуйнет.
Шаварнадза сказал, что это, бля, все происки России...
Я попытался затянуться поглубже, но табак лез в рот из сразу отсыревшего и
расползшегося хилого бумажного кончика. Пришлось несколько раз сплюнуть.
- Пальцом подправляй,- посоветовал дед, заинтересованно следящий за моими
действиями. Из приемника сыпалось тупой скороговоркой: "Сараево...
Босния... очередная кровавая акция колумбийской мафии... "красные кхмеры"
нарушили перемирие... новые жертвы в Сомали... Ангола... столкновение на
демаркационной линии между Чехией и Словакией, есть жертвы... непримиримая
оппозиция... очередная вспышка рассовых волнений во Флориде... избиение
эмигрантов из Турции в Мюнхене... взорван автобус с израильскими
гражданами... взорван еще один универмаг в Лондоне..."
Новости.
Подошел Димка, водитель последнего в Вырице грузовика.
- Привет, интеллигенция! - сказал он.
- Здорово! - хором ответили мы с дедом.
- А я вчера тарелку видел,- сообщил Димка, аккуратно оправляя
многочисленные молнии на своей куртке.- Вот так вот над Ореджем прошла
низенько и к Питеру усвистала.
- Не пизди,- строго сказал дед. Глаза у него остановились, он даже шею
вытянул.- Во, бля, опять летят.
Мы обернулись. Со стороны ленсоветовских позиций, медленно выгребая против
ветра, скользил небольшой и аккуратный белый диск. Даже не диск скорее, а
что-то вроде двояковыпуклой линзы. По краю верхней выпуклости, тесно один к
другому, шел ряд темных кругов - не то иллюминаторы, не то просто узор
такой.
- Эх! - в сердцах сказал Димка.- "Стингером" бы ебнуть!
- Дык что ж ты, бля, зеваешь?
- Димка раздосадованно сморщился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
сызнова.- И средства воздействия тоже были... ну, хотя бы зонды, при помощи
которых следят за событиями там. Последнее время они их стали замечать,
правда... они приписывают их,- он уныло хихикнул,- инопланетянам. У-фо! -
непонятно выкрикнул он с полным триумфом.- А знаешь, почему? - он горестно
замотал головой.- Не удалось - почему? Потому что средство Рашке
подействовало слишком хорошо. Тебе даже не представить, русский, какие они
там теперь ублюдки, как мелко и гнусно тянут все только на себя. на себя,
на себя... Даже Гитлер не сумел их объединить по-настоящему, даже Сталин,
все бы только и смотрели, где бы урвать... а, ты ведь не знаешь, что такое
Сталин,- он уже нетвердой рукой сунул в рот горлышко бутылки, но чуть
промахнулся, и струйка коньяка потекла у него по подбородку.- Русский
офицер! - с пафосом крикнул он и захохотал. А потом, запрокинув болтающуюся
голову, снова отхлебнул, на этот раз более удачно. Вытер губы рукавом
свитера.
- И потому я теперь только шалю,- сказал он, ухмыльнувшись и подмигнув мне
с пьяной хитринкой. Приложил одну ладонь ко рту полурупором, как я давеча у
входа в дом, и пробубнил замогильным голосом: - не надо двигаться. Не надо
бояться. С вами говорит представитель галактического гуманоидного центра...
Опустил руку. Снова смущенно и виновато глянул на меня сквозь свесившийся
ниже носа клок редких сивых волос.
- А иногда... - и вдруг с ненавистью пихнул ногою груду пустых бутылок, и
та раскатилась с оглушительным стеклянным звоном,- иногда так нарежусь за
пультом... Потом и не вспомнить, что вытворял. Только из газетных сенсаций
иногда вычисляю. Бер-р-мудский треугольник! - непонятно сказал он, будто
выругался. И замолчал.
Теперь он замолчал надолго. Я смотрел на его размякшее лицо со слезящимися
глазами, и мне было жалко его, и пора бы его отвести спать. Но он стоял
понурясь и иногда чуть пошатываясь.
- Русский. Бери его. Может, что придумаешь. А меня от этого инкубатора
пламенных борцов за державную незыблемость богоданной власти, за
освобождение рабочего класса, за дело Ленина-Сталина, за чистоту арийской
рассы, за самоопределение маленьких, но гордых народов, за демократию, за
американскую мечту... уже тошнит.
В голову мне, упруго извиваясь, вползла ледяная мысль, от которой захватило
дух и снова захотелось сесть.
- Послушай, Альберт,- я старался говорить спокойно и очень внятно,- а есть
ли гарантия, что мы - не в котле?
Он не шевелился.
- Ты назвал их чистилищем, а нас раем. Но ведь где-то, должен, значит, быть
и ад. Или, значит, ад они, а чистилище мы, но тогда... есть что-то еще
выше? И вообще, почему только три ступени?
Он не шевелился. Я уже начал думать, что он не слышит, что он уснул, стоя.
Но он вдруг рывком, чуть не опрокинувшись на спину, задрал горлышко, сунул
в рот, и, гулко глотая, допил коньяк залпом - а потом, широко
размахнувшись, изо всех сил швырнул бутылку об котел. С оглушительным в
спертой тишине подземного зала звоном бутылка взорвалась, и осколки, жестко
стуча о препятствия, разлетелись в разные стороны.
- Есть бездны,- хрипло сказал Хаусхоффер, с ужасом уставясь на меня
налитыми кровью глазами,- в которые лучше не заглядывать. Понял, русский?
Если не хочешь сойти с ума.
3
Расследование было закончено.
Я не нашел их и не убил. И я не знал, как предотвратить новые преступления
выходцев из преисподней. Но решать судьбу котла было не мне. Надо было
срочно возвращаться и бить в набат...
Но я не возвращался.
У меня было десять дней.
Под руководством Альберта я сидел у перископов, у транслятора зондов,
осваивая нехитрую систему управления, и заглядывал, заглядывал в эту
бездну. Я должен был хотя бы слегка представлять ее себе - чтобы иметь свое
мнение в будущих дискуссиях. Оно будет значить немного - не больше, чем
любое иное. Но оно должно быть.
Меня затошнило на третий день.
Но я не мог оторваться. Боюсь, тамошние жители отметили в эти дни резкое
увеличение активности инопланетян.
Стыдно сказать: я, не знаю зачем, искал себя.
Эпилог
Дед Василий, в неизменном латаном бушлате с единственной пуговицей в
ватных, какого-то лагерного пошиба штанах, как всегда, сидел на лавочке
перед школой, смолил самокрутку и слушал писклявый транзистор.
- Ну все, блин! - с детской радостью приветствовал он меня.- Пиздец
Капказу!
- А что такое? - спросил я, глянув на часы. До начала урока оставалось еще
четверть с небольшим часа; я присел рядом с дедом, достал из кармана
сэкономленную позавчера, помятую и сыплющую табачной крошкой "Рейсину", а
дед хлебосольно дал мне прикурить от своей, чтоб я не тратил спичку. Добрая
душа.
- Дык хули ж,- объяснил он, когда я раскурил.- Ирак, что ли, Азербайджану в
порядке гуманитарной помощи атомную бомбу продал. Армяшки, ясно дело,
раскудахтались. Диаспора скинулась и у Кравчука подводку купила с ракетами.
На вертолетах сволокли, бля, в Воротан. Плавать она там не может, мелко, но
лежит, посредь речки и люками шевелит, того и гляди, бля, хуйнет.
Шаварнадза сказал, что это, бля, все происки России...
Я попытался затянуться поглубже, но табак лез в рот из сразу отсыревшего и
расползшегося хилого бумажного кончика. Пришлось несколько раз сплюнуть.
- Пальцом подправляй,- посоветовал дед, заинтересованно следящий за моими
действиями. Из приемника сыпалось тупой скороговоркой: "Сараево...
Босния... очередная кровавая акция колумбийской мафии... "красные кхмеры"
нарушили перемирие... новые жертвы в Сомали... Ангола... столкновение на
демаркационной линии между Чехией и Словакией, есть жертвы... непримиримая
оппозиция... очередная вспышка рассовых волнений во Флориде... избиение
эмигрантов из Турции в Мюнхене... взорван автобус с израильскими
гражданами... взорван еще один универмаг в Лондоне..."
Новости.
Подошел Димка, водитель последнего в Вырице грузовика.
- Привет, интеллигенция! - сказал он.
- Здорово! - хором ответили мы с дедом.
- А я вчера тарелку видел,- сообщил Димка, аккуратно оправляя
многочисленные молнии на своей куртке.- Вот так вот над Ореджем прошла
низенько и к Питеру усвистала.
- Не пизди,- строго сказал дед. Глаза у него остановились, он даже шею
вытянул.- Во, бля, опять летят.
Мы обернулись. Со стороны ленсоветовских позиций, медленно выгребая против
ветра, скользил небольшой и аккуратный белый диск. Даже не диск скорее, а
что-то вроде двояковыпуклой линзы. По краю верхней выпуклости, тесно один к
другому, шел ряд темных кругов - не то иллюминаторы, не то просто узор
такой.
- Эх! - в сердцах сказал Димка.- "Стингером" бы ебнуть!
- Дык что ж ты, бля, зеваешь?
- Димка раздосадованно сморщился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68