- снова спросил Уль.
- А телепередача с этой женщиной не может быть записью? - спросил
кто-то.
- Нет. Мы же разговаривали с ней. Это прямая трансляция.
- И что это может значить? - обратился Уль к Бордену.
Борден мог только покачать головой.
- Мы не знаем. Существует масса теорий...
- Теории! - Уль фыркнул и отвернулся, нервно потирая руки.
Президент снова посмотрел на дисплей.
- Если Русалка - боевая станция, как мы и боялись, то ее задачей
будет уничтожение наших космических оборонных систем, с дальнего
расстояния и первым ударом, - медленно начал он. - Это лишит нас двух
вещей: системы защиты от стратегической ракетной атаки "Звездный Щит" и
возможности уничтожить их защитные системы. Правильно?
- Да, мы думаем так, - подтвердил Снелл. Другими словами, Советы
смогут начать практически безответную атаку, будучи укрыты защитным
экраном, который почти целиком отразит удар Запада.
- А сможем ли мы рискнуть в таких условиях или сдадимся без боя? -
спросил Остин. - Может быть, именно это и было их подлинной целью?
- В этом есть смысл, - согласился Уль. Действительно, кому не хочется
диктовать свои условия всей мировой экономике вместо того, чтобы возиться
с развалинами, на восстановление которых понадобится пятьдесят лет?
Остин прошелся, сложив за спиной руки.
- И какой же у нас выбор? - спросил он, обращаясь ко всем.
- Ну, пока советские лидеры вот так разгуливают там наверху по этим
городам, они уязвимы, - ответил Снелл. Залп американского оружия с земной
орбиты действительно сможет пробить обшивку станции и уничтожить всех
незащищенных людей, даже если и не повредит боевых станций. Но это была не
альтернатива, а скорее отказ от нее. Это было неприемлемо чисто с
моральной точки зрения - прибегать к таким действиям, как к мере
предосторожности, и если выяснится, что их страхи были все-таки напрасны,
то последствия будут немыслимыми. Как ответный удар, может быть. Но с
другой стороны, если эти страхи - правда, то после первого залпа
"Терешковой" США будет нечем нанести этот удар.
Уль нервно покусал губу.
- Хотел бы я, чтобы у меня было какое-то предложение. Но у меня его
нет. Я должен согласиться с разведкой, - он покосился в направлении
Бордена и Фоледы. - Мы можем уничтожить часть преимущества "Терешковой",
если нанесем превентивный удар по советскому ракетному щиту, и надеюсь,
раньше, чем Русалка ответит. Это оставит их беззащитными - пусть даже
частично - перед нашими ракетами. А затем, когда Русалка разрушит наш щит,
чего мы в любом случае не сможем предотвратить, то мы окажемся в положении
для взаимного обмена ударами. Как в восьмидесятых.
- И в этом случае отступить могут они, - предположил кто-то.
Снелл покачал головой.
- Они все равно на краю. Кроме того, для них это последняя попытка, а
для нас - нет. Время работает против них.
Уль согласился, тяжело качнув головой.
- А что с кораблем ООН? - спросил он президента. - У нас еще есть
время отправить его обратно.
Остин задумался.
- Я думаю, этого не стоит делать, - сказал он наконец. - Если все
зависит от неожиданности, то это будет ошибкой. Русских могут предупредить
их люди в ООН.
Снелл согласно кивнул головой. Президент продолжал:
- Боюсь, что им, как и всем остальным, придется рассчитывать только
на удачу.
Затем он повернулся к стоявшим у него за спиной людям, ожидающим
решения.
- Объявите повышенную боевую готовность в вооруженных силах и боевую
тревогу для космических орбитальных систем. Немедленно. И пойдемте,
посмотрим, что у нас получается с этим совещанием с европейцами.
58
- Да, алло? Тунгусский цементный завод... Товарища Горженко? Минутку.
Марианна Поречная переключила линию на коммутаторе и набрала
дополнительный номер. На коммутаторе не было никого, кроме ее и Евгении.
Повернувшись к Евгении, она продолжала прерванный разговор:
- А я ей сказала, что она дура - если не можешь сказать своему сыну,
чтобы он не лазил через забор, то я не виновата, что он упал и порезал
ногу. Нет, ты представляешь? Я еще виновата в том, что оставляю мою лопату
на моем дворе! Как будто я должна думать обо всех идиотах вокруг. А ее муж
постоянно ставит у наших ворот эту их развалину, на которой они везде
ездят. А однажды она... Нет, он не отвечает. Прораба? Подождите, я
попробую...
- Я вчера сыну в Москву звонила, - задумчиво сказала Евгения. - Он
говорит, там у них, как на кладбище. В этом году нет парада, поэтому
устроили праздники за городом. Самое смешное, он говорит, что у них сейчас
учения по гражданской обороне. Ты когда-нибудь слышала об таком? Совсем с
ума посходили - устраивать такое на праздники. Делать им там нечего, что
ли?
- И дети у нее такие же, особенно старший. Однажды они измазали нам
краской все окно и стену, а хотели все свалить на двух маленьких Брюковых,
что за углом живут. Брюковы, конечно, тоже не ангелы, но я-то прекрасно
знала, что это они. Я даже банку видела - этот урод, ее муж, за день до
этого двери красил. И тоже выбрал. Ты такого цвета еще не видела -
красно-розовый, как пудра у этой шлюхи, которая живет напротив - вот когда
она накрасится и выходит на улицу на своих каблуках, а юбка - все ноги
видны. Сразу видно, что это за штучка. А ты знаешь, в котором часу она
приходит домой? И аж сияет от удовольствия! Как-то мне ее мать
пожаловалась... Алло? Генерального директора?... А я здесь при чем?... Да,
минутку... Сейчас... Ну и люди, никакого терпения. Что за народ - слова
доброго от них не дождешься, не понимаю.
- У него был такой голос, он, наверное, простудился, - ответила
Евгения, думая о своем.
Никто из них не обращал внимания на то, что дверь понемногу
приоткрывалась, пока ее не распахнули. Высокий крепко сложенный мужчина в
сером свитере, вслед за ним второй, костлявый и пучеглазый, проскользнули
внутрь так быстро, что две женщины и пискнуть не успели, как им крепко
зажали рты. Третий, моложе, чем первые два, смуглокожий, с волнистыми
черными волосами - судя по горящим глазам, определенно убийца, встал между
ними и коммутатором, а четвертый прикрыл дверь и защелкнул замок.
Марианна задрожала от ужаса. Четверо налетчиков были злобными и
безжалостными, с грязными небритыми лицами, всклокоченными волосами и в
мятой перепачканной одежде - явно сбежавшие уголовники. У того, который
смотрел на нее, была жуткая рожа - дикие глаза в распухшей пурпурной
маске. Однажды она читала в каком-то журнале, что маньяки-убийцы часто
изуродованы физически, и убивают импульсивно, чтобы отомстить обществу,
которое, как им кажется, отвернулось от них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
- А телепередача с этой женщиной не может быть записью? - спросил
кто-то.
- Нет. Мы же разговаривали с ней. Это прямая трансляция.
- И что это может значить? - обратился Уль к Бордену.
Борден мог только покачать головой.
- Мы не знаем. Существует масса теорий...
- Теории! - Уль фыркнул и отвернулся, нервно потирая руки.
Президент снова посмотрел на дисплей.
- Если Русалка - боевая станция, как мы и боялись, то ее задачей
будет уничтожение наших космических оборонных систем, с дальнего
расстояния и первым ударом, - медленно начал он. - Это лишит нас двух
вещей: системы защиты от стратегической ракетной атаки "Звездный Щит" и
возможности уничтожить их защитные системы. Правильно?
- Да, мы думаем так, - подтвердил Снелл. Другими словами, Советы
смогут начать практически безответную атаку, будучи укрыты защитным
экраном, который почти целиком отразит удар Запада.
- А сможем ли мы рискнуть в таких условиях или сдадимся без боя? -
спросил Остин. - Может быть, именно это и было их подлинной целью?
- В этом есть смысл, - согласился Уль. Действительно, кому не хочется
диктовать свои условия всей мировой экономике вместо того, чтобы возиться
с развалинами, на восстановление которых понадобится пятьдесят лет?
Остин прошелся, сложив за спиной руки.
- И какой же у нас выбор? - спросил он, обращаясь ко всем.
- Ну, пока советские лидеры вот так разгуливают там наверху по этим
городам, они уязвимы, - ответил Снелл. Залп американского оружия с земной
орбиты действительно сможет пробить обшивку станции и уничтожить всех
незащищенных людей, даже если и не повредит боевых станций. Но это была не
альтернатива, а скорее отказ от нее. Это было неприемлемо чисто с
моральной точки зрения - прибегать к таким действиям, как к мере
предосторожности, и если выяснится, что их страхи были все-таки напрасны,
то последствия будут немыслимыми. Как ответный удар, может быть. Но с
другой стороны, если эти страхи - правда, то после первого залпа
"Терешковой" США будет нечем нанести этот удар.
Уль нервно покусал губу.
- Хотел бы я, чтобы у меня было какое-то предложение. Но у меня его
нет. Я должен согласиться с разведкой, - он покосился в направлении
Бордена и Фоледы. - Мы можем уничтожить часть преимущества "Терешковой",
если нанесем превентивный удар по советскому ракетному щиту, и надеюсь,
раньше, чем Русалка ответит. Это оставит их беззащитными - пусть даже
частично - перед нашими ракетами. А затем, когда Русалка разрушит наш щит,
чего мы в любом случае не сможем предотвратить, то мы окажемся в положении
для взаимного обмена ударами. Как в восьмидесятых.
- И в этом случае отступить могут они, - предположил кто-то.
Снелл покачал головой.
- Они все равно на краю. Кроме того, для них это последняя попытка, а
для нас - нет. Время работает против них.
Уль согласился, тяжело качнув головой.
- А что с кораблем ООН? - спросил он президента. - У нас еще есть
время отправить его обратно.
Остин задумался.
- Я думаю, этого не стоит делать, - сказал он наконец. - Если все
зависит от неожиданности, то это будет ошибкой. Русских могут предупредить
их люди в ООН.
Снелл согласно кивнул головой. Президент продолжал:
- Боюсь, что им, как и всем остальным, придется рассчитывать только
на удачу.
Затем он повернулся к стоявшим у него за спиной людям, ожидающим
решения.
- Объявите повышенную боевую готовность в вооруженных силах и боевую
тревогу для космических орбитальных систем. Немедленно. И пойдемте,
посмотрим, что у нас получается с этим совещанием с европейцами.
58
- Да, алло? Тунгусский цементный завод... Товарища Горженко? Минутку.
Марианна Поречная переключила линию на коммутаторе и набрала
дополнительный номер. На коммутаторе не было никого, кроме ее и Евгении.
Повернувшись к Евгении, она продолжала прерванный разговор:
- А я ей сказала, что она дура - если не можешь сказать своему сыну,
чтобы он не лазил через забор, то я не виновата, что он упал и порезал
ногу. Нет, ты представляешь? Я еще виновата в том, что оставляю мою лопату
на моем дворе! Как будто я должна думать обо всех идиотах вокруг. А ее муж
постоянно ставит у наших ворот эту их развалину, на которой они везде
ездят. А однажды она... Нет, он не отвечает. Прораба? Подождите, я
попробую...
- Я вчера сыну в Москву звонила, - задумчиво сказала Евгения. - Он
говорит, там у них, как на кладбище. В этом году нет парада, поэтому
устроили праздники за городом. Самое смешное, он говорит, что у них сейчас
учения по гражданской обороне. Ты когда-нибудь слышала об таком? Совсем с
ума посходили - устраивать такое на праздники. Делать им там нечего, что
ли?
- И дети у нее такие же, особенно старший. Однажды они измазали нам
краской все окно и стену, а хотели все свалить на двух маленьких Брюковых,
что за углом живут. Брюковы, конечно, тоже не ангелы, но я-то прекрасно
знала, что это они. Я даже банку видела - этот урод, ее муж, за день до
этого двери красил. И тоже выбрал. Ты такого цвета еще не видела -
красно-розовый, как пудра у этой шлюхи, которая живет напротив - вот когда
она накрасится и выходит на улицу на своих каблуках, а юбка - все ноги
видны. Сразу видно, что это за штучка. А ты знаешь, в котором часу она
приходит домой? И аж сияет от удовольствия! Как-то мне ее мать
пожаловалась... Алло? Генерального директора?... А я здесь при чем?... Да,
минутку... Сейчас... Ну и люди, никакого терпения. Что за народ - слова
доброго от них не дождешься, не понимаю.
- У него был такой голос, он, наверное, простудился, - ответила
Евгения, думая о своем.
Никто из них не обращал внимания на то, что дверь понемногу
приоткрывалась, пока ее не распахнули. Высокий крепко сложенный мужчина в
сером свитере, вслед за ним второй, костлявый и пучеглазый, проскользнули
внутрь так быстро, что две женщины и пискнуть не успели, как им крепко
зажали рты. Третий, моложе, чем первые два, смуглокожий, с волнистыми
черными волосами - судя по горящим глазам, определенно убийца, встал между
ними и коммутатором, а четвертый прикрыл дверь и защелкнул замок.
Марианна задрожала от ужаса. Четверо налетчиков были злобными и
безжалостными, с грязными небритыми лицами, всклокоченными волосами и в
мятой перепачканной одежде - явно сбежавшие уголовники. У того, который
смотрел на нее, была жуткая рожа - дикие глаза в распухшей пурпурной
маске. Однажды она читала в каком-то журнале, что маньяки-убийцы часто
изуродованы физически, и убивают импульсивно, чтобы отомстить обществу,
которое, как им кажется, отвернулось от них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127