Но на самом деле вот сейчас, задумавшись, я вдруг понял, что Горд ел не больше остальных. Возможно, ему просто на роду написано быть полным, и тут уж ничего не попишешь.
И теперь я уже не сомневался в том, что он обладает незаметными с первого взгляда качествами командира, на которые раньше никто не обращал внимания. Даже если сейчас Горд возглавляет отряд всего из одного человека – самого себя, – он достоин уважения и восхищения. До самого вечера я был уверен: толстяк держит Спинка, потому что тот выделяется среди остальных. Но, скорее всего, все было как раз наоборот – предложив ему помощь, Горд не шел за ним, а давал Спинку возможность последовать за собой. В таком случае, если Спинк идет за Гордом, а я – за Спинком, получается, что я признал Горда своим командиром?
Мы уже свернули на дорожку, ведущую к Карнестон-Хаусу, когда мимо нас промчался Колдер, направлявшийся в лазарет. Он затормозил и крикнул нам:
– Похоже, сегодня несчастливая ночь для сыновей новых аристократов! Я снова бегу за доктором.
Затем он развернулся и скрылся в темноте.
– Не нравится мне это, – пробурчал я.
– Он появился со стороны подъездной дороги, – задыхаясь, проговорил Горд. – Нужно пойти и посмотреть, кто пострадал.
– Ты едва на ногах держишься, Горд, – покачал головой я. – Тебе нужно лечь. Спинк, проводи его, а я посмотрю, кого еще нашел Колдер.
Я ожидал услышать возражения Спинка или уверения Горда, что он сможет добраться до казармы сам, но толстяк только с несчастным видом кивнул, а Спинк предупредил:
– Если ты вскорости не вернешься, я за тобой приду. И будь осторожен.
Довольно необычное предупреждение на территории Академии, и я сразу пожалел, что вызвался пойти узнать, в чем дело, но отступать было уже поздно. Я кивнул своим товарищам и побежал в сторону подъездной аллеи, сражаясь с порывами ветра и ежась под струями ледяного дождя. Вокруг никого не было, и я, решив, что Колдер наврал, собрался было вернуться в Карнестон-Хаус, но тут услышал слабый стон. Я принялся оглядываться по сторонам и в какой-то момент заметил едва уловимое движение в густой тьме под деревьями, растущими вдоль подъездной аллеи. Я бросился туда и увидел распростертое на мокрой земле тело несчастного. Он был в темной шинели, его окутывал непроглядный мрак, и можно было только удивляться тому, как Колдер его заметил.
– Вы ранены? – задал я совершенно идиотский вопрос и опустился на колени рядом со скрючившейся фигурой. В ту же секунду меня обдало резким запахом крепкого спиртного, и я холодно осведомился: – Или просто перебрали?
Видимо, я не смог скрыть осуждения, ведь кадетам запрещено употреблять спиртные напитки на территории Академии, а преподаватели вряд ли станут напиваться до такого свинского состояния.
– Не перебрал, – едва слышно прохрипел он.
Голос показался мне знакомым, и я наклонился, чтобы получше разглядеть черты лица, перепачканного грязью и запекшейся кровью. К своему крайнему изумлению, я узнал кадет-лейтенанта Тайбера, спасшего меня от унижения во время «посвящения». Я решил не спорить с ним по поводу запаха спиртного.
– Но вы ранены. Не шевелитесь. Колдер ушел за доктором. Было слишком темно, и я не видел, насколько серьезно он пострадал, но понимал, что трогать его нельзя. Единственное, что я мог для него сделать, это оставаться рядом, пока не подоспеет помощь.
Несмотря на мое предупреждение, Тайбер пошевелился, словно пытался встать.
– Они напали на меня, прятались в кустах. Четверо. Мои бумаги?
Я огляделся по сторонам и в нескольких футах от Тайбера заметил на земле темное пятно. Оказалось, что это его ранец, рядом лежала перепачканная в грязи книга и несколько смятых листков бумаги. Я собрал их на ощупь и отнес ему.
– Я нашел ваши бумаги, – радостно сообщил я. Он ничего не ответил.
– Лейтенант Тайбер?
– Он отрубился, – произнес чей-то голос из темноты, и от неожиданности я подскочил на месте.
Сержант Дюрил, пожалуй, не ограничился бы одним камнем, если бы оказался сейчас рядом. Я не заметил, что ко мне приблизились сразу три человека и остановились в паре шагов за моей спиной.
– Нализался как сапожник, – заявил тот, что стоял слева. Я повернул голову, чтобы взглянуть на него, но он поспешно отошел назад. Его лица я так и не видел, однако голос показался мне смутно знакомым. И еще мне удалось разглядеть под шинелью форму – значит, кадет. – Мы видели, как он приехал. В экипаже из города. Он доплелся досюда, а потом вырубился.
Если бы я не стоял на коленях около Тайбера, вряд ли я сообразил бы, что произошло, но теперь все стало ясно. Кадет, заговоривший со мной, был третьекурсником по имени Джарис, это он заставил меня маршировать по плацу в одном белье во время «посвящения».
И тут я сморозил глупость. К сожалению, я это понял, только когда слова уже были произнесены.
– Он сказал, что на него напали четыре человека.
– Он с тобой разговаривал? – с явственной тревогой спросил другой кадет, голоса которого я не узнал.
– А что еще он сказал? – сурово поинтересовался кадет Ордо, и куски головоломки встали на свои места. Получившаяся картинка мне не понравилась. – Что он сказал? – настаивал Ордо.
Он вплотную подошел ко мне – судя по всему, жестокого третьекурсника совсем не беспокоило то, что я мог его узнать.
– Больше ничего. На него напали четыре человека. – Голос у меня предательски дрожал, отчасти это было от холода, но, говоря по правде, страх был сильнее.
– Он же пьян в стельку! Кто ему поверит? Катись по своим делам, кадет. Мы приведем помощь.
– Колдер уже отправился за доктором, – сообщил я, ни секунды не сомневаясь, что он прекрасно об этом осведомлен. – Он меня сюда послал, – уже увереннее добавил я и тут же засомневался, правильно ли поступил.
Колдер не станет свидетельствовать против них, даже если они оттащат меня в сторону, убьют, а тело сбросят в реку. Под проливным дождем, на пронизывающем ветру, рядом с потерявшим сознание или умершим Тайбером такая перспектива не казалась мне невероятной. Больше всего мне хотелось подняться на ноги, стряхнуть грязь с колен и сказать, что я возвращаюсь в казарму. Но я был не настолько труслив, чтобы оставить Тайбера с ними, правда, высказать вслух свои подозрения все ж таки боялся. Они видели, как он в подвыпившем состоянии вылез из экипажа, и набросились на него, понимая, что в таком состоянии ему с ними не справиться.
– Иди в казарму, кадет Бурвиль, – тихо приказал мне Ордо. – Мы о нем позаботимся.
Случайность спасла меня от необходимости решать, кто я – трус или настоящий мужчина. Я услышал хруст гравия и различил в темноте фигуру доктора Амикаса. Он держал в руке фонарь, и его окружал маленький ореол света. За ним следовали два крепких санитара с носилками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
И теперь я уже не сомневался в том, что он обладает незаметными с первого взгляда качествами командира, на которые раньше никто не обращал внимания. Даже если сейчас Горд возглавляет отряд всего из одного человека – самого себя, – он достоин уважения и восхищения. До самого вечера я был уверен: толстяк держит Спинка, потому что тот выделяется среди остальных. Но, скорее всего, все было как раз наоборот – предложив ему помощь, Горд не шел за ним, а давал Спинку возможность последовать за собой. В таком случае, если Спинк идет за Гордом, а я – за Спинком, получается, что я признал Горда своим командиром?
Мы уже свернули на дорожку, ведущую к Карнестон-Хаусу, когда мимо нас промчался Колдер, направлявшийся в лазарет. Он затормозил и крикнул нам:
– Похоже, сегодня несчастливая ночь для сыновей новых аристократов! Я снова бегу за доктором.
Затем он развернулся и скрылся в темноте.
– Не нравится мне это, – пробурчал я.
– Он появился со стороны подъездной дороги, – задыхаясь, проговорил Горд. – Нужно пойти и посмотреть, кто пострадал.
– Ты едва на ногах держишься, Горд, – покачал головой я. – Тебе нужно лечь. Спинк, проводи его, а я посмотрю, кого еще нашел Колдер.
Я ожидал услышать возражения Спинка или уверения Горда, что он сможет добраться до казармы сам, но толстяк только с несчастным видом кивнул, а Спинк предупредил:
– Если ты вскорости не вернешься, я за тобой приду. И будь осторожен.
Довольно необычное предупреждение на территории Академии, и я сразу пожалел, что вызвался пойти узнать, в чем дело, но отступать было уже поздно. Я кивнул своим товарищам и побежал в сторону подъездной аллеи, сражаясь с порывами ветра и ежась под струями ледяного дождя. Вокруг никого не было, и я, решив, что Колдер наврал, собрался было вернуться в Карнестон-Хаус, но тут услышал слабый стон. Я принялся оглядываться по сторонам и в какой-то момент заметил едва уловимое движение в густой тьме под деревьями, растущими вдоль подъездной аллеи. Я бросился туда и увидел распростертое на мокрой земле тело несчастного. Он был в темной шинели, его окутывал непроглядный мрак, и можно было только удивляться тому, как Колдер его заметил.
– Вы ранены? – задал я совершенно идиотский вопрос и опустился на колени рядом со скрючившейся фигурой. В ту же секунду меня обдало резким запахом крепкого спиртного, и я холодно осведомился: – Или просто перебрали?
Видимо, я не смог скрыть осуждения, ведь кадетам запрещено употреблять спиртные напитки на территории Академии, а преподаватели вряд ли станут напиваться до такого свинского состояния.
– Не перебрал, – едва слышно прохрипел он.
Голос показался мне знакомым, и я наклонился, чтобы получше разглядеть черты лица, перепачканного грязью и запекшейся кровью. К своему крайнему изумлению, я узнал кадет-лейтенанта Тайбера, спасшего меня от унижения во время «посвящения». Я решил не спорить с ним по поводу запаха спиртного.
– Но вы ранены. Не шевелитесь. Колдер ушел за доктором. Было слишком темно, и я не видел, насколько серьезно он пострадал, но понимал, что трогать его нельзя. Единственное, что я мог для него сделать, это оставаться рядом, пока не подоспеет помощь.
Несмотря на мое предупреждение, Тайбер пошевелился, словно пытался встать.
– Они напали на меня, прятались в кустах. Четверо. Мои бумаги?
Я огляделся по сторонам и в нескольких футах от Тайбера заметил на земле темное пятно. Оказалось, что это его ранец, рядом лежала перепачканная в грязи книга и несколько смятых листков бумаги. Я собрал их на ощупь и отнес ему.
– Я нашел ваши бумаги, – радостно сообщил я. Он ничего не ответил.
– Лейтенант Тайбер?
– Он отрубился, – произнес чей-то голос из темноты, и от неожиданности я подскочил на месте.
Сержант Дюрил, пожалуй, не ограничился бы одним камнем, если бы оказался сейчас рядом. Я не заметил, что ко мне приблизились сразу три человека и остановились в паре шагов за моей спиной.
– Нализался как сапожник, – заявил тот, что стоял слева. Я повернул голову, чтобы взглянуть на него, но он поспешно отошел назад. Его лица я так и не видел, однако голос показался мне смутно знакомым. И еще мне удалось разглядеть под шинелью форму – значит, кадет. – Мы видели, как он приехал. В экипаже из города. Он доплелся досюда, а потом вырубился.
Если бы я не стоял на коленях около Тайбера, вряд ли я сообразил бы, что произошло, но теперь все стало ясно. Кадет, заговоривший со мной, был третьекурсником по имени Джарис, это он заставил меня маршировать по плацу в одном белье во время «посвящения».
И тут я сморозил глупость. К сожалению, я это понял, только когда слова уже были произнесены.
– Он сказал, что на него напали четыре человека.
– Он с тобой разговаривал? – с явственной тревогой спросил другой кадет, голоса которого я не узнал.
– А что еще он сказал? – сурово поинтересовался кадет Ордо, и куски головоломки встали на свои места. Получившаяся картинка мне не понравилась. – Что он сказал? – настаивал Ордо.
Он вплотную подошел ко мне – судя по всему, жестокого третьекурсника совсем не беспокоило то, что я мог его узнать.
– Больше ничего. На него напали четыре человека. – Голос у меня предательски дрожал, отчасти это было от холода, но, говоря по правде, страх был сильнее.
– Он же пьян в стельку! Кто ему поверит? Катись по своим делам, кадет. Мы приведем помощь.
– Колдер уже отправился за доктором, – сообщил я, ни секунды не сомневаясь, что он прекрасно об этом осведомлен. – Он меня сюда послал, – уже увереннее добавил я и тут же засомневался, правильно ли поступил.
Колдер не станет свидетельствовать против них, даже если они оттащат меня в сторону, убьют, а тело сбросят в реку. Под проливным дождем, на пронизывающем ветру, рядом с потерявшим сознание или умершим Тайбером такая перспектива не казалась мне невероятной. Больше всего мне хотелось подняться на ноги, стряхнуть грязь с колен и сказать, что я возвращаюсь в казарму. Но я был не настолько труслив, чтобы оставить Тайбера с ними, правда, высказать вслух свои подозрения все ж таки боялся. Они видели, как он в подвыпившем состоянии вылез из экипажа, и набросились на него, понимая, что в таком состоянии ему с ними не справиться.
– Иди в казарму, кадет Бурвиль, – тихо приказал мне Ордо. – Мы о нем позаботимся.
Случайность спасла меня от необходимости решать, кто я – трус или настоящий мужчина. Я услышал хруст гравия и различил в темноте фигуру доктора Амикаса. Он держал в руке фонарь, и его окружал маленький ореол света. За ним следовали два крепких санитара с носилками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187