Будучи всего лишь первокурсниками, у которых пока еще нет никаких особых заслуг, мы часто с упоением вслух мечтали о свободе и более удобном жилье, куда нас переселят перед третьим курсом. И вот теперь я постепенно начал осознавать, что сыновья новых аристократов не могут даже мечтать о подобных роскошествах. То, что я принимал за отношение к первокурсникам, занимающим низшую ступеньку в иерархии Академии, уходило корнями гораздо глубже и ждало меня до самого последнего дня обучения. Неожиданно внутри у меня все сжалось, ибо я представил себе границы, проведенные между сыновьями старых аристократов и боевых лордов, с тем чтобы разделить нас, поставив на разные ступени социальной лестницы, что подразумевало и неравенство прав при одинаковых обязанностях.
Почему Академия не дала нам офицеров из нашей собственной среды, раз уж пропасть между старой и новой аристократией так велика? И если такое творится в Академии, что же ждет нас по ее окончании?
Пока я над этим раздумывал, Дент продолжал держать нас в стороне от входа в столовую и пропустил вперед еще один дозор, главным образом чтобы продемонстрировать свою власть. Мы помалкивали, и он наконец позволил нам занять очередь.
Рассевшись и разложив еду, мы имели право приступить не только к трапезе, но и к беседе. Это небольшое, но приятное послабление появилось после «посвящения». Капрал Дент, который должен был по-прежнему сидеть с нами за одним столом и присматривать за нашим поведением, очевидным образом не получал удовольствия от наших разговоров и старался при каждой возможности душить их на корню. В последнее время мы дружно решили, что не будем обращать внимания на его нападки, но в тот день я так замерз и проголодался, что мне было не до него. Я с удовольствием обхватил замерзшими руками горячую кружку с кофе и просидел так пару минут, давая возможность пальцам немного оттаять.
Горд же оказался настолько упрям, что, передавая хлеб Спинку, снова затронул больную тему:
– Я думал, все кадеты поступают в Академию на одинаковых условиях, с равными возможностями продвижения по службе.
Он не обращался ни к кому в отдельности, но Дент ухватился за его слова, как бульдог за тряпку, которой помахали у него перед носом. Он с мученическим видом вздохнул, а затем заявил:
– Меня предупреждали, что придется иметь дело с невежественными болванами, но я думал, что уж простые-то логические умозаключения вам под силу! Но раз вы еще глупее, чем я предполагал, придется раскинуть мозгами вместо вас! Итак, поскольку свои благородные титулы ваши отцы получили вследствие недавнего королевского указа, то они стоят на нижней ступени иерархической лестницы гернийской аристократии. Следовательно, вы, их сыновья, занимаете такое же место в нашей армии. Продвижение вверх крайне маловероятно как для ваших отцов, так и для вас самих.
Да, если вам удастся проучиться здесь три года, вы начнете свою военную карьеру в чине лейтенантов, но нет никаких гарантий, что вы когда-нибудь подниметесь выше этого – более того, что вы сможете этот чин сохранить. Мне даже опускаться до разговоров с вами не следует. Многие здесь, в Академии, считают, что ваше присутствие в элитном учебном заведении нежелательно. Если бы ваши отцы не получили титулы за заслуги на поле боя, вы поступили бы в армию как простые пехотинцы. И не говорите мне, что вы этого не знали! Мы будем вас терпеть, раз таков каприз короля, но не ждите, что мы станем ради вас снижать требования к обучению и манерам.
Капрал Дент так разволновался, что к концу своей речи начал задыхаться. И, видимо, только в этот момент он обратил внимание на напряженное молчание, повисшее над нашим столом, – забыв про голод, мы буквально оцепенели. Лицо Горда приобрело пурпурный оттенок. Рори, сам того не осознавая, сжимал и разжимал кулаки. Плечи Спинка отвердели, точно каменная плита. Тягостную тишину нарушил Трист, но сейчас в его голосе не осталось и следа обычной, чуть снисходительной бравады. Он окинул взглядом наш стол, постаравшись встретиться глазами с каждым из нас и тем самым дав понять, что обращается к нам, а не отвечает Денту. Сначала мне показалось, что он ловко сменил тему разговора.
– Сын-солдат сначала солдат, а потом сын. – Трист сделал глоток кофе и добавил: – Второй сын аристократа тоже сын-солдат. Но, похоже, такие сыновья-солдаты сначала аристократы, а потом солдаты. По крайней мере так говорят. Возможно, этим добрый бог хотел уравновесить дары, с которыми люди рождаются на свет. Одним дана способность всегда помнить, что их отцы – благородные лорды, в то время как другие до мозга костей являются солдатами. Лично я лучше буду сначала сыном солдата, а потом сыном лорда. Ибо, как говорят знающие люди, многие из тех, кто безмерно гордится своим благородным происхождением, попав на поле боя, погибают, так и не успев сообразить, что им нужно было сражаться, а не выставлять напоказ аристократические замашки.
В его словах не было ничего смешного, к тому же я не раз слышал их раньше – от отца – и считал, что они абсолютно справедливы. Однако сейчас мы все дружно расхохотались, а Рори пришел в такой восторг, что принялся стучать ложкой по краю стола. Смеялись все, кроме капрала Дента. Он сначала побледнел, затем стал пунцовым.
– Солдаты! – прошипел он. – И только ради этого вы появились на свет, все до одного! Солдаты!
– А что плохого в том, чтобы быть солдатом? – с вызовом спросил Рори.
Но прежде чем Дент успел ответить, вмешался Горд, который постарался разрядить обстановку.
– Писание учит нас, что то же самое верно и относительно вас, капрал Дент, – спокойно заметил он. – Разве вы не второй сын и разве вам не суждено было по праву рождения стать солдатом? В Священной Книге говорится: «Пусть каждый займет то место, что предначертано ему добрым богом, пусть он выполняет свой долг честно и самоотверженно».
Либо Горд прекрасно умел владеть собой, либо он произнес свою речь совершенно искренне.
Капрал Дент снова отчаянно покраснел.
– Посмотрите на этого солдата! – презрительно бросил он. – Уж про тебя-то, – Горд, я все знаю. Ты родился третьим сыном и должен был стать священником. Посмотри на себя! Разве ты похож на солдата? Толстый, как свинья, тебе бы только читать проповеди, а не держать в руках саблю! Меня нисколько не удивляет, что ты цитируешь Священное Писание! Больше ни для чего ты не годишься!
Горд смотрел на него, разинув рот, на мгновение его толстые щеки обвисли, а глаза округлились от удивления. Слова Дента были страшным оскорблением, и не только в адрес самого Горда, но и всей его семьи. Если капрал сказал правду, это могло привести к настоящей катастрофе.
И Горд это знал. Он отлично понимал, что его пребывание в Академии повисло на волоске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Почему Академия не дала нам офицеров из нашей собственной среды, раз уж пропасть между старой и новой аристократией так велика? И если такое творится в Академии, что же ждет нас по ее окончании?
Пока я над этим раздумывал, Дент продолжал держать нас в стороне от входа в столовую и пропустил вперед еще один дозор, главным образом чтобы продемонстрировать свою власть. Мы помалкивали, и он наконец позволил нам занять очередь.
Рассевшись и разложив еду, мы имели право приступить не только к трапезе, но и к беседе. Это небольшое, но приятное послабление появилось после «посвящения». Капрал Дент, который должен был по-прежнему сидеть с нами за одним столом и присматривать за нашим поведением, очевидным образом не получал удовольствия от наших разговоров и старался при каждой возможности душить их на корню. В последнее время мы дружно решили, что не будем обращать внимания на его нападки, но в тот день я так замерз и проголодался, что мне было не до него. Я с удовольствием обхватил замерзшими руками горячую кружку с кофе и просидел так пару минут, давая возможность пальцам немного оттаять.
Горд же оказался настолько упрям, что, передавая хлеб Спинку, снова затронул больную тему:
– Я думал, все кадеты поступают в Академию на одинаковых условиях, с равными возможностями продвижения по службе.
Он не обращался ни к кому в отдельности, но Дент ухватился за его слова, как бульдог за тряпку, которой помахали у него перед носом. Он с мученическим видом вздохнул, а затем заявил:
– Меня предупреждали, что придется иметь дело с невежественными болванами, но я думал, что уж простые-то логические умозаключения вам под силу! Но раз вы еще глупее, чем я предполагал, придется раскинуть мозгами вместо вас! Итак, поскольку свои благородные титулы ваши отцы получили вследствие недавнего королевского указа, то они стоят на нижней ступени иерархической лестницы гернийской аристократии. Следовательно, вы, их сыновья, занимаете такое же место в нашей армии. Продвижение вверх крайне маловероятно как для ваших отцов, так и для вас самих.
Да, если вам удастся проучиться здесь три года, вы начнете свою военную карьеру в чине лейтенантов, но нет никаких гарантий, что вы когда-нибудь подниметесь выше этого – более того, что вы сможете этот чин сохранить. Мне даже опускаться до разговоров с вами не следует. Многие здесь, в Академии, считают, что ваше присутствие в элитном учебном заведении нежелательно. Если бы ваши отцы не получили титулы за заслуги на поле боя, вы поступили бы в армию как простые пехотинцы. И не говорите мне, что вы этого не знали! Мы будем вас терпеть, раз таков каприз короля, но не ждите, что мы станем ради вас снижать требования к обучению и манерам.
Капрал Дент так разволновался, что к концу своей речи начал задыхаться. И, видимо, только в этот момент он обратил внимание на напряженное молчание, повисшее над нашим столом, – забыв про голод, мы буквально оцепенели. Лицо Горда приобрело пурпурный оттенок. Рори, сам того не осознавая, сжимал и разжимал кулаки. Плечи Спинка отвердели, точно каменная плита. Тягостную тишину нарушил Трист, но сейчас в его голосе не осталось и следа обычной, чуть снисходительной бравады. Он окинул взглядом наш стол, постаравшись встретиться глазами с каждым из нас и тем самым дав понять, что обращается к нам, а не отвечает Денту. Сначала мне показалось, что он ловко сменил тему разговора.
– Сын-солдат сначала солдат, а потом сын. – Трист сделал глоток кофе и добавил: – Второй сын аристократа тоже сын-солдат. Но, похоже, такие сыновья-солдаты сначала аристократы, а потом солдаты. По крайней мере так говорят. Возможно, этим добрый бог хотел уравновесить дары, с которыми люди рождаются на свет. Одним дана способность всегда помнить, что их отцы – благородные лорды, в то время как другие до мозга костей являются солдатами. Лично я лучше буду сначала сыном солдата, а потом сыном лорда. Ибо, как говорят знающие люди, многие из тех, кто безмерно гордится своим благородным происхождением, попав на поле боя, погибают, так и не успев сообразить, что им нужно было сражаться, а не выставлять напоказ аристократические замашки.
В его словах не было ничего смешного, к тому же я не раз слышал их раньше – от отца – и считал, что они абсолютно справедливы. Однако сейчас мы все дружно расхохотались, а Рори пришел в такой восторг, что принялся стучать ложкой по краю стола. Смеялись все, кроме капрала Дента. Он сначала побледнел, затем стал пунцовым.
– Солдаты! – прошипел он. – И только ради этого вы появились на свет, все до одного! Солдаты!
– А что плохого в том, чтобы быть солдатом? – с вызовом спросил Рори.
Но прежде чем Дент успел ответить, вмешался Горд, который постарался разрядить обстановку.
– Писание учит нас, что то же самое верно и относительно вас, капрал Дент, – спокойно заметил он. – Разве вы не второй сын и разве вам не суждено было по праву рождения стать солдатом? В Священной Книге говорится: «Пусть каждый займет то место, что предначертано ему добрым богом, пусть он выполняет свой долг честно и самоотверженно».
Либо Горд прекрасно умел владеть собой, либо он произнес свою речь совершенно искренне.
Капрал Дент снова отчаянно покраснел.
– Посмотрите на этого солдата! – презрительно бросил он. – Уж про тебя-то, – Горд, я все знаю. Ты родился третьим сыном и должен был стать священником. Посмотри на себя! Разве ты похож на солдата? Толстый, как свинья, тебе бы только читать проповеди, а не держать в руках саблю! Меня нисколько не удивляет, что ты цитируешь Священное Писание! Больше ни для чего ты не годишься!
Горд смотрел на него, разинув рот, на мгновение его толстые щеки обвисли, а глаза округлились от удивления. Слова Дента были страшным оскорблением, и не только в адрес самого Горда, но и всей его семьи. Если капрал сказал правду, это могло привести к настоящей катастрофе.
И Горд это знал. Он отлично понимал, что его пребывание в Академии повисло на волоске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187