- Они догадываются о том, кем вы здесь являетесь?
- Как мне кажется, да, - сказал он. - Но предпочитают оставить меня в
покое. Я предпринимаю всевозможные меры предосторожности, чтобы не внести
даже ничтожнейших изменений в фактуру исторической ткани. Ведь я не
злодей. Я просто потворствую своим слабостям.
- Но ведь вы изменяете всю историю уже самим фактом своего пребывания
здесь! В реальном 1105 году все эти земли должны были принадлежать
какому-нибудь иному землевладельцу.
- Вот это и есть самый реальный 1105 год.
- Я имею в виду первоначальный, который был до того, как здесь стали
появляться посетители, прибегнувшие к использованию эффекта Бенчли. Ваше
имя теперь имеется в списках землевладельцев, - Боже мой! - даже возница
колесницы называет вас Метаксасом! Неужели вы и здесь пользуетесь этим
именем?
- Фемистоклис Метаксас. А почему бы и нет? Это славное греческое имя.
- Это так, но... Послушайте, ведь оно должно оказаться занесенным в
уйму документов, ну хотя бы в списки налогоплательщиков и так далее! Вы,
безусловно, изменили содержание дошедших до нас византийских архивов,
вставив свое имя повсюду, где раньше его никак не могло быть.
- Это не представляет собой какой-либо опасности, - сказал Метаксас.
- Пока я не отнимаю у кого-нибудь здесь жизнь или не создаю новую, до тех
пор я не могу стать причиной какого-либо изменения, которое в состоянии
серьезным образом повлиять на первоначальный ход исторических событий, и
поэтому все прекрасно. Видишь ли, произвести по-настоящему серьезное
изменение в потоке времени - задача довольно трудно выполнимая. Для этого
нужно совершить что-нибудь крупное, например, убить монарха. Пребывая же
здесь просто так, я вношу только весьма ничтожные изменения, но они
нивелируются за те десять веков, что отделяют их от нашего времени, и по
сути никак не отражаются на событиях, происходящих внизу по линии. Понял?
Я пожал плечами.
- Тогда скажите мне хотя бы вот что. Откуда вы прознали о моем скором
прибытии?
Метаксас рассмеялся.
- Я заглянул на два дня вниз по линии и увидел здесь тебя. Поэтому я
перепроверил точное время твоего появления и позаботился о том, чтобы тебя
повстречал Николай. Это избавило тебя от необходимости отмахать пешком не
один километр, верно?
- Разумеется. Я просто никак не мог привыкнуть мыслить в системе,
состоящей из четырех координат. Мне давно уже следовало бы догадаться, что
Метаксас выработал привычку "отслеживать" свое будущее здесь для того,
чтобы ни в коем случае не стать случайной жертвой какого-нибудь
неприятного сюрприза в этой, временами весьма непредсказуемой, эпохе.
- Проходи, - произнес Метаксас. - Присоединяйся к другим.
Они возлежали на низких широких диванах у бассейна в центре
внутреннего двора, пережевывая крохотные кусочки жареного мяса, которые
девушки-рабыни в просвечивающихся свободных одеждах клали им прямо в рот.
Здесь были двое моих коллег по курьерской службе - Колеттис и Паппас, они
оба тоже проводили здесь свой отпуск. Паппас со своими отвисающими вниз
усами умудрялся выглядеть весьма печальным даже тогда, когда щипал упругие
ягодицы персианок, зато пухленький и шумливый Колеттис был явно в ударе,
он громко пел и часто смеялся. Третьим из гостей был незнакомый мне
мужчина, который наблюдал за играми рыбок в бассейне. Он был в одеждах,
характерных для двенадцатого столетия, лицо у него было такое, которое
мгновенно можно было определить как современное в двадцать первом веке.
Так мне во всяком случае показалось. И я оказался прав.
- Это ученый-администратор Пауль Шпеер, - сказал мне Метаксас
по-английски. - Навестивший нас научный работник. Познакомьтесь с курьером
времени Джадом Эллиотом, доктор Шпеер.
Наши ладони встретились в чисто формальном жесте. Шпееру было около
пятидесяти лет, это был высохший, бледный, невысокий мужчина с угловатым
лицом и живыми, нервными глазами.
- Очень приятно, - произнес он.
- А это, - продолжал Метаксас, - Евдокия.
Я, разумеется, заметил ее, едва нога моя ступила в этот внутренний
двор. Это была стройная, золотоволосая девушка с чистой светлой кожей, но
темными глазами. Лет ей было девятнадцать-двадцать. На ней было много
всевозможных драгоценностей, и поэтому я решил, что она наверняка не
является рабыней. Однако одеяние ее было весьма вызывающим по византийским
стандартам и состояло только из огромного куска легкого полупрозрачного
шелка, в два слоя обернутого вокруг ее тела. Как только ткань туго
натягивалась, как сразу же обозначалась высокая, не очень толстая грудь,
мальчишеские ягодицы, плоский живот, даже что-то вроде треугольного пучка
волос ниже пояса. Я предпочитаю женщин смуглых, темноволосых, с пышными
формами, но даже несмотря на все это, Евдокия показалась мне необыкновенно
привлекательной. Она казалась похожей на натянутую струну, на согнутую
дужку лука, в ней ощущалась огромная скрытая энергия, нерастраченный пыл и
необузданная страстность.
Она сдержанно, но смело, изучающе, смотрела на меня, затем выразила
свое одобрение, упершись ладонями в бедра и изогнув дугою спину. Это ее
движение еще сильнее обтянуло шелк вокруг ее фигуры и показало мне ее
обнаженность в гораздо больших подробностях, чем раньше. В глазах ее
сверкнуло сладострастие.
- Я уже рассказывал тебе о ней, - обратился ко мне Метаксас
по-английски. - Она моя многократно прабабка. Испробуй ее в своей постели
сегодня ночью. Она невероятно потрясающе работает бедрами!
Евдокия улыбнулась более дружелюбно. Она не знала, о чем говорит
Метаксас, но, должно быть, догадывалась, что речь идет о ней. Я старался
не присматриваться слишком уж явно к выставленным напоказ прелестям
добропорядочной Евдокии. Разве положено гостю строить глазки много раз
прабабушке хозяина дома?
Обнаженная красавица-рабыня предложила мне баранину, запеченную с
маслинами. Я проглотил все сразу, даже не посмаковав деликатес. Мои ноздри
все еще были полны аромата, исходившего от Евдокии.
Метаксас дал мне выпить вина и увел меня от нее.
- Доктор Шпеер, - сказал он, - совершил сюда вылазку в поисках
шедевров. Он знаток классической греческой драмы и разыскивает утраченные
пьесы.
Доктор Шпеер щелкнул каблуками. Он был из тех тевтонских педантов,
которые не стесняются использовать свой ученый титул во всех без
исключений случаях. Ученый-администратор произнес целую речь:
- Пока все для меня складывается наиболее удачным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83