У него горели щеки, раздувались
ноздри, будто он долго бежал и вот-вот свалится с ног.
- Скорее! - закричал он, задыхаясь. - Там штурмшильды...
Он схватил меня за руку и буквально вытащил из-за стола. Я бросился
за ним. Мы бежали по немощеной дороге, ведущей к загонам штурмшильдов.
Наверное, ночью звери проломили изгородь, и теперь мне снова целый день
придется гоняться за ними. Однако, приблизившись к загонам, я не заметил
ни поваленных столбов, ни порванных сеток, ни следов их когтистых лап.
Конюх прильнул к прутьям самого большого загона, в котором содержалось до
десятка этих свирепых хищников. Я заглянул во внутрь. Животные сбились в
кучу, их мех и морды были забрызганы кровью, они дрались между собой из-за
какого-то обглоданного кровавого куска, яростно разрывая остатки плоти.
Повсюду за земле были разбросаны следы их пиршества. Неужели какое-то
несчастное домашнее животное в темноте случайно забрело в гнездо этих
хищников? Как могло такое случиться? Однако конюх мог и не тревожить меня
из-за этого. Я схватил его за руку и спросил, что тут произошло? Он
повернул ко мне искаженное ужасом лицо и, давясь, выпалил:
- Госпожа... госпожа...
67
Ноим был груб со мной.
- Ты солгал, - кричал он. - Ты скрыл, что привез сюда эту дрянь, ты
солгал! Не отрицай, ты дал ей это дьявольское зелье в прошлый вечер. Да?
Не пытайся обмануть меня, Кинналл! Ты дал ей эту пакость?
- Ты с ней разговаривал, - сказал я. Язык с трудом повиновался мне. -
Что она тебе говорила?
- Я остановил у ее двери, потому что показалось, что кто-то
всхлипывает, - стал рассказывать Ноим. - Я спросил, все ли у нее в
порядке?.. Она вышла. У нее было странное лицо. Казалось, Халум грезила,
глаза ее были пустые, как бы стеклянные, и, да, да, она плакала. Она
ответила, что ее ничего не беспокоит, и рассказала, что она беседовала с
тобой весь вечер. Я изумился, почему же тогда она плачет? Халум пожала
плечами, улыбнулась и сказала, что это женское дело, чепуха, женщины все
время плачут и не могут объяснить причину. Она улыбнулась еще раз и
закрыла дверь. Но у нее был такой взгляд - это снадобье, Кинналл! Несмотря
на все твои клятвы, ты его дал ей! А теперь... теперь...
- Пожалуйста, - сказал я кротко. Но он продолжал кричать, во всем
обвиняя меня, и я ничего не мог ответить.
Конюхи воссоздали картину того, что произошло. Они обнаружили следы
ног Халум на влажном от росы песке, которым была посыпана дорога к
загонам. Дверь в сторожку была прикрыта, что давало возможность подойти к
загонам со штурмшильдами. Внутренняя дверь, открывающая проход к калитке,
через которую кормили зверей, была взломана. Она прошла во внутрь,
осторожно открыла калитку и так же осторожно закрыла ее за собой, чтобы не
выпустить штурмшильдов на волю. Затем она подставила свое тело жутким
когтям ждавших ее зверей. Все это случилось перед самой зарей, возможно,
даже тогда, когда я брел в туманной утренней мгле раннего рассвета. Этот
отдаленный крик в тумане... Но зачем она это сделала? Зачем? Зачем?
68
Через несколько часов все мое небольшое имущество было упаковано. Я
попросил у Ноима машину, и он дал мне ее, грубо махнув рукой. Не могло
быть и речи о том, чтобы я остался у него в гостях еще на какое-то время.
И не только потому, что здесь погибла Халум, но и потому, что мне
необходимо было уединиться, чтобы спокойно осмыслить происшедшее,
проанализировать все, что я сделал, и все, что я собирался сделать. К тому
же мне не хотелось присутствовать здесь в тот момент, когда окружная
полиция начнет расследовать обстоятельства смерти Халум.
Неужели после того как раскрыла свою душу, она больше не могла
смотреть мне в лицо? Но ведь Халум с радостью согласилась на слияние наших
душ. Может быть, впоследствии ее охватил ужас от содеянного: сильна еще
привычка таить все внутри себя. Быстрое необратимое решение... и путь с
каменным лицом к загонам штурмшильдов. Так ли это было? Я не мог придумать
другого объяснения этому отчаянному поступку.
Теперь я был без названой сестры и без названого брата... Ноим с
ненавистью смотрел мне в глаза. Разве этого я хотел, когда мечтал раскрыть
души своих соплеменников?
- Куда же ты собираешься? - спросил в самый последний момент Ноим. -
В Маннеране тебя тут же посадят в тюрьму. Сделай хоть один шаг в Глине с
этой дрянью, и с тебя живьем сдерут кожу. Стиррон будет травить на тебя
псов по всей Салле. Так куда же ты направляешь свои стопы?
В его голосе послышалась усмешка, а может быть, мне это просто
показалось.
- Куда? Трейт? Велис? Или, может быть, Умбис? Дабис? Нет! Ей-богу,
мне кажется, что это будет Шумара! Не так ли? Да. Среди родных тебе
дикарей ты будешь сыт по горло самообнажением. Да?
Я спокойно ответил:
- Ты забыл о Выжженных Низинах, Ноим. Хижина в пустыне - мирная
обитель. Это достойное место для раздумий... Теперь нужно очень многое
понять...
- Выжженные Низины? Ну что ж, это хорошо, Кинналл. Выжженные Низины в
разгар лета! Достойное огненное чистилище для твоей грязной души. Ступай
же туда, Кинналл. Ступай.
69
Я проехал вдоль отрогов Хашторов на север, затем повернул на запад,
на дорогу, которая вела к Конгорою и Вратам Саллы. Не раз я задумывался, а
не свернуть ли в сторону, в бездну, зиявшую за обочиной дороги, и разом
покончить со всем. Не раз, просыпаясь в какой-нибудь деревенской гостинице
и вспоминая Халум, я с большим трудом поднимался с постели, мне казалось,
что станет гораздо легче, если я буду продолжать спать. Прошло около пяти
суток, я уже был в Западной Салле и готовился к подъему в горы. В каком-то
городишке на полпути к горам я узнал, что в Салле издан приказ о моем
аресте. Кинналл Дариваль, сын септарха, мужчина тридцати лет, такого-то
роста, с такими-то чертами лица, брат достопочтенного лорда Стиррона,
разыскивался по обвинению в чудовищных преступлениях: самообнажении и
употреблении опасного зелья, которое, несмотря на запрет септарха,
предлагал всем неосторожным. Посредством этого вещества беженец Дариваль
довел до безумия свою названую сестру, которая лишила себя жизни. Поэтому
все граждане Саллы должны способствовать задержанию злодея, за что будет
выплачено приличное вознаграждение.
Раз Стиррон знал, как умерла Халум, значит, Ноим ему все рассказал. Я
обречен. Как только я достигну Врат Саллы, я найду там жандармов Западной
Саллы, дожидающихся меня. Однако почему же тогда местное население не
оповещено, что я направляюсь в Выжженные Низины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
ноздри, будто он долго бежал и вот-вот свалится с ног.
- Скорее! - закричал он, задыхаясь. - Там штурмшильды...
Он схватил меня за руку и буквально вытащил из-за стола. Я бросился
за ним. Мы бежали по немощеной дороге, ведущей к загонам штурмшильдов.
Наверное, ночью звери проломили изгородь, и теперь мне снова целый день
придется гоняться за ними. Однако, приблизившись к загонам, я не заметил
ни поваленных столбов, ни порванных сеток, ни следов их когтистых лап.
Конюх прильнул к прутьям самого большого загона, в котором содержалось до
десятка этих свирепых хищников. Я заглянул во внутрь. Животные сбились в
кучу, их мех и морды были забрызганы кровью, они дрались между собой из-за
какого-то обглоданного кровавого куска, яростно разрывая остатки плоти.
Повсюду за земле были разбросаны следы их пиршества. Неужели какое-то
несчастное домашнее животное в темноте случайно забрело в гнездо этих
хищников? Как могло такое случиться? Однако конюх мог и не тревожить меня
из-за этого. Я схватил его за руку и спросил, что тут произошло? Он
повернул ко мне искаженное ужасом лицо и, давясь, выпалил:
- Госпожа... госпожа...
67
Ноим был груб со мной.
- Ты солгал, - кричал он. - Ты скрыл, что привез сюда эту дрянь, ты
солгал! Не отрицай, ты дал ей это дьявольское зелье в прошлый вечер. Да?
Не пытайся обмануть меня, Кинналл! Ты дал ей эту пакость?
- Ты с ней разговаривал, - сказал я. Язык с трудом повиновался мне. -
Что она тебе говорила?
- Я остановил у ее двери, потому что показалось, что кто-то
всхлипывает, - стал рассказывать Ноим. - Я спросил, все ли у нее в
порядке?.. Она вышла. У нее было странное лицо. Казалось, Халум грезила,
глаза ее были пустые, как бы стеклянные, и, да, да, она плакала. Она
ответила, что ее ничего не беспокоит, и рассказала, что она беседовала с
тобой весь вечер. Я изумился, почему же тогда она плачет? Халум пожала
плечами, улыбнулась и сказала, что это женское дело, чепуха, женщины все
время плачут и не могут объяснить причину. Она улыбнулась еще раз и
закрыла дверь. Но у нее был такой взгляд - это снадобье, Кинналл! Несмотря
на все твои клятвы, ты его дал ей! А теперь... теперь...
- Пожалуйста, - сказал я кротко. Но он продолжал кричать, во всем
обвиняя меня, и я ничего не мог ответить.
Конюхи воссоздали картину того, что произошло. Они обнаружили следы
ног Халум на влажном от росы песке, которым была посыпана дорога к
загонам. Дверь в сторожку была прикрыта, что давало возможность подойти к
загонам со штурмшильдами. Внутренняя дверь, открывающая проход к калитке,
через которую кормили зверей, была взломана. Она прошла во внутрь,
осторожно открыла калитку и так же осторожно закрыла ее за собой, чтобы не
выпустить штурмшильдов на волю. Затем она подставила свое тело жутким
когтям ждавших ее зверей. Все это случилось перед самой зарей, возможно,
даже тогда, когда я брел в туманной утренней мгле раннего рассвета. Этот
отдаленный крик в тумане... Но зачем она это сделала? Зачем? Зачем?
68
Через несколько часов все мое небольшое имущество было упаковано. Я
попросил у Ноима машину, и он дал мне ее, грубо махнув рукой. Не могло
быть и речи о том, чтобы я остался у него в гостях еще на какое-то время.
И не только потому, что здесь погибла Халум, но и потому, что мне
необходимо было уединиться, чтобы спокойно осмыслить происшедшее,
проанализировать все, что я сделал, и все, что я собирался сделать. К тому
же мне не хотелось присутствовать здесь в тот момент, когда окружная
полиция начнет расследовать обстоятельства смерти Халум.
Неужели после того как раскрыла свою душу, она больше не могла
смотреть мне в лицо? Но ведь Халум с радостью согласилась на слияние наших
душ. Может быть, впоследствии ее охватил ужас от содеянного: сильна еще
привычка таить все внутри себя. Быстрое необратимое решение... и путь с
каменным лицом к загонам штурмшильдов. Так ли это было? Я не мог придумать
другого объяснения этому отчаянному поступку.
Теперь я был без названой сестры и без названого брата... Ноим с
ненавистью смотрел мне в глаза. Разве этого я хотел, когда мечтал раскрыть
души своих соплеменников?
- Куда же ты собираешься? - спросил в самый последний момент Ноим. -
В Маннеране тебя тут же посадят в тюрьму. Сделай хоть один шаг в Глине с
этой дрянью, и с тебя живьем сдерут кожу. Стиррон будет травить на тебя
псов по всей Салле. Так куда же ты направляешь свои стопы?
В его голосе послышалась усмешка, а может быть, мне это просто
показалось.
- Куда? Трейт? Велис? Или, может быть, Умбис? Дабис? Нет! Ей-богу,
мне кажется, что это будет Шумара! Не так ли? Да. Среди родных тебе
дикарей ты будешь сыт по горло самообнажением. Да?
Я спокойно ответил:
- Ты забыл о Выжженных Низинах, Ноим. Хижина в пустыне - мирная
обитель. Это достойное место для раздумий... Теперь нужно очень многое
понять...
- Выжженные Низины? Ну что ж, это хорошо, Кинналл. Выжженные Низины в
разгар лета! Достойное огненное чистилище для твоей грязной души. Ступай
же туда, Кинналл. Ступай.
69
Я проехал вдоль отрогов Хашторов на север, затем повернул на запад,
на дорогу, которая вела к Конгорою и Вратам Саллы. Не раз я задумывался, а
не свернуть ли в сторону, в бездну, зиявшую за обочиной дороги, и разом
покончить со всем. Не раз, просыпаясь в какой-нибудь деревенской гостинице
и вспоминая Халум, я с большим трудом поднимался с постели, мне казалось,
что станет гораздо легче, если я буду продолжать спать. Прошло около пяти
суток, я уже был в Западной Салле и готовился к подъему в горы. В каком-то
городишке на полпути к горам я узнал, что в Салле издан приказ о моем
аресте. Кинналл Дариваль, сын септарха, мужчина тридцати лет, такого-то
роста, с такими-то чертами лица, брат достопочтенного лорда Стиррона,
разыскивался по обвинению в чудовищных преступлениях: самообнажении и
употреблении опасного зелья, которое, несмотря на запрет септарха,
предлагал всем неосторожным. Посредством этого вещества беженец Дариваль
довел до безумия свою названую сестру, которая лишила себя жизни. Поэтому
все граждане Саллы должны способствовать задержанию злодея, за что будет
выплачено приличное вознаграждение.
Раз Стиррон знал, как умерла Халум, значит, Ноим ему все рассказал. Я
обречен. Как только я достигну Врат Саллы, я найду там жандармов Западной
Саллы, дожидающихся меня. Однако почему же тогда местное население не
оповещено, что я направляюсь в Выжженные Низины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64