– Как иначе?
– Ну и добавьте красочных подробностей.
– Я скажу, что вы сражались изо всех сил.
– Спасибо, дружище. Я знал, что могу на вас положиться.
– Не за что, милорд.
– Думгар!
– Да, милорд.
– Вот еще что – я думаю, за мной придут другие.
– Не беспокойтесь, милорд. Уверен, мы найдем общий язык.
– Вот и ладно.
И Падшие облегченно выдохнули, поняв, что вооруженного столкновения не предвидится. Многие из них, будучи еще совсем юными, пытались воровать яблоки, драгоценное мугагское и табак в кассарийских владениях. И буквально у каждого из них сохранилось свое личное, сокровенное воспоминание о встрече с каменным дворецким. Им бы не хотелось его обновлять.
Следом за Кальфоном в ущелье ворвался Даэлис. И добился примерно таких же успехов. Нет, он не воровал яблоки – его родители были морскими демонами, и потому в свободное от службы время он предпочитал рыбу и водяные растения. Он не мазал смолой и прочей гадостью трон Эдны Фаберграсс и не курил чужой табак.
Но это его Думгар в свое время за ухо вытаскивал из замковой библиотеки, отечески наставляя на путь истинный. Славный домоправитель твердо полагал, что демонам, не достигшим пятисотлетнего возраста, недопустимо читать богато иллюстрированный журнал «Костлявые кошечки». «Эротическая нежить» тоже входила в список запрещенной литературы.
С тех пор Даэлис прошел долгий и славный путь, не изменив своим детским увлечениям, и кто же мог знать, как глубоко на него подействовал тот воспитательный процесс.
Нет, бравый полковник не покраснел – он от природы был багровым. Но глаза опустил, уши печально повесил и принялся смущенно ковырять землю носком правой лапы.
– Милорд Даэлис! – вскричал между тем Думгар, рассмотрев вновь прибывшего. – Как вы возмужали.
– А вы ничуть не изменились, – тихо сказал демон. – Держитесь молодцом.
– Благодарю за комплимент.
– Прекрасный день, – кашлянул Даэлис.
– Чудесный.
– Погода так и располагает к возвышенному.
– Совершенно с вами согласен.
– А работать как-то не хочется.
– Но приходится.
– Вот именно – приходится.
Они согласно помолчали. Каждый о своем.
– Думгар, – осторожно начал полковник. – Нам бы как-то зайти в тыл мессиру Зелгу.
– Мессир Зелг сегодня в тылу не принимает, – твердо отвечал голем. – Но вы можете найти его в самом центре. У него там день открытых дверей.
– У меня приказ, – объяснил Даэлис.
– Сочувствую, милорд. У меня тоже.
– А я никак не могу вас убедить? Скажем, вы закроете глаза, а мы незаметно прошмыгнем?
– Что вы себе позволяете, милорд?! – осерчал Думгар.
Даэлис рефлекторно схватился за свои многострадальные уши.
– Вы меня неправильно поняли…
– Я понял вас абсолютно правильно, но, принимая во внимание вашу молодость и немедленное раскаяние, не сержусь.
Даэлис хотел было возразить, что он давно не молод и не одно море успело высохнуть на его веку, однако вовремя спохватился, что тогда придется искать другие аргументы.

Молодость бывает только раз. Потом требуются уже другие оправдания.
Из «Словаря недостоверных определений» Л. Л. Левинсона
– Рад был повидать вас, милорд, – вел свою партию голем.
– Я тоже.
– Заходите после войны.
– А вы до сих пор получаете «Костлявых кошечек»?
– Разумеется.
– У нас по-прежнему большие трудности с подпиской.
– Я наслышан. Кстати, милорд, вас заинтересует новинка: «Смелый экспериментатор» – эротические рисунки с натуры. Получаем со специальной рассылкой.
– Везет, – вздохнул Даэлис.
– Библиотека в вашем распоряжении, милорд.
– Тогда до завтра, – кивнул приободренный полковник.
– До завтра, милорд.
И довольные Предатели заторопились назад.
Что до Дьюхерста Костолома, то ему пришлось тяжелее всех.
Мало кто помнил, что его мать состояла фрейлиной при Моубрай Яростной, когда та переехала к мужу, в Кассарию, с небольшой свитой приближенных.
Дьюхерст появился на свет в угловой башне кассарийского замка, после третьих петухов, и первое, что он увидел, – это склоненное над ним лицо голема. Дело в том, что малыш уродился таким богатырем, что счастливая мать даже поднять его не могла, не то что носить на руках и укачивать.
Думгар принял на себя все обязанности кормилицы. Они с Доттом нянчились с демоненышем и днем и ночью. Это Думгар поил кроху Дью из трехведерной бутылочки патентованной детской смесью из молока мантикоры, слез феникса и яда василиска. Это он спел ему первую колыбельную, под которую малыш заснул, сладко похрапывая. Это он делал ему гуглю и бырзульчика огромными каменными пальцами, а младенец заливался радостным смехом. Это каменный домоправитель кассарийских некромантов качал будущего Костолома на колене и подарил ему первого дракона-на-колесиках (игрушка такая). В конце концов, это к Думгару Дьюхерст Костолом обратился с первым словом в своей жизни, и это слово было «мама».
При встрече в ущелье они обнялись и постояли молча, как и положено двум несгибаемым мужам. Затем Думгар ласково потрепал Дьюхерста по загривку, а Дьюхерст всхлипнул и потопал обратно – объясняться с начальством. Но долго еще оборачивался и махал на прощание. Как, впрочем, и все его Костоломы.
Ну а рассказывать о беседе Моубрай с ее любимым домоправителем и вовсе нечего.
– Что ж эти олухи сразу все не объяснили? – изумилась она. – Прости за беспокойство, Думгар. Я не представляла, с кем встречусь.
– Таков замысел, – сдержанно поклонился Думгар.
– Ах ты, старый хитрец, – рассмеялась Яростная. – Ты ведь все знал наперед.
– Не знал, – сказал голем. – Но предполагал. Надеялся.
– И оказался прав. Левый фланг нам недоступен, – вздохнула прекрасная демонесса. – Так и доложу маршалу.
– Как его вторая справа шея? – поинтересовался голем.
– Все так же. Ноет.
– Я прикажу прислать зелье.
– Спасибо. Желаю удачи.
И Моубрай Яростная вернулась к Каванаху с полным отчетом об атаке на левый фланг.
– Вот видишь, отец, – подытожила она, завершая свой короткий рассказ. – Это совершенно невозможно.

Невозможное не может вменяться в обязанность.
«Дигесты Юстиниана»

* * *
Доспехи Аргобба и впрямь защитили от многих неприятностей. Во всяком случае, Зелг постоянно находился в самой гуще сражения и на шестой его час все еще оставался целым и невредимым. Относительно целым и почти невредимым, если соблюдать точность.
Нечеловеческий меч значительно облегчал тяжкий труд рыцаря. Демоны скошенными снопами валились вокруг него, но на их место становились новые, причем в неприятной пропорции – по двое или трое свежих противников на одного побежденного. С такой арифметикой победы не видать.
Справедливый некромант понимал, что он находится в преимущественном положении по сравнению с теми же шеннанзинцами, которым требовались совместные усилия трех или четырех воинов, чтобы одолеть одного заурядного демона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116