– Ты прав, что я глупец. Зря я отпер двери. Ты должен был оставаться в темнице. Ты мне не нравишься, дитя.
– Я – это ты. Полноценный ты. Ты сам запер меня в этой неприступной крепости, сам поставил Стражей и сам приказал себе все забыть, потому что боялся меня. Боялся себя!!!
– Не зря ведь боялся.

* * *
Говорят, что судьбу кассарийского некроманта должен был решать слуга Павших Лордов. Но…
Долгожданный мир был заключен прямо на кассарийском поле, когда Князь Тьмы грустным голосом зачитал заявление о полной и безоговорочной капитуляции адских войск.
– И с этого знаменательного момента они – наши лучшие друзья, хотим мы того или нет, – подытожил он.
Потрепанные легионы его подданных с пониманием внимали. Такой чрезвычайной сговорчивости демонов предшествовали несколько ключевых моментов.
Во-первых, обнаружив, что один из его вернейших слуг, Намора Безобразный, не достиг успеха на правом фланге, повелитель ада поинтересовался, а почему, собственно.
Адъютант замялся.
– Князь Намора сменил ориентацию, – признался он после длинной и неловкой паузы.
– В каком смысле?
– В том, что он переметнулся на сторону противника.
– Предатель!
– Не совсем. Он обрел там свое семейное счастье.
– Где?
– На стороне противника.
– Вот беда, – вздохнул владыка. – Но если задуматься о великолепной Нам Као…
– То лучше о ней не задумываться, – быстро сказал Тамерлис. – Не люблю, когда меня гнетут тяжкие думы.
– Да, – признал адъютант. – Нет прощения предателю Наморе, но понять его можно.
– Положим, – согласился Тамерлис. – Но если мне не изменяет зрение, то могучий Флагерон тоже отчего-то нападает на своих.
– Истинно так, – подтвердил Каванах Шестиглавый. – Мне только что доложили. Большое горе. Я потерял одного из своих лучших гвардейцев.
– Что с ним?
– Сменил ориентацию.
– Тоже переметнулся на сторону противника?
– Хуже того, влюбился во вражеский халат. Заметьте, без взаимности.
В этот момент Князь Тьмы понял, что утратил контроль над происходящим, а это и есть настоящее поражение. Все остальное – только его материализация.
Так что ни повторный визит Птусика, переполошивший его телохранителей; ни трогательное предложение Мардамона пожертвовать золотой трон на переплавку для возведения лучшей в мире пирамиды его, Мардамона, имени; ни появление двух милых троглодитов с одним невоспитанным ослом в поводу, щебечущих о своем на непонятном языке, уже не могли его удивить.
Князь Тьмы понял, что попал в некий странный мир, действующий по совершенно иным законам. В мир, где всей его власти не хватило для того, чтобы разобраться с одним безумным летучим мышем, не говоря уже о победе в войне. В мир, где неукротимая мощь адского пламени не имеет значения; где какие-то вредоносные силы то и дело воруют у него из-под носа напитки; и где правят бал веселый рыжий минотавр с папенькиным боевым топором да мрачный, недружелюбный тролль с бормотайкой.
В довершение всех бед приземлился на подлокотник его трона тот самый черный халат с синими глазками и вопросил:
– Пульс пощупаем?
– Гррр-рр, – сказал Князь.
– Дожили… – Доктор Дотт потрепал его за оттопыренное ухо. – Даже рявкнуть как следует не в состоянии. Вот вам мой дружеский совет: сворачивайте это бездарное предприятие и – отдыхать. Баиньки то есть. Потому что здоровье, как говорится, не купишь. Бамбузяки накапать?
– Травите? – печально осведомился Князь.
– Ни-ни. Проявляю человеко, то есть в вашем случае демонолюбие и милосердие. На вас же без слез смотреть нельзя.
– Правда?
– Чистая, как слеза феникса.
– А мне никто не говорил.
– А кто вам скажет? Вы же сразу «хвать» – и готово. Все жить хотят.
– А вы?
– А я чем хуже? Я, когда был жив, тоже хотел. И прекрасно понимаю ваших подданных.
И доктор недовольно поцокал языком.
– Что? – встревожился Князь. – Плохо?
– Да чего уж хорошего? Вот понервничаете еще часок, и получится то же, что с мессиром Зелгом.
– А что с ним? – навострил уши демон.
– Да вон он клубится посреди равнины. Сам на себя не похож. Сейчас прибудет сюда, истреблять всех и каждого.
Князь Тьмы посмотрел туда, куда указывал рукав халата, и обмер. Багровое до черноты клубящееся облако разрасталось на глазах. Оно вовсе не казалось бесплотным, как привычные всем облака, и даже не таким осязаемым, как материя, из которой состоял Папланхузат и его любимые жены. То была глыба истинного мрака – того самого, коего так боялся Форалберг и о власти над которым мечтал сам повелитель Ада.
– Что это с ним? – спросил он, ужасаясь увиденному.
– Разозлился, – пояснил добрый доктор. – Вот и Мардамон не даст соврать.
– Жаждет жертв, – подтвердил жрец, измеряя веревочкой левую руку владыки Преисподней. – Иди, говорит, Мардамон… Это он мне говорит… Иди и без достойной жертвы не возвращайся.
– А отчего так взволнован достойный Узандаф да Кассар?
– За вас тревожится. Он Зелгу – пора войну заканчивать и по домам. Ужин, дескать, скоро, а у нас на руках два некормленных минотавра да два голодных хряка. Это же просто конец света будет. А Зелг ему – камня на камне не оставлю, все в порошок сотру и уже тогда вздохну с облегчением. А Узандаф за ваших волнуется – родня как-никак. Не хочу вас огорчать, но и это еще не самое страшное.
– А может случиться что-то еще?
– Может, когда сюда доберется наша хлебопекарная рота во главе со славным Гописсой. Гописсу знаете?
– Нет.
– Счастливец. Вот лучше и оставайтесь в неведении, – мурлыкнул Дотт, одним махом внося доброго трактирщика в список самых почитаемых монстров Ниакроха.
Князь еще раз бросил быстрый взгляд на Зелга, на мечущуюся в обозе мумию, на спешащего к хозяину Думгара и крикнул:
– Герольдов ко мне! Мы отступаем!
– Приятно иметь дело с разумным существом, – похвалил его добрый халат. – Правда, Мардамон?
– А как же жертва?
– Не тереби мессира, – строго сказал Дотт. – Пошли. Я тебе подберу что-нибудь подходящее.
– Да?
– Я когда-нибудь обманывал твои ожидания? Скажи мессиру «до свидания» и не морочь ему голову. Всего доброго, ваше величество.
– До свидания, – с неимоверным облегчением выдохнул Князь. – Большое вам спасибо.
А про себя подумал, что вполне логично влюбиться в этот достойный халат с прекрасными синими глазами.

* * *
Агапий Лилипупс соображал на редкость быстро.
Он сразу уловил связь между непонятными знаками, которые из последних сил подавал ему Узандаф да Кассар, удивительными переменами во внешности молодого некроманта и решительным броском, который совершил в сторону последнего демон Бедерхем.
В обычной ситуации Зелг не смог бы оказать Бедерхему достойного сопротивления. С одной стороны, у них была разная квалификация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116