После ее визита я добрый час отмывался, однако на другой вечер попросил
прислать другую. Не церемонясь с ними, я всем своим телом и душой кричал
"я", "мне", "я", "мне", будто был на исповеди. Я даже несколько раз
произносил эти слова вслух. Правда, потом меня преследовали страхи, что
хозяин гостиницы обвинит меня в непристойном поведении, однако при встрече
он так ничего и не сказал. Даже в Глине с девушками подобного сорта не
требуется проявлять вежливость - только такой вывод можно было сделать из
всего происшедшего.
Вот так я тратил деньги в столице пуританского Глина, бражничая и
распутничая. Когда я стал задыхаться от собственной праздности, то,
переборов застенчивость, направился на поиски своих глейнских
родственников.
Моя мать была дочерью старшего септарха Глина. Он, как и его сын,
наследовавший трон, уже умерли. На престоле сейчас находился племянник
моей матери, Труис. Мне казалось преждевременным просить покровительства у
моего царственного кузена. Труис, являясь правителем Глина, вынужден
считаться не только с родством, но и с государственными интересами, и
возможно, он не захочет оказать помощь сбежавшему брату старшего септарха
Саллы, чтобы не ухудшать межгосударственных взаимоотношений. Но у меня
была тетка Ниолл, младшая сестра матери, которая в свое время частенько
бывала у нас в Салла-Сити и с любовью нянчилась со мною, когда я был
ребенком. Не поможет ли она мне?

Ее брак как бы символизировал союз власти с богатством. Муж тетки,
маркиз Хаш, пользовался огромным влиянием при дворе. Он - в Глине не
считалось неподобающим для аристократов заниматься коммерцией -
контролировал деятельность богатейшей посреднической палаты. Такие палаты
были чем-то вроде банков, но в несколько ином духе. Они одалживали деньги
разбойникам, купцам, промышленникам, но под убийственные проценты, и
всегда завладевали частью прав собственности на то дело, которое
субсидировали. Таким образом, они незаметно просовывали свои щупальца в
сотни организаций и добились невообразимого влияния в экономике. В Салле
посреднические палаты были запрещены еще столетие назад, но в Глине они
преуспевали, став едва ли не еще одним правительственным органом. Я
недолюбливал такую систему хозяйствования, но предпочитал присоединиться к
ней, чем начать попрошайничество.
В гостинице я разузнал, как пройти к дворцу маркиза. По стандартам
Глина это было довольно внушительное здание. К главному корпусу
присоединялись два крыла. Рядом находилось гладкое, как зеркало,
искусственное озеро. Я не пытался сразу же проникнуть внутрь, а приготовил
записку, в которой уведомлял маркиза, что его племянник Кинналл, сын
септарха Саллы, находится в Глейне и милостиво испрашивает у него
аудиенцию. Найти его можно в такой-то гостинице. Я вернулся в номер и стал
ждать. На третий день хозяин гостиницы с выпученными от страха глазами
вошел в мою комнату, чтобы сказать, что меня ждет посетитель в наряде
придворного маркиза Хаша. Ниолл выслала за мной машину. Меня отвезли в ее
дворец, где все было намного богаче, чем снаружи, и она приняла меня в
большом зале, искусно обставленном зеркалами таким образом, что
создавалась иллюзия бесконечности.
Она сильно постарела за те шесть или семь лет с тех пор, как я видел
ее в последний раз. Но мое удивление при виде ее седых волос и
морщинистого лица не шло ни в какое сравнение с ее изумлением, что я за
столь короткое время превратился из крошечного ребенка в огромного
мужчину. Мы обнялись по обычаю Глина, касаясь друг друга только кончиками
пальцев. Она принесла свои соболезнования по случаю смерти моего отца и
извинения за то, что не посетила церемонию коронации Стиррона. Затем она
спросила, что привело меня в Глин. Я объяснил причины моего здесь
прибывания, и тетушка не выказала при этом удивления. "Намерен ли я здесь
обосноваться на постоянную жизнь?" - Я ответил, что да. "И чем же я
собираюсь поддерживать средства к существованию?" - "Работая в
посреднической палате ее мужа, - ответил я, - если мне будет предоставлена
подобная возможность". Мои планы не показались ей неразумными, однако она
спросила, обладаю ли я какими-либо профессиональными навыками, чтобы меня
можно было рекомендовать маркизу. На это я ответил, что изучал
законодательство Саллы (не упомянув, насколько незавершенным был курс моих
занятий) и поэтому могу быть полезным при проведении каких-либо операций
палаты в нашей провинции. Я также сказал, что связан узами побратимства с
Сегвордом Хелаламом - верховным судьей порта в Маннеране - и способен
принести пользу в делах, связанных с этим городом. Наконец, я заметил, что
молод, крепок и честолюбив, а посему готов посвятить всего себя делу
процветания посреднической палаты, потому что только такое деяние будет
для всех нас взаимовыгодным. Эти заявления как будто успокоили тетушку, и
она обещала добиться моей встречи лично с маркизом. Покидал я ее дворец
полный радужных надежд.
Через несколько дней в гостиницу пришло уведомление о том, что мне
нужно предстать в конторе посреднической палате, однако не лично перед
маркизом Хаш, а перед одним из его управляющих, неким Сизгаром. Этот
человек был до того скользким, что казался прямо маслянистым. У него не
было ни бороды, ни бровей, а лысина блестела так, как будто была натерта
воском. Сизгар кратко расспросил меня о моей учебе, обнаружив с помощью не
более десятка вопросов ничтожность моих знаний и полное отсутствие опыта.
Однако об этих моих пробелах в образовании он говорил столь учтиво и
дружелюбно, что я уже было решил, что, несмотря на мое невежество,
высокородность и родство с маркизом обеспечат мне какую-нибудь должность.
Увы, какое благодушие. Я уже вынашивал планы, как буду продвигаться к
более высоким постам в этой посреднической палате, когда уловил краем уха
слова Сизгара, обращенные ко мне.
- Времена сейчас трудные, это, конечно, ясно вашей милости. К
сожалению, вы обратились к нам как раз тогда, когда необходимо проводить
сокращение штатов. Предоставление вам работы даст нам немало преимуществ,
но мы теперь столкнулись с чрезвычайными затруднениями. Маркиз желает,
чтобы вы поняли, что ваше предложение служить интересам Глина было принято
с радостью и что он готов принять вас в свою фирму, когда позволит
экономическая конъюнктура.
Часто кланяясь и приятно улыбаясь, он вывел меня из своего кабинета,
и, прежде чем я сообразил, что со мной окончательно разделались, я
оказался уже на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64