Камилла поймет, что он не такой рубаха-парень. На нее не произведет впечатления мужчина, который переживает из-за своей обуви — даже если это новые бело-коричневые полуботинки.
Эрнест сказал;
— Пойду погляжу на пещеры. — Он встал и вылез из автобуса, Ван Брант ворча последовал за ним.
Миссис Причард примостилась на мужнином пальто и закрыла глаза. Она была угнетена. Как она могла сцепиться с ним при людях — с мужем? Такого еще не бывало. Когда назревала ссора, она старалась остаться с ним с глазу на глаз. Даже дочери не дозволялось присутствовать при ссорах. Бернис считала вульгарным ругаться при посторонних, а кроме того, это разрушало образ, который она строила годами, — легенду о том, что благодаря ее мягкому характеру у них идеальный брак. В это верили все се знакомые. Она сама в это серила. Своими стараниями она создала прекрасный брак, а теперь она оступилась. Она поссорилась. Она проговорилась насчет оранжерейки для орхидей.
Она уже несколько лет хотела эту оранжерейку. Точнее — с тех пор, как прочла в «Харперс Базаре» про оранжерею некоей миссис Уильям О. Маккензи. Фотографии были красивые. Люди стали бы говорить о миссис Причард, что у нее прелестная оранжерейка. Это вещь дорогая, ценность. Это лучше колец и мехов. Люди, с которыми она даже не знакома, прослышали бы про ее оранжерейку. Втихомолку она многое разузнала об устройстве таких теплиц. Она изучала чертежи. Она знала стоимость отопительных систем и увлажнителей. Она знала, где покупают рассаду и какие на нее цены. Она изучала книги по цветоводству. И все это в глубокой тайне, ибо она знала, что, когда придет срок сооружать теплицу, она устроит так, чтобы мистеру Причарду захотелось выяснить все самому и ей объяснить. Это единственный путь. И ее это даже не возмущало. Просто такова жизнь, и таким путем она сделала свой брак счастливым. Она будет восхищаться его познаниями и спрашивать его совета по всякому поводу.
Но ее тревожило, что она сгоряча проболталась. Эта оплошность может отбросить ее назад на полгода и больше. Она намеревалась подвести его к тому, чтобы он предложил оранжерею сам, и дозированным сопротивлением заставить его преодолеть ее неохоту. А теперь, в ссоре, она выдала свою цель, и у него возникнет стойкое предубеждение. Если в дальнейшем не проявить величайшей осмотрительности, он вообще может упереться на своем.
Сзади до нее долетел тихий разговор Нормы с Камиллой. Им и в голову не приходило, что она подслушивает: глаза у нее были закрыты, и выглядела она такой маленькой, такой больной. Норма говорила:
— А еще я хочу, чтобы вы меня научили, как вы обращаетесь… ну, с парнями.
— Что значит — как? — спросила блондинка со смешком.
— Ну, с Прыщом, например. Я же видела, как он себя вел… старался, но на выстрел не мог подъехать, а вы вроде ничего и не делали. Или с этим, другим, например, с торговцем. Он ведь довольно шустрый, а вы его отшили, как маленького. Хотела бы я знать, как это у вас получаотся.
Камилла была польщена. Хоть и боялась она надеть себе такой хомут на шею, а все же приятно, когда тобой восхищаются. Тут-то и было самое время объяснить Норме, что никакая она не сестра, объяснить про гигантский винный бокал и про банкетики, но она не могла. Короче, ей не хотелось разочаровывать Норму. Ей хотелось восхищения.
— Мне что нравится — что вы не вредничаете, не огрызаетесь, а они к вам близко подойти не смеют, — продолжала Норма.
— Знаешь, не замечала, — ответила Камилла. — Инстинкт, наверно, какой-то. — Она усмехнулась. — У меня подруга есть — вот она умеет с ними управляться. Ей на все плевать, а с мужчинами она, пожалуй, даже вредная. И вот, Лорейн — так ее зовут — была… ну, можно сказать, помолвлена с одним — у него было хорошее место, словом, человек подходящий. Лорейн хотела шубу. У нее, конечно, был короткий жакет из волка и пара белых песцов — потому что Лорейн пользуется большим успехом. Она хорошенькая и маленькая, а когда она с женщинами — смешит беспрерывно. И вот Лорейн хотела норковую шубу, не короткую, а настоящую, полную, они стоят три четыре тысячи.
Норма свистнула сквозь зубы.
— Ничего себе! — сказала она.
— В один прекрасный день Лорейн говорит: «Кажется, теперь у меня будет шуба». Говорю: «Ты шутишь».
«Думаешь, шучу? Эдди подарит».
«Когда он тебе сказал?» — спрашиваю.
Лорейн только засмеялась. «Он мне не сказал. Он еще сам не знает».
«Так, — говорю. — Ты случайно не того?»
«Давай спорить?» — Лорейн хлебом не корми, дай поспорить.
А я спорить не люблю, я говорю: «Как же ты собираешься подъехать?»
«Если я скажу, не разболтаешь? Это просто. Я знаю Эдди. Сегодня вечером начну его подковыривать и буду подковыривать, покуда он не взбесится. Не отвяжусь, пока он меня не стукнет. Может, даже подставлюсь — когда Эдди под мухой, он плохо попадает. Вот, а потом дам ему повариться в собственном соку. Я знаю Эдди. Он будет жалеть и переживать. Ну что, поспорим? — говорит. Я даже срок поставлю. Спорим, что к завтрашнему вечеру у меня будет шуба».
Я вообще никогда не спорю — и говорю ей: «На двадцать пять центов — что не будет».
У Нормы был открыт рот от волнения, а у миссис Причард в щелках между сомкнутыми ресницами мерцал отраженный свет.
— Ну, а шубу-то? — не вытерпела Норма.
— В воскресенье утром я к ней пришла. У Лорейн — фонарь, красивый синий фонарь, залеплен пластырем, и нос разбит.
— Ну, а шубу она получила?
— Получила, будь спокойна, — Камилла хмурилась с озадаченным видом. — Получила, и шуба была прелесть. Потом она все с себя сняла, — мы были вдвоем. Она вывернула шубу и надела прямо на голое тело, мехом к телу. И стала кататься, кататься по полу, а сама смеется, хохочет, как ненормальная.
Норма медленно перевела дух.
— Ой, — сказала Норма, — почему это она?
— Не знаю. Она была, что ли… ну, что ли, не в себе как будто рехнулась.
У миссис Причард горело лицо. Она дышала очень часто. Кожу покалывало, по бедрам и животу разливался тянущий зуд, и ее охватило возбуждение, какое ей пришлось испытать только раз в жизни — давным-давно, когда она ехала верхом.
Норма рассудительно сказала:
— По-моему, это нехорошо. Если она в самом деле любила Эдди, и он хотел на ней жениться, по-моему, нехорошо так поступать.
— По-моему, тоже, — согласилась Камилла. — Мне это не очень нравилось в Лорейн, я ей так и сказала, а она говорит: «Ну, другие женщины просто подбираются дольше кружной дорогой, а я хотела быстро. В конце-то концов выходит одно на одно. А Эдди все равно кто-нибудь обработает».
— И она за него вышла?
— Да нет, не вышла.
— Да она его небось и не любила, — горячо сказала Норма. — Просто обирала этого Эдди.
— Может быть, — отозвалась Камилла, — но мы с ней старые подруги, и если мне что нужно, она всегда тут как тут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Эрнест сказал;
— Пойду погляжу на пещеры. — Он встал и вылез из автобуса, Ван Брант ворча последовал за ним.
Миссис Причард примостилась на мужнином пальто и закрыла глаза. Она была угнетена. Как она могла сцепиться с ним при людях — с мужем? Такого еще не бывало. Когда назревала ссора, она старалась остаться с ним с глазу на глаз. Даже дочери не дозволялось присутствовать при ссорах. Бернис считала вульгарным ругаться при посторонних, а кроме того, это разрушало образ, который она строила годами, — легенду о том, что благодаря ее мягкому характеру у них идеальный брак. В это верили все се знакомые. Она сама в это серила. Своими стараниями она создала прекрасный брак, а теперь она оступилась. Она поссорилась. Она проговорилась насчет оранжерейки для орхидей.
Она уже несколько лет хотела эту оранжерейку. Точнее — с тех пор, как прочла в «Харперс Базаре» про оранжерею некоей миссис Уильям О. Маккензи. Фотографии были красивые. Люди стали бы говорить о миссис Причард, что у нее прелестная оранжерейка. Это вещь дорогая, ценность. Это лучше колец и мехов. Люди, с которыми она даже не знакома, прослышали бы про ее оранжерейку. Втихомолку она многое разузнала об устройстве таких теплиц. Она изучала чертежи. Она знала стоимость отопительных систем и увлажнителей. Она знала, где покупают рассаду и какие на нее цены. Она изучала книги по цветоводству. И все это в глубокой тайне, ибо она знала, что, когда придет срок сооружать теплицу, она устроит так, чтобы мистеру Причарду захотелось выяснить все самому и ей объяснить. Это единственный путь. И ее это даже не возмущало. Просто такова жизнь, и таким путем она сделала свой брак счастливым. Она будет восхищаться его познаниями и спрашивать его совета по всякому поводу.
Но ее тревожило, что она сгоряча проболталась. Эта оплошность может отбросить ее назад на полгода и больше. Она намеревалась подвести его к тому, чтобы он предложил оранжерею сам, и дозированным сопротивлением заставить его преодолеть ее неохоту. А теперь, в ссоре, она выдала свою цель, и у него возникнет стойкое предубеждение. Если в дальнейшем не проявить величайшей осмотрительности, он вообще может упереться на своем.
Сзади до нее долетел тихий разговор Нормы с Камиллой. Им и в голову не приходило, что она подслушивает: глаза у нее были закрыты, и выглядела она такой маленькой, такой больной. Норма говорила:
— А еще я хочу, чтобы вы меня научили, как вы обращаетесь… ну, с парнями.
— Что значит — как? — спросила блондинка со смешком.
— Ну, с Прыщом, например. Я же видела, как он себя вел… старался, но на выстрел не мог подъехать, а вы вроде ничего и не делали. Или с этим, другим, например, с торговцем. Он ведь довольно шустрый, а вы его отшили, как маленького. Хотела бы я знать, как это у вас получаотся.
Камилла была польщена. Хоть и боялась она надеть себе такой хомут на шею, а все же приятно, когда тобой восхищаются. Тут-то и было самое время объяснить Норме, что никакая она не сестра, объяснить про гигантский винный бокал и про банкетики, но она не могла. Короче, ей не хотелось разочаровывать Норму. Ей хотелось восхищения.
— Мне что нравится — что вы не вредничаете, не огрызаетесь, а они к вам близко подойти не смеют, — продолжала Норма.
— Знаешь, не замечала, — ответила Камилла. — Инстинкт, наверно, какой-то. — Она усмехнулась. — У меня подруга есть — вот она умеет с ними управляться. Ей на все плевать, а с мужчинами она, пожалуй, даже вредная. И вот, Лорейн — так ее зовут — была… ну, можно сказать, помолвлена с одним — у него было хорошее место, словом, человек подходящий. Лорейн хотела шубу. У нее, конечно, был короткий жакет из волка и пара белых песцов — потому что Лорейн пользуется большим успехом. Она хорошенькая и маленькая, а когда она с женщинами — смешит беспрерывно. И вот Лорейн хотела норковую шубу, не короткую, а настоящую, полную, они стоят три четыре тысячи.
Норма свистнула сквозь зубы.
— Ничего себе! — сказала она.
— В один прекрасный день Лорейн говорит: «Кажется, теперь у меня будет шуба». Говорю: «Ты шутишь».
«Думаешь, шучу? Эдди подарит».
«Когда он тебе сказал?» — спрашиваю.
Лорейн только засмеялась. «Он мне не сказал. Он еще сам не знает».
«Так, — говорю. — Ты случайно не того?»
«Давай спорить?» — Лорейн хлебом не корми, дай поспорить.
А я спорить не люблю, я говорю: «Как же ты собираешься подъехать?»
«Если я скажу, не разболтаешь? Это просто. Я знаю Эдди. Сегодня вечером начну его подковыривать и буду подковыривать, покуда он не взбесится. Не отвяжусь, пока он меня не стукнет. Может, даже подставлюсь — когда Эдди под мухой, он плохо попадает. Вот, а потом дам ему повариться в собственном соку. Я знаю Эдди. Он будет жалеть и переживать. Ну что, поспорим? — говорит. Я даже срок поставлю. Спорим, что к завтрашнему вечеру у меня будет шуба».
Я вообще никогда не спорю — и говорю ей: «На двадцать пять центов — что не будет».
У Нормы был открыт рот от волнения, а у миссис Причард в щелках между сомкнутыми ресницами мерцал отраженный свет.
— Ну, а шубу-то? — не вытерпела Норма.
— В воскресенье утром я к ней пришла. У Лорейн — фонарь, красивый синий фонарь, залеплен пластырем, и нос разбит.
— Ну, а шубу она получила?
— Получила, будь спокойна, — Камилла хмурилась с озадаченным видом. — Получила, и шуба была прелесть. Потом она все с себя сняла, — мы были вдвоем. Она вывернула шубу и надела прямо на голое тело, мехом к телу. И стала кататься, кататься по полу, а сама смеется, хохочет, как ненормальная.
Норма медленно перевела дух.
— Ой, — сказала Норма, — почему это она?
— Не знаю. Она была, что ли… ну, что ли, не в себе как будто рехнулась.
У миссис Причард горело лицо. Она дышала очень часто. Кожу покалывало, по бедрам и животу разливался тянущий зуд, и ее охватило возбуждение, какое ей пришлось испытать только раз в жизни — давным-давно, когда она ехала верхом.
Норма рассудительно сказала:
— По-моему, это нехорошо. Если она в самом деле любила Эдди, и он хотел на ней жениться, по-моему, нехорошо так поступать.
— По-моему, тоже, — согласилась Камилла. — Мне это не очень нравилось в Лорейн, я ей так и сказала, а она говорит: «Ну, другие женщины просто подбираются дольше кружной дорогой, а я хотела быстро. В конце-то концов выходит одно на одно. А Эдди все равно кто-нибудь обработает».
— И она за него вышла?
— Да нет, не вышла.
— Да она его небось и не любила, — горячо сказала Норма. — Просто обирала этого Эдди.
— Может быть, — отозвалась Камилла, — но мы с ней старые подруги, и если мне что нужно, она всегда тут как тут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63