То же самое, что больше всего интересует и Князя Тьмы».
Записано со слов князя Гуго ди Гампакорты, в замке Кассар, в год 11203 от Сотворения Ниакроха, в последний день Бесстрашного Суда, главным эльфом-летописцем Залипсом Многознаем.

Некоторые колдуны устраивают настоящие убежища для блуждающих душ. И если кто-нибудь потерял свою душу, то он может за установленную плату достать здесь другую.
Брендан Фрэзер

* * *
– Отчего же мы до сих пор сидим и мирно беседуем, господа? – всполошился Зелг.
– Да-да, – поддержал кузена Юлейн. – Бедная душа все это время томится в плену. Кстати, а где она томится – в животе или в голове? Порой мне кажется, что моя душа тоже томится, как птица в клетке. Вот как услышу от маркиза Гизонги о том, что нерачительно распоряжаюсь казной, играя на паялпе; или, скажем, душенька Кукамуна потребует пригласить в гости тещеньку Анафефу – так сразу со мной делается что-то вроде припадка. Душа уходит в пятки, и они становятся такими одухотворенными. А все прочее – нет. Напротив, как-то безрадостно тупеет. Вот просто-таки ощущаю себя рыбой фусикрякой, приготовленной по фамильному рецепту…
– И отталкиваясь от этой неординарной мысли, снова вернемся к вопросу о племяннике князя, – ловко ввернул маркиз Гизонга, когда его обожаемый монарх остановился на секунду, чтобы перевести дух.
– Нет смысла торопиться, – вздохнул Гампакорта. – Во-первых, тот, кто носит имя Таванеля, и сам чего-то ждет. Конечно, заклинание об обязательности явки на Бесстрашный Суд еще никогда не давало сбоя. Но сдается мне, он пришел сюда совершенно добровольно. Его манит Кассария и ваши тайны, ваше высочество.
– Нет у меня никаких тайн! – замахал руками некромант. – Я не извращенец, я только учусь.
– Есть, пусть вы о них и не подозреваете. Планида у вас такая.
И Думгар согласно закивал огромной головой – именно такая и никакая иначе.
По логике вещей, в беседе должна была бы образоваться небольшая пауза, но Мардамон этого не допустил.
– Кстати, – сказал он, подступая к задумавшемуся королю, и тот удивленно вскинул взгляд: хорошенькое – «кстати», но упорного жреца никакие взгляды не пронимали. – В каземате мне было откровение. Яркое, сильное и не допускающее двояких толкований. Нужно явить меня народу всей Тиронги и упрочить мое влияние среди простых граждан. – Он солидно откашлялся и возвестил: – Богам будет угодно, если мы отчеканим рупезы с моим изображением.
– Казню, – кротко пообещал Юлейн.
– А вот это богам будет неугодно. – Жрец печально почмокал губами. – Зря вы протестуете, молодой человек. Мы бы с вами отлично смотрелись рядом. Два величественных, гордых профиля.
– В данный момент государь сосредоточен на другом, – сказал граф да Унара.
– Потом может быть поздно, – предупредил Мардамон.
– Мы рискнем.
– Вот-вот, – подхватил Зелг, и сам размышлявший о возможных опасностях. – Рискованно оставлять без присмотра лорда Таванеля.
– Что вы думаете, он там безнадзорный сидит? Все это время его стережет Борромель, – поделился Мадарьяга. – Я безоговорочно верю нашим ветеранам, но никому еще не помешал мощный резерв в лице демона, истосковавшегося по настоящему делу.
– К тому же, ваше высочество, – безжалостно продолжал слепой оборотень, – Альба намекнул мне, что вы вряд ли сумеете вызволить душу Уэрта. Вынести приговор – одно. Привести его в исполнение – совсем другое. Если нынешний хозяин души заартачится, то вы ничего не сможете сделать. Или он ошибается?
Гуго Гампакорта произнес это с такой надеждой, что Зелгу сделалось больно – ощутимо больно, как если бы кто-то ударил его. Но он не имел права обнадеживать князя.
– Мадарьяга прав, – подтвердил он едва слышно. – Я постараюсь, но ничего не могу обещать. Я не обладаю могуществом своих предков.
Предки оказались легки на помине.
– А вот и мы! – произнес радостный голос мумии. – Поиграли, проиграли и будет. Вернемся к делам.
– Вы проиграли, милорд? – с непередаваемой интонацией спросил голем. – Позвольте уточнить, сколько?
– Точь-в-точь Гизонга, когда ему приносят счета к оплате, – громким шепотом поведал непосредственный Юлейн. – Тон вежливый, а сам, того гляди, разорвет на части. Будто я его бабушку проиграл.
– Да простят меня духи предков, – встрепенулся главный казначей, – но ни за одну бабушку столько не дадут.
– Не я проиграл. Не я, – раздельно произнесла мумия.
Судья Бедерхем вздохнул, как павиан, у которого отобрали связку бананов.
– Все это очень сложно, – сказал он. – Мир в очередной раз катится в тартарары, грядут трудные времена, а я проиграл три жалованья со всеми надбавками за вредность, выслугу лет, ученую степень доктора в Кисякисах и право на беспошлинные перелеты.
– Полно, друг мой, – беспечно взмахнул рукавом Узандаф. – Еще отыграетесь. На сей раз фортуна повернулась лицом ко мне. В следующий раз повезет вам.

Судьба была к нему благосклонна, послав ему пять тузов.
Гарри Уилсон
– Не есмь такой сильномогучий колдун, как выпуклая фигура милорда Карлюзы, – внезапно произнес маленький троглодит, о котором большинство присутствующих уже успели позабыть, – однако имею крупный опыт мозга.
Все обернулись к нему. Он потупился и засмущался, но все же продолжил:
– Желаю сплестись и слиться с милордами.
Милорды, каждый из которых как раз хотел что-то сказать, слегка подавились и принялись тревожно переглядываться.
– Видите ли, – сказал деликатный Зелг, принимая удар на себя, – не все милорды имеют достаточно решимости и, в некоторой степени, расположенности к тому, что вы предлагаете. Многие, как бы это объяснить, своеобразно настроены на отношения с существами противоположного пола, желательно – одного с ними происхождения. Так легче постичь сложное устройство мира…
– Понимаю, – важно кивнул Левалеса. – Доверить свой разум чужому – сие деяние смелее, чем вручить ему собственную грибную плантацию с многоэтажной норкой. Однако принудительность в событиях есть. Сольемся разумами – и одолеем супостата.
– Советую внимать, – закивал Карлюза. – Сия инкогнита умна, хуже некуда. Мастерион Зюзак Грозный наставлял: «Ну его в пень, обормота, с его революционными идеями. Проще, согласиться, чем объяснить, почему не хочешь». Цитирую цитату по великолепной памяти.
Такангор окинул фигуру Левалесы цепким взглядом и поинтересовался:
– Карлюза, друг мой, кто сей ученый муж? Вы ведь наверняка знакомы. Я понимаю, что он – инкогнито, но мне-то ты можешь открыть эту тайну.
– Не веровал никогда, что он есть, – признался Карлюза. – Полагал, мастерион Зюзак имеет его в виду, как ваш статуй из Чесучина, – исключительно для воспитания и назидания потомкам.
Минотавр заинтересованно пошевелил ушами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116