- Не знаю, - сказал Блейн, - кажется существуют и бессмертные вещи.
- То есть нормальные.
- Смерть не бессмысленна, - настаивал Блейн. - Смерть - процесс,
благодаря которому на моей планете стали возможны развитие и
дифференциация видов. Она не дает зайти в тупик. Это ластик, который
стирает ошибки и открывает путь новым началам.
Розовый уселся поудобнее. Чувствовалось, как он устраивается,
собираясь с мыслями, подтягиваясь, готовясь к долгому и плодотворному
обсуждению и, может быть, спору.
- Может, ты и прав, - сказал он, - но такой путь слишком примитивен.
Это кончится первоначальным хаосом. Есть лучшие решения. Существует даже
этап, когда самосовершенствование, о котором ты говоришь, перестает быть
нужным. Но прежде всего скажи, ты доволен?
- Доволен?
- Ты ведь стал более совершенен. Ты больше, чем обычный разум. Ты -
это частично ты, частично я.
- Ты ведь тоже частично я.
Существо удовлетворенно хмыкнуло:
- Видишь ли, тебя сейчас двое - ты и я - даже трудно сказать, сколько
нас одновременно. Я так много путешествовал и нахватался всякого - разумов
в том числе. Кстати, многих из них, откровенно говоря, можно было и не
брать. Но, знаешь ли, хотя я сам странствую очень много, у меня в гостях
почти никто не был. Ты не представляешь, как я признателен тебе за твой
визит. Когда-то у меня был знакомый, который частенько меня навещал, но
это было так давно, что и не вспомнишь. Кстати, ведь у вас измеряют время,
то есть поверхностное время?
Блейн объяснил, как люди измеряют время.
- М-м, сейчас прикинем, - существо начало быстро подсчитывать что-то
в уме. - По-вашему счету выходит приблизительно десять тысяч лет назад.
- Когда у тебя был твой приятель?
- Да, - подтвердил Розовый. - С тех пор ты мой первый гость. И ты сам
пришел ко мне. Не дожидаясь, пока к тебе приду я. Ты был в машине...
- А почему, - поинтересовался Блейн, - ты спросил меня про наш счет
времени? Ведь у тебя есть мой разум. Ты знаешь все, что знаю я.
- Естественно, - пробормотал Розовый. - Все твои знания во мне. Но я
еще не разбирался в них. Ты не представляешь, что у меня там твориться!
Еще бы, подумал Блейн. Тут с одним-то лишним разумом не знаешь, как
разобраться. Интересно...
- Ничего, - успокоил его Розовый. - Со временем все образуется.
Потерпи немного, и вы станете единым разумом. Вы поладите, как ты
считаешь?
- Но с отражателем ты и устроил нам...
- Я вовсе не хочу вам неприятностей. Я стараюсь как лучше. И делаю
ошибки. И исправляю их. Снимать экран?
- Снимай, - поспешил согласиться Блейн.
- Я путешествую, - рассказывало существо, - не сходя с этого места.
Сидя здесь, я бываю, где захочу, и ты не поверишь, как мало встречается
разумов, стоящих обмена.
- Ну, за десять тысяч лет ты их, думаю, набрал немало.
- За десять тысяч лет? - озадаченно спросило существо. - Мой друг,
десять тысяч лет - это только вчера.
Существо покопалось в памяти, но, опускаясь в глубины воспоминаний
все глубже и глубже, так и не дошло до начала.
- Иди сюда, - пригласил Розовый, - садись рядом со мной.
- Вряд ли в таком виде, - объяснил Блейн, - я смогу сидеть.
- Конечно, как я не сообразил. Тогда подвинься поближе. Ты ведь сам
пришел ко мне в гости?
- само собой, - пробормотал Блейн, не понимая, о чем идет речь.
- Тогда, - произнесло существо, - давай поболтаем о путешествиях!
- Давай, - Блейн пододвинулся к нему.
Они сидели в голубой комнате, залитой светом неизвестных звезд, и под
отдаленный рокот бушующей пустыни Розовый рассказывал. Не только о
цивилизации машин. О племени насекомых, которые тысячелетиями накапливали
неисчерпаемые запасы пищи, им не нужной, и стали рабами собственной слепой
жадности. О расе, сделавшей искусство объектом религиозного поколения. О
станциях подслушивания, обслуживаемых гарнизонами одной галактической
империи, о которой давно забыли все, кроме самих гарнизонов. О
фантастически сложных, сексуальных традициях еще одной расы, которая
практически все усилия направляла на разрешение воспроизводства. О
бесплодных, голых планетах, никогда не знающих жизни. И о других планетах,
где, как в колбах и ретортах алхимика, шли такие химические реакции, какие
разум не в состоянии не то что понять, но даже представить, и где, в
результате этих химических реакций, зарождалась шаткая, эфемерная жизнь,
чтобы через доли секунды опять уйти в небытие.
Об этом и о бесконечно многом еще.
Слушая, Блейн в полной мере осознал, насколько фантастичен случайно
повстречавшийся ему Розовый, который не может вспомнить начала и не
представляет конца; существо со странствующим разумом, за миллионы лет
посетившее миллионы звезд и планет на расстоянии миллионов световых лет в
этой и соседней галактиках. Перед ним было существо, которое принесло бы
человеческому племени неисчерпаемую пользу. То, что говорилось сейчас,
стоило всех усилий, затраченных когда-либо человечеством. Человечество
встретилось с расой, у которой, похоже, не было других эмоций, кроме
дружелюбия: если у нее и существовали когда-то эмоции, то за бесконечные
годы мысленных путешествий они износились в прах. Потому что, наблюдая,
подглядывая в окна соседей по галактике, эта раса научилась терпимости и
пониманию не только по отношению к себе подобным или человечеству, но и ко
всем созданиям, пониманию жизни во всем разнообразии ее проявлений.
Научилась приятию любой мотивации, любой этики, любой культуры, какой
чужеродной она не казалась бы.
Вдруг до Блейна дошло, что все знания, о которых он думает, находятся
в равной степени и в мозгу одного человеческого существа - некого Шепарда
Блейна; если тот только сможет разобрать знания, систематизировать их и
аккуратно сложить, то ими можно будет пользоваться.
В беседе Блейн потерял чувство времени, утратил ощущение того, кто
он, где находится и зачем; он позабыл обо все на свете, как мальчик,
самозабвенно слушающий невероятные истории старого матроса, вернувшегося
из дальних, неведомых стран.
Комната стала родной, Розовый уже был другом, а далекие звезды не
казались чужими; завывания пустынного ветра звучали как с детства знакомая
колыбельная.
Он не сразу понял, что рассказы о далеком и древнем уже прекратились,
и он слушает только ветер.
Он потянулся, как после сна, и существо сказало:
- Мы отлично провели время. Не помню, чтоб я когда-либо получал
столько удовольствия.
- Подожди, - попросил Блейн, - еще один вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52