Мы будем отрицать все обвинения
в самообнажении, обвинения, которые могут быть нам предъявлены. Вам,
однако, придется покинуть Маннеран.
- Почему? - я недоуменно посмотрел на герцога. - Разве я настолько
слаб? Если вы сможете противостоять обвинениям, почему я не смогу это
сделать?
- Ваша виновность уже доказана. Если вы сбежите, можно будет
объявить, что вы одиночка и та девчонка, которую вы совратили, является
единственной вашей жертвой. Остальное же просто сфабриковано падкими до
власти неудачниками, пытавшимися свергнуть своих господ. Если же вы
останетесь, Кинналл, и попытаетесь выиграть это безнадежное дело, то в
ходе следствия, безусловно, мы также окажемся раскрытыми.
Теперь весь их план был передо мной!
Я стал опасен для них. Стойкость моего духа могли сломить в ходе
разбирательства, тогда выявится их виновность. Пока что единственным
обвиняемым являлся я, и только я был не защищен от маннеранского
правосудия. Они же становились уязвимыми только при моем посредстве, но
если меня не окажется в Маннеране, то вряд ли узнают, что они тоже
замешаны в этом деле. Безопасность большинства требовала моего спешного
отъезда. Более того, только моя наивная вера в церковь, заставившая меня
опрометчиво признаться Джидду, вызвала эту бурю. Я был причиной
случившегося, и поэтому должен исчезнуть.
- Вы останетесь здесь до поздней ночи, - заметил герцог Шумарский, -
а затем в моей личной машине, сопровождаемой телохранителями, как будто я
сам отправляюсь в поездку, вас отвезут в имение маркиза Война. Там вас
будет поджидать речное судно. На заре вы окажетесь на другом берегу Война,
на своей родине Салле, и пусть боги будут на вашей стороне во время этой
поездки.
59
Снова беженец! В один-единственный день все могущество, которое я
накапливал в Маннеране в течение пятнадцати лет, было безвозвратно
утрачено. Ни высокородность, ни влияние в высших кругах - я был связан
узами брака, любви или политики с половиной господ Маннерана - не спасали
меня. Казалось, они сами изгнали меня, чтобы спасти собственную шкуру, но
это не так!
Мой уход обязателен, и их это так же огорчало, как и меня.
При мне ничего не было, кроме одежды. Мой гардероб, мое оружие, мои
драгоценности, все мое богатство стали для меня совершенно недоступными.
Еще мальчишкой-принцем, спасаясь бегством из Саллы в Глин, я был более
предусмотрителен и часть своих денег послал впереди себя. Теперь же я был
гол как сокол. Мои капиталы, конечно, будут конфискованы, и мои сыновья
останутся нищими. Я растерялся: что делать?
Вот тут-то и пригодились мои друзья. Главный прокурор, который был
примерно такого же телосложения, что и я, принес несколько комплектов
довольно приличной одежды. Секретарь казначейства добыл мне порядочное
состояние в валюте Саллы. Герцог Смор прямо с себя снял несколько колец и
кулон, чтобы я не выглядел нищим у себя на родине. Маркиз Войн подарил мне
кинжал, рукоятка которого была украшена драгоценными камнями. Михан обещал
поговорить с Сегвордом Хелаламом и рассказать ему подробности моего
падения. Михан был уверен, что Сегворд отнесется к этому с сочувствием и
сможет своим влиянием защитить моих сыновей, чтобы на них не пали грехи,
совершенные их отцом.
Позже, глубокой ночью, ко мне пришел герцог Шумарский и вручил
небольшую инкрустированную бриллиантами шкатулку из чистого золота, в
каких обычно хранят лекарство.
- Осторожно откройте ее, - ответил он на мой немой вопрос.
Я открыл и обнаружил, что она до краев наполнена белым порошком. В
изумлении я спросил у него, как ему удалось раздобыть такое богатство?
Герцог рассказал, что недавно тайно посылал своих слуг в Шумар, которые
вернулись с небольшим запасом порошка. Он заверял меня, что у него есть
еще, но я был уверен: он отдал мне все.
- Вы отправляетесь через час, - сказал мне герцог, обрывая поток моих
благодарностей.
Я попросил, чтобы мне позволили позвонить по телефону.
- Сегворд сам объяснит вашей жене, в чем дело, - покачал головой
герцог.
- Мне нужно позвонить не жене, а названой сестре. Больше не
представится возможности проститься с нею.
Герцог понял, что меня мучило: он знал о моей любви. Но он не мог
даровать мне этот звонок. Линии связи могли прослушиваться. Никто не
должен знать, что в эту ночь я находился в доме герцога, поэтому я не стал
настаивать. Позвонить Халум я мог бы завтра из Саллы, когда буду в
безопасности.
Час отъезда наступил быстро. Мои друзья уже разошлись. Герцог один
вывел меня из дома. Нас ждал его великолепный лимузин, окруженный
телохранителями на мотоциклах. Герцог обнял меня. Я залез в машину и
откинулся на спинку сиденья, чтобы скрыть свое лицо за занавесками.
Водитель поднял поляризованные стекла, и машина плавно покатилась, набирая
скорость.
Казалось, мы целый час ехали к главным воротам имения герцога. Затем
мы выехали на шоссе. Я сидел как каменный, совсем не думая о произошедшем.
Наш путь лежал на север. Мы ехали очень быстро: солнце еще не взошло,
когда мы въехали в имение маркиза Война, находившееся у границы с Саллой.
Внезапно густые заросли расступились, и я увидел берега реки Войн. Машина
остановилась. Какие-то люди в темных одеждах помогли мне выбраться из нее,
будто я был калекой, и повели к длинному узкому причалу, едва различимому
в утреннем тумане, окутавшем реку. Я сел в очень маленькую лодку, однако
она быстро помчалась по бурлящим водам широкого Война. Я все еще не
понимал трагизма своего нового положения. Муки пришли со временем.
Приближалась заря. Я увидел причал на поросшем травой берегу. Скорее
всего это был личный причал какого-то аристократа. Только теперь я
почувствовал тревогу. Через мгновение я ступлю на землю Саллы. В каком же
месте? Как мне добраться до жилых районов? Я же не мальчишка, чтобы
просить водителей проходящих грузовиков подвести меня.
Но оказывается, все было устроено моими друзьями. Как только лодка
уткнулась в дерево причала, передо мной выросла возникла какая-то фигура и
протянула руку. Ноим! Он помог мне взобраться на причал и крепко обнял.
- Я знал, что это рано или поздно случится, - прошептал он. - Я очень
рад, что ты будешь со мной.
Расчувствовавшись, он в первый раз за все время нашего знакомства
отбросил вежливое обращение и обратился ко мне со словом "я"!
60
Около полудня я позвонил из имения Ноима в юго-западной Салле герцогу
Шумарскому и сообщил о благополучном прибытии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
в самообнажении, обвинения, которые могут быть нам предъявлены. Вам,
однако, придется покинуть Маннеран.
- Почему? - я недоуменно посмотрел на герцога. - Разве я настолько
слаб? Если вы сможете противостоять обвинениям, почему я не смогу это
сделать?
- Ваша виновность уже доказана. Если вы сбежите, можно будет
объявить, что вы одиночка и та девчонка, которую вы совратили, является
единственной вашей жертвой. Остальное же просто сфабриковано падкими до
власти неудачниками, пытавшимися свергнуть своих господ. Если же вы
останетесь, Кинналл, и попытаетесь выиграть это безнадежное дело, то в
ходе следствия, безусловно, мы также окажемся раскрытыми.
Теперь весь их план был передо мной!
Я стал опасен для них. Стойкость моего духа могли сломить в ходе
разбирательства, тогда выявится их виновность. Пока что единственным
обвиняемым являлся я, и только я был не защищен от маннеранского
правосудия. Они же становились уязвимыми только при моем посредстве, но
если меня не окажется в Маннеране, то вряд ли узнают, что они тоже
замешаны в этом деле. Безопасность большинства требовала моего спешного
отъезда. Более того, только моя наивная вера в церковь, заставившая меня
опрометчиво признаться Джидду, вызвала эту бурю. Я был причиной
случившегося, и поэтому должен исчезнуть.
- Вы останетесь здесь до поздней ночи, - заметил герцог Шумарский, -
а затем в моей личной машине, сопровождаемой телохранителями, как будто я
сам отправляюсь в поездку, вас отвезут в имение маркиза Война. Там вас
будет поджидать речное судно. На заре вы окажетесь на другом берегу Война,
на своей родине Салле, и пусть боги будут на вашей стороне во время этой
поездки.
59
Снова беженец! В один-единственный день все могущество, которое я
накапливал в Маннеране в течение пятнадцати лет, было безвозвратно
утрачено. Ни высокородность, ни влияние в высших кругах - я был связан
узами брака, любви или политики с половиной господ Маннерана - не спасали
меня. Казалось, они сами изгнали меня, чтобы спасти собственную шкуру, но
это не так!
Мой уход обязателен, и их это так же огорчало, как и меня.
При мне ничего не было, кроме одежды. Мой гардероб, мое оружие, мои
драгоценности, все мое богатство стали для меня совершенно недоступными.
Еще мальчишкой-принцем, спасаясь бегством из Саллы в Глин, я был более
предусмотрителен и часть своих денег послал впереди себя. Теперь же я был
гол как сокол. Мои капиталы, конечно, будут конфискованы, и мои сыновья
останутся нищими. Я растерялся: что делать?
Вот тут-то и пригодились мои друзья. Главный прокурор, который был
примерно такого же телосложения, что и я, принес несколько комплектов
довольно приличной одежды. Секретарь казначейства добыл мне порядочное
состояние в валюте Саллы. Герцог Смор прямо с себя снял несколько колец и
кулон, чтобы я не выглядел нищим у себя на родине. Маркиз Войн подарил мне
кинжал, рукоятка которого была украшена драгоценными камнями. Михан обещал
поговорить с Сегвордом Хелаламом и рассказать ему подробности моего
падения. Михан был уверен, что Сегворд отнесется к этому с сочувствием и
сможет своим влиянием защитить моих сыновей, чтобы на них не пали грехи,
совершенные их отцом.
Позже, глубокой ночью, ко мне пришел герцог Шумарский и вручил
небольшую инкрустированную бриллиантами шкатулку из чистого золота, в
каких обычно хранят лекарство.
- Осторожно откройте ее, - ответил он на мой немой вопрос.
Я открыл и обнаружил, что она до краев наполнена белым порошком. В
изумлении я спросил у него, как ему удалось раздобыть такое богатство?
Герцог рассказал, что недавно тайно посылал своих слуг в Шумар, которые
вернулись с небольшим запасом порошка. Он заверял меня, что у него есть
еще, но я был уверен: он отдал мне все.
- Вы отправляетесь через час, - сказал мне герцог, обрывая поток моих
благодарностей.
Я попросил, чтобы мне позволили позвонить по телефону.
- Сегворд сам объяснит вашей жене, в чем дело, - покачал головой
герцог.
- Мне нужно позвонить не жене, а названой сестре. Больше не
представится возможности проститься с нею.
Герцог понял, что меня мучило: он знал о моей любви. Но он не мог
даровать мне этот звонок. Линии связи могли прослушиваться. Никто не
должен знать, что в эту ночь я находился в доме герцога, поэтому я не стал
настаивать. Позвонить Халум я мог бы завтра из Саллы, когда буду в
безопасности.
Час отъезда наступил быстро. Мои друзья уже разошлись. Герцог один
вывел меня из дома. Нас ждал его великолепный лимузин, окруженный
телохранителями на мотоциклах. Герцог обнял меня. Я залез в машину и
откинулся на спинку сиденья, чтобы скрыть свое лицо за занавесками.
Водитель поднял поляризованные стекла, и машина плавно покатилась, набирая
скорость.
Казалось, мы целый час ехали к главным воротам имения герцога. Затем
мы выехали на шоссе. Я сидел как каменный, совсем не думая о произошедшем.
Наш путь лежал на север. Мы ехали очень быстро: солнце еще не взошло,
когда мы въехали в имение маркиза Война, находившееся у границы с Саллой.
Внезапно густые заросли расступились, и я увидел берега реки Войн. Машина
остановилась. Какие-то люди в темных одеждах помогли мне выбраться из нее,
будто я был калекой, и повели к длинному узкому причалу, едва различимому
в утреннем тумане, окутавшем реку. Я сел в очень маленькую лодку, однако
она быстро помчалась по бурлящим водам широкого Война. Я все еще не
понимал трагизма своего нового положения. Муки пришли со временем.
Приближалась заря. Я увидел причал на поросшем травой берегу. Скорее
всего это был личный причал какого-то аристократа. Только теперь я
почувствовал тревогу. Через мгновение я ступлю на землю Саллы. В каком же
месте? Как мне добраться до жилых районов? Я же не мальчишка, чтобы
просить водителей проходящих грузовиков подвести меня.
Но оказывается, все было устроено моими друзьями. Как только лодка
уткнулась в дерево причала, передо мной выросла возникла какая-то фигура и
протянула руку. Ноим! Он помог мне взобраться на причал и крепко обнял.
- Я знал, что это рано или поздно случится, - прошептал он. - Я очень
рад, что ты будешь со мной.
Расчувствовавшись, он в первый раз за все время нашего знакомства
отбросил вежливое обращение и обратился ко мне со словом "я"!
60
Около полудня я позвонил из имения Ноима в юго-западной Салле герцогу
Шумарскому и сообщил о благополучном прибытии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64