Душа моя содрогнулась от мысли, что именно так я буду
проводить все свои дни. Сегворд вел меня по нескончаемому коридору,
принимая на ходу знаки почтения со стороны работающих. То и дело он
останавливался, чтобы с кем-то поздороваться, глянуть на незаконченный
отчет, посмотреть на панель, где отмечалось перемещение каждого судна,
находящегося на расстоянии трехдневного перехода до Маннерана. Наконец мы
вошли в анфиладу прекрасных комнат, расположенных вдали от суеты и
суматохи, которые я только что наблюдал. Показав мне прохладную
великолепную комнату, примыкающую к его кабинету, Сегворд сказал, что
именно здесь я буду работать.
Соглашение, которое я подписал, мало чем отличалось от контракта,
предлагаемого исповедником. Я обязался не раскрывать никому ничего из
того, что узнаю при выполнении своих обязанностей, под страхом ужасных
наказаний. Со своей стороны суд порта обеспечивал меня работой на всю
жизнь, гарантировал постоянное увеличение жалования и различные прочие
привилегии, о каких принцы обычно не беспокоятся.
Я быстро обнаружил, что не рискую стать всеми забытым чернильным
червем. Как и предупреждал Сегворд, жалованье мое было низким, а ранг в
бюрократической иерархии ничтожным, ответственность же на меня возлагалась
немалая. По сути я был его личным секретарем.
Все секретные сообщения, направляемые верховному судье для просмотра,
сначала попадали на мой стол. Моя задача заключалась в том, чтобы отсеять
несущественные бумаги и подготовить краткий обзор остальных документов,
кроме тех, которые, по моему мнению, были настолько важными, что их нужно
было переправлять судье. Если судья порта являлся в своем роде
экономическим фильтром материка Велада, я был фильтром такого фильтра,
поскольку он читал только те бумаги, с которыми я считал нужным его
ознакомить. Судья принимал решения, основываясь на тех данных, которыми
именно я его снабжал.
Как только мне это стало ясным, я понял, что Сегворд направил меня по
пути к большой Власти в Маннеране.
25
Я с нетерпением ожидал возвращения Халум с острова в заливе Шумар. В
течение двух лет у меня не было общения с назваными братом и сестрой, а
исповедники не могли их заменить. Я очень мучился от того, что не могу,
как бывало, сидеть допоздна с Халум и Ноимом и что нам теперь не дано
открывать друг перед другом свои души. Ноим был где-то в Салле, и я не
знал точно где, а Халум, хотя и ожидалось, что вот-вот вернется, так и не
появилась ни в первую неделю моего пребывания в Маннеране, ни во вторую.
В один из дней третьей недели я рано покинул судебное присутствие,
почувствовав себя плохо из-за сильной влажности и еще от усталости,
вызванной стремлением как можно лучше справляться со своей новой ролью.
Меня отвезли в имение Сегворда. Проходя через центральный зал по пути в
свою комнату, я увидел в его дальнем конце высокую стройную девушку,
закалывающую в свои темные волосы золотистый цветок. Я не мог различить
черты ее лица, но сомнений у меня не было, и я с радостью закричал:
- Халум!
С этими словами я бросился через весь зал к девушке. Она обернулась
на мой возглас, нахмурилась и... я изумленно остановился. Что означали эти
строго поджатые губы и вопросительно изогнутые брови? Это было лицо Халум
- темные глаза, гордый взгляд, тонкий нос, твердый подбородок, рельефные
скулы - и все же это лицо было каким-то незнакомым. Неужели два года так
сильно изменили ее? Главными различиями между Халум, какой я ее помнил, и
женщиной, на которую сейчас смотрел, были выражение лица, наклон бровей,
трепетание ноздрей, изгиб рта, как будто вместе с этим изменилась ее душа.
Были также и другие, менее значительные признаки, но их можно было
приписать воздействию времени либо слабости моей памяти. Сердце мое
учащенно билось, пальцы дрожали и страшный жар смущения все более
охватывал меня. Может быть, следовало бы подойти к незнакомке и
извиниться, но ноги отказывались мне повиноваться.
- Халум? - сказал я неуверенно хриплым голосом.
- Ее еще здесь нет, - звук напоминал падающий снег. Этот голос был
более низким, чем у Халум, - более звучным и более холодным.
Я был поражен. Она так похожа на Халум, как будто они близнецы. Я
знал, что у Халум есть сестра, но она еще ребенок - у нее даже не
сформировались груди! Неужели Халум скрывала от меня, что у нее есть
сестра-близнец или сестра, которая немного старше ее. Но сходство было
ошеломляющим. Я читал когда-то, что на Старой Земле были известны способы
создания искусственных существ из химикалий, сходство которых с
каким-нибудь реальным лицом могло обмануть даже родную мать или любовника,
и в этот момент меня легко было убедить, что эта технология, пройдя сквозь
века, сквозь бездну космоса, возродилась и у нас, и что поддельная Халум,
стоящая передо мной, - сотворенный дьяволом фантом.
- Простите мою глупую ошибку, - начал мямлить я. - Вас так легко
принять за Халум.
- Это часто случается.
- Вы ее родственница?
- Дочь брата верховного судьи Сегворда.
Имя ее было Лоимель Хелалам. Халум никогда не говорила мне о своей
двоюродной сестре, а если и говорила, то я не помню этого. Как странно,
что она утаила от меня существование своего зеркального отражения? Я
назвал девушке свое имя, и Лоимель сказала, что много слышала обо мне.
Черты ее лица и поза несколько смягчились, а холодный голос немного
оттаял. Что же касается меня, то я оправился от первого потрясения и даже
воодушевился, так как Лоимель была красивой. Она вызывала желание - и в
отличие от Халум - не была недоступной. Я мог, глядя на нее, убедить себя,
что это настоящая Халум, и мне даже удалось обмануть себя отчасти и
заставить воспринимать ее голос, как голос Халум. Вместе мы бродили по
залу, разговаривали. Я узнал, что Халум приедет сегодня вечером и что
Лоимель здесь для того, чтобы устроить ей сердечную встречу. Я также узнал
кое-что и о самой Лоимель, так как, следуя неблагоразумной моде многих
маннеранцев, она охраняла свою душу и личность не так строго, как
северяне. Она сказала мне, сколько ей лет, - на год старше Халум (а также
и меня). Она рассказала, что не замужем, только недавно отвергла
домогательства отпрыска одной очень знатной семьи, правда, обедневшей. Она
объяснила свое сходство с Халум тем, что их матери были двоюродными
сестрами. Еще через пять минут, когда мы уже ходили, взявшись за руки, она
намекнула, что верховный судья давным-давно вторгся на брачное ложе своего
старшего брата, поэтому на самом деле она сводная сестра Халум, а не
двоюродная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
проводить все свои дни. Сегворд вел меня по нескончаемому коридору,
принимая на ходу знаки почтения со стороны работающих. То и дело он
останавливался, чтобы с кем-то поздороваться, глянуть на незаконченный
отчет, посмотреть на панель, где отмечалось перемещение каждого судна,
находящегося на расстоянии трехдневного перехода до Маннерана. Наконец мы
вошли в анфиладу прекрасных комнат, расположенных вдали от суеты и
суматохи, которые я только что наблюдал. Показав мне прохладную
великолепную комнату, примыкающую к его кабинету, Сегворд сказал, что
именно здесь я буду работать.
Соглашение, которое я подписал, мало чем отличалось от контракта,
предлагаемого исповедником. Я обязался не раскрывать никому ничего из
того, что узнаю при выполнении своих обязанностей, под страхом ужасных
наказаний. Со своей стороны суд порта обеспечивал меня работой на всю
жизнь, гарантировал постоянное увеличение жалования и различные прочие
привилегии, о каких принцы обычно не беспокоятся.
Я быстро обнаружил, что не рискую стать всеми забытым чернильным
червем. Как и предупреждал Сегворд, жалованье мое было низким, а ранг в
бюрократической иерархии ничтожным, ответственность же на меня возлагалась
немалая. По сути я был его личным секретарем.
Все секретные сообщения, направляемые верховному судье для просмотра,
сначала попадали на мой стол. Моя задача заключалась в том, чтобы отсеять
несущественные бумаги и подготовить краткий обзор остальных документов,
кроме тех, которые, по моему мнению, были настолько важными, что их нужно
было переправлять судье. Если судья порта являлся в своем роде
экономическим фильтром материка Велада, я был фильтром такого фильтра,
поскольку он читал только те бумаги, с которыми я считал нужным его
ознакомить. Судья принимал решения, основываясь на тех данных, которыми
именно я его снабжал.
Как только мне это стало ясным, я понял, что Сегворд направил меня по
пути к большой Власти в Маннеране.
25
Я с нетерпением ожидал возвращения Халум с острова в заливе Шумар. В
течение двух лет у меня не было общения с назваными братом и сестрой, а
исповедники не могли их заменить. Я очень мучился от того, что не могу,
как бывало, сидеть допоздна с Халум и Ноимом и что нам теперь не дано
открывать друг перед другом свои души. Ноим был где-то в Салле, и я не
знал точно где, а Халум, хотя и ожидалось, что вот-вот вернется, так и не
появилась ни в первую неделю моего пребывания в Маннеране, ни во вторую.
В один из дней третьей недели я рано покинул судебное присутствие,
почувствовав себя плохо из-за сильной влажности и еще от усталости,
вызванной стремлением как можно лучше справляться со своей новой ролью.
Меня отвезли в имение Сегворда. Проходя через центральный зал по пути в
свою комнату, я увидел в его дальнем конце высокую стройную девушку,
закалывающую в свои темные волосы золотистый цветок. Я не мог различить
черты ее лица, но сомнений у меня не было, и я с радостью закричал:
- Халум!
С этими словами я бросился через весь зал к девушке. Она обернулась
на мой возглас, нахмурилась и... я изумленно остановился. Что означали эти
строго поджатые губы и вопросительно изогнутые брови? Это было лицо Халум
- темные глаза, гордый взгляд, тонкий нос, твердый подбородок, рельефные
скулы - и все же это лицо было каким-то незнакомым. Неужели два года так
сильно изменили ее? Главными различиями между Халум, какой я ее помнил, и
женщиной, на которую сейчас смотрел, были выражение лица, наклон бровей,
трепетание ноздрей, изгиб рта, как будто вместе с этим изменилась ее душа.
Были также и другие, менее значительные признаки, но их можно было
приписать воздействию времени либо слабости моей памяти. Сердце мое
учащенно билось, пальцы дрожали и страшный жар смущения все более
охватывал меня. Может быть, следовало бы подойти к незнакомке и
извиниться, но ноги отказывались мне повиноваться.
- Халум? - сказал я неуверенно хриплым голосом.
- Ее еще здесь нет, - звук напоминал падающий снег. Этот голос был
более низким, чем у Халум, - более звучным и более холодным.
Я был поражен. Она так похожа на Халум, как будто они близнецы. Я
знал, что у Халум есть сестра, но она еще ребенок - у нее даже не
сформировались груди! Неужели Халум скрывала от меня, что у нее есть
сестра-близнец или сестра, которая немного старше ее. Но сходство было
ошеломляющим. Я читал когда-то, что на Старой Земле были известны способы
создания искусственных существ из химикалий, сходство которых с
каким-нибудь реальным лицом могло обмануть даже родную мать или любовника,
и в этот момент меня легко было убедить, что эта технология, пройдя сквозь
века, сквозь бездну космоса, возродилась и у нас, и что поддельная Халум,
стоящая передо мной, - сотворенный дьяволом фантом.
- Простите мою глупую ошибку, - начал мямлить я. - Вас так легко
принять за Халум.
- Это часто случается.
- Вы ее родственница?
- Дочь брата верховного судьи Сегворда.
Имя ее было Лоимель Хелалам. Халум никогда не говорила мне о своей
двоюродной сестре, а если и говорила, то я не помню этого. Как странно,
что она утаила от меня существование своего зеркального отражения? Я
назвал девушке свое имя, и Лоимель сказала, что много слышала обо мне.
Черты ее лица и поза несколько смягчились, а холодный голос немного
оттаял. Что же касается меня, то я оправился от первого потрясения и даже
воодушевился, так как Лоимель была красивой. Она вызывала желание - и в
отличие от Халум - не была недоступной. Я мог, глядя на нее, убедить себя,
что это настоящая Халум, и мне даже удалось обмануть себя отчасти и
заставить воспринимать ее голос, как голос Халум. Вместе мы бродили по
залу, разговаривали. Я узнал, что Халум приедет сегодня вечером и что
Лоимель здесь для того, чтобы устроить ей сердечную встречу. Я также узнал
кое-что и о самой Лоимель, так как, следуя неблагоразумной моде многих
маннеранцев, она охраняла свою душу и личность не так строго, как
северяне. Она сказала мне, сколько ей лет, - на год старше Халум (а также
и меня). Она рассказала, что не замужем, только недавно отвергла
домогательства отпрыска одной очень знатной семьи, правда, обедневшей. Она
объяснила свое сходство с Халум тем, что их матери были двоюродными
сестрами. Еще через пять минут, когда мы уже ходили, взявшись за руки, она
намекнула, что верховный судья давным-давно вторгся на брачное ложе своего
старшего брата, поэтому на самом деле она сводная сестра Халум, а не
двоюродная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64