Подобные вопросы лишь усилили мое любопытство, теперь я ждал Темного Вечера, каким его отмечали в Старом Таресе, не меньше, чем мои товарищи. Вырваться на свободу в огромном старом городе вместе с друзьями – я и не представлял, что такое возможно. Я подсчитывал свои карманные деньги и торопил время.
Неделя началась с вполне доброжелательной игры в снежки с первогодками, сыновьями старой аристократии, обитавшими в самой дальней от нас казарме Дрейкс-Холл. Однако шутливое противостояние закончилось настоящей схваткой, когда в ход пошли ледышки и камни. Я в это время находился в библиотеке и узнал о случившемся от Рори, который вечером, когда мы собрались в комнате для занятий, поведал нам о жестоком сражении. Рори заработал синяк под глазом, а Корту разбили губу. Битва завершилась с появлением на поле брани кадетов старших курсов. Тем не менее Рори с восторгом сообщил, что он «пустил немного замечательной крови из одного замечательного старого носа». Трист и Калеб также принимали участие в сражении. Орон наблюдал за всем со стороны, но был заметно расстроен. Он, как и все, сидел за учебниками, но время от времени поднимал голову и, ни к кому конкретно не обращаясь, вопрошал:
– Я не понимаю. Мы все кадеты. Почему они нас ненавидят? Когда он задал свой вопрос в третий раз, Горд со вздохом закрыл книгу.
– Неужели никто из вас не читает газет? – И, не дожидаясь ответа, толстяк продолжил: – Совет лордов только что принял новый налог на Королевский тракт. Старые аристократы выступали против него, они утверждают, что деньги им нужны для строительства дорог и других работ на собственных землях – зачем, мол, нужна «дорога в никуда», как назвал Королевский тракт лорд Джарфрай. Старая аристократия рассчитывала, что им удастся без проблем одержать верх и полностью сохранить свои доходы, не отдавая ни гроша королевской казне на строительство тракта. Я даже читал, что некоторые из них открыто смеялись, когда новый аристократ по имени лорд Саймем внес этот вопрос на рассмотрение Совета. Но после того как голосование закончилось – его результаты пришлось проверять трижды, – выяснилось, что большинство проголосовали за новый налог.
Он говорил об этом так, словно происходящее на Совете имело огромное значение. Мы молча смотрели на него.
– Мерзавцы! – наконец сказал он с отвращением. – Ну, подумайте сами, что все это значит. Получается, часть старых аристократов тайно проголосовала вместе с новыми, из чего следует, что влияние и власть короля растут. Старые лорды, рассчитывавшие, что управление страной медленно, но верно перейдет к ним, потерпели серьезное поражение. Они в ярости – из-за этого их сыновья ненавидят нас еще больше. Они полагали, что в конце концов получат всю полноту реальной власти, а король останется лишь номинальной фигурой. И если бы не наши отцы, так бы и произошло. Старая аристократия постепенно добилась бы своего, с каждым годом все меньше отдавая налогов в казну, зато все больше увеличивая свое богатство… Неужели никто из вас не понимает, о чем я говорю? – Он не мог скрыть разочарования.
– Добрый бог поставил над нами короля Тровена, чтобы он управлял нами разумно и справедливо. И в Святом Писании сказано, что лорды должны служить королю, как добрые сыновья своему отцу – послушно, почтительно и с благодарностью за его мудрость, – с такой серьезностью произнес Орон, будто собирался склонить голову и вознести молитву.
Он вдруг показался мне ужасно похожим на бессома. Горд фыркнул.
– Да. Именно так нам говорили с самого детства, каждому сыну-солдату, родившемуся в семье нового аристократа. Как вы думаете, что говорят старые аристократы своим первым сыновьям и сыновьям-солдатам? Неужели вы полагаете, что их учат прежде всего служить королю?
– Измена и ересь! – гневно воскликнул Калеб, обвиняюще указал пальцем на Горда и добавил: – Почему ты говоришь такие вещи?
– Я их не говорю! Я служу королю так же искренне, как и все сидящие в этой комнате. Просто нас вырастили так, что мы не привыкли задавать вопросы, а в результате вы не понимаете тех, кто пытается их задавать. Вы не представляете, как ваша слепая верность королю может возмущать тех, кто не хранит ее в своем сердце.
– Слепая верность! – рассвирепел Рори. – Как можно говорить о слепоте, если мы все верны королю! Разве честно исполнять свой долг – слепота?
Горд откинулся на спинку стула. Его лицо окаменело. За последние несколько недель Горд неуловимым образом изменился. Он оставался все таким же толстым, по-прежнему потел во время занятий строевой подготовкой и задыхался, поднимаясь по лестнице, но в нем появился какой-то стержень. Когда мы с ним познакомились, Горд вместе с нами смеялся шуткам над его весом, иногда сам подтрунивал над собой. Теперь он лишь молча смотрел на своих обидчиков. Кое-кто начинал злиться, словно Горд не имел права сохранять достоинство, отказавшись исполнять роль мальчика для битья. Теперь он оглядел всех нас, собравшихся за столом для занятий, и я вдруг понял: дело вовсе не в том, что он лучше всех разбирается в математике. В его маленьких глазках светился ум, которого я прежде не замечал. Он облизнул толстые губы, будто решая, продолжать ли разговор. А потом слова хлынули из него даже не потоком, а водопадом насмешек.
– Я сказал слепо, а не тупо, Рори. Я не считаю, что для нас и для наших отцов глупо сохранять верность человеку, обогатившему всех нас. Но мы не должны закрывать глаза на то, что, возвысив наши семьи, король в результате многое выиграл, а также на то, что произошло с остальными. Неужели ваши отцы никогда не обсуждали с вами политические вопросы? Неужели вы не слушаете наших наставников на уроках истории? Когда обучение закончится, мы станем офицерами и джентльменами. Верность – замечательное качество, но еще лучше, если она подкреплена способностью здраво рассуждать. Мой пес мне верен, и, если я натравлю его на медведя, он бросится на огромного зверя без малейших сомнений, считая, что я лучше его знаю, как ему поступать. Но мы не собаки, и, хотя каждый солдат обязан беспрекословно выполнять приказы, мы не должны шагать вперед, даже не пытаясь понять, что стоит за решениями наших командиров.
Калеб никогда не отличался сообразительностью, и в тот день он решил, что Горд его оскорбил. Вскочив на ноги, Калеб навис над столом. Его длинная тощая фигура выглядела смешно, однако он сжал кулаки и свирепо проговорил:
– Ты утверждаешь, что мой отец ничего не знает и не понимает, раз не говорит со мной о политике? Возьми свои слова обратно!
Горд не стал вставать, но и не отступил под натиском Калеба. Он откинулся на спинку стула, словно пытаясь умерить агрессию Калеба, и твердо ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Неделя началась с вполне доброжелательной игры в снежки с первогодками, сыновьями старой аристократии, обитавшими в самой дальней от нас казарме Дрейкс-Холл. Однако шутливое противостояние закончилось настоящей схваткой, когда в ход пошли ледышки и камни. Я в это время находился в библиотеке и узнал о случившемся от Рори, который вечером, когда мы собрались в комнате для занятий, поведал нам о жестоком сражении. Рори заработал синяк под глазом, а Корту разбили губу. Битва завершилась с появлением на поле брани кадетов старших курсов. Тем не менее Рори с восторгом сообщил, что он «пустил немного замечательной крови из одного замечательного старого носа». Трист и Калеб также принимали участие в сражении. Орон наблюдал за всем со стороны, но был заметно расстроен. Он, как и все, сидел за учебниками, но время от времени поднимал голову и, ни к кому конкретно не обращаясь, вопрошал:
– Я не понимаю. Мы все кадеты. Почему они нас ненавидят? Когда он задал свой вопрос в третий раз, Горд со вздохом закрыл книгу.
– Неужели никто из вас не читает газет? – И, не дожидаясь ответа, толстяк продолжил: – Совет лордов только что принял новый налог на Королевский тракт. Старые аристократы выступали против него, они утверждают, что деньги им нужны для строительства дорог и других работ на собственных землях – зачем, мол, нужна «дорога в никуда», как назвал Королевский тракт лорд Джарфрай. Старая аристократия рассчитывала, что им удастся без проблем одержать верх и полностью сохранить свои доходы, не отдавая ни гроша королевской казне на строительство тракта. Я даже читал, что некоторые из них открыто смеялись, когда новый аристократ по имени лорд Саймем внес этот вопрос на рассмотрение Совета. Но после того как голосование закончилось – его результаты пришлось проверять трижды, – выяснилось, что большинство проголосовали за новый налог.
Он говорил об этом так, словно происходящее на Совете имело огромное значение. Мы молча смотрели на него.
– Мерзавцы! – наконец сказал он с отвращением. – Ну, подумайте сами, что все это значит. Получается, часть старых аристократов тайно проголосовала вместе с новыми, из чего следует, что влияние и власть короля растут. Старые лорды, рассчитывавшие, что управление страной медленно, но верно перейдет к ним, потерпели серьезное поражение. Они в ярости – из-за этого их сыновья ненавидят нас еще больше. Они полагали, что в конце концов получат всю полноту реальной власти, а король останется лишь номинальной фигурой. И если бы не наши отцы, так бы и произошло. Старая аристократия постепенно добилась бы своего, с каждым годом все меньше отдавая налогов в казну, зато все больше увеличивая свое богатство… Неужели никто из вас не понимает, о чем я говорю? – Он не мог скрыть разочарования.
– Добрый бог поставил над нами короля Тровена, чтобы он управлял нами разумно и справедливо. И в Святом Писании сказано, что лорды должны служить королю, как добрые сыновья своему отцу – послушно, почтительно и с благодарностью за его мудрость, – с такой серьезностью произнес Орон, будто собирался склонить голову и вознести молитву.
Он вдруг показался мне ужасно похожим на бессома. Горд фыркнул.
– Да. Именно так нам говорили с самого детства, каждому сыну-солдату, родившемуся в семье нового аристократа. Как вы думаете, что говорят старые аристократы своим первым сыновьям и сыновьям-солдатам? Неужели вы полагаете, что их учат прежде всего служить королю?
– Измена и ересь! – гневно воскликнул Калеб, обвиняюще указал пальцем на Горда и добавил: – Почему ты говоришь такие вещи?
– Я их не говорю! Я служу королю так же искренне, как и все сидящие в этой комнате. Просто нас вырастили так, что мы не привыкли задавать вопросы, а в результате вы не понимаете тех, кто пытается их задавать. Вы не представляете, как ваша слепая верность королю может возмущать тех, кто не хранит ее в своем сердце.
– Слепая верность! – рассвирепел Рори. – Как можно говорить о слепоте, если мы все верны королю! Разве честно исполнять свой долг – слепота?
Горд откинулся на спинку стула. Его лицо окаменело. За последние несколько недель Горд неуловимым образом изменился. Он оставался все таким же толстым, по-прежнему потел во время занятий строевой подготовкой и задыхался, поднимаясь по лестнице, но в нем появился какой-то стержень. Когда мы с ним познакомились, Горд вместе с нами смеялся шуткам над его весом, иногда сам подтрунивал над собой. Теперь он лишь молча смотрел на своих обидчиков. Кое-кто начинал злиться, словно Горд не имел права сохранять достоинство, отказавшись исполнять роль мальчика для битья. Теперь он оглядел всех нас, собравшихся за столом для занятий, и я вдруг понял: дело вовсе не в том, что он лучше всех разбирается в математике. В его маленьких глазках светился ум, которого я прежде не замечал. Он облизнул толстые губы, будто решая, продолжать ли разговор. А потом слова хлынули из него даже не потоком, а водопадом насмешек.
– Я сказал слепо, а не тупо, Рори. Я не считаю, что для нас и для наших отцов глупо сохранять верность человеку, обогатившему всех нас. Но мы не должны закрывать глаза на то, что, возвысив наши семьи, король в результате многое выиграл, а также на то, что произошло с остальными. Неужели ваши отцы никогда не обсуждали с вами политические вопросы? Неужели вы не слушаете наших наставников на уроках истории? Когда обучение закончится, мы станем офицерами и джентльменами. Верность – замечательное качество, но еще лучше, если она подкреплена способностью здраво рассуждать. Мой пес мне верен, и, если я натравлю его на медведя, он бросится на огромного зверя без малейших сомнений, считая, что я лучше его знаю, как ему поступать. Но мы не собаки, и, хотя каждый солдат обязан беспрекословно выполнять приказы, мы не должны шагать вперед, даже не пытаясь понять, что стоит за решениями наших командиров.
Калеб никогда не отличался сообразительностью, и в тот день он решил, что Горд его оскорбил. Вскочив на ноги, Калеб навис над столом. Его длинная тощая фигура выглядела смешно, однако он сжал кулаки и свирепо проговорил:
– Ты утверждаешь, что мой отец ничего не знает и не понимает, раз не говорит со мной о политике? Возьми свои слова обратно!
Горд не стал вставать, но и не отступил под натиском Калеба. Он откинулся на спинку стула, словно пытаясь умерить агрессию Калеба, и твердо ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187