Но она не сказала ничего. Она постоянно заставляла себя повторять
вбитую ей в голову людьми Фоледы фразу. "Молчи, отрицай все, никогда ни в
чем не признавайся и не подтверждай, даже если это настолько очевидно, что
бросается всем в глаза" - учил ее один из них. "Одно тянется за другим.
Первое признание - первый шаг по наклонной, и чем ниже, тем больше
скользишь. Это как бросать курить: больше ни одной сигареты. Ни одной,
потому что между "ни одной сигареты" и "несколько сигарет" огромное
различие. А между двумя и тремя, четырьмя и пятью, девятнадцатью и
двадцатью разницы мало. Понятно? Так же и с информацией. Стоит первый раз
поддаться, и ты уже не выкарабкаешься".
Может быть, она уже сказала что-то, сама того не зная? Два дня она
болела - так ей сказали - акклиматизационной болезнью, такое случается с
некоторыми людьми в космосе. Она плохо помнила это, но судя по тому, как
она себя чувствовала, когда пришла в себя, ее накачали каким-то
наркотиком. Доктор сказал ей, что это седатив. Перед тем, как отправиться
на задание, ей что-то говорили о наркотиках... она не помнила, что. Сейчас
она не могла ясно вспомнить вообще ничего. Ей хотелось одного - отдохнуть,
уснуть... Все кругом чересчур запутано и требует слишком больших усилий,
чтобы думать.
- Так мы ни к чему не придем. - недовольно вмешался сидящий рядом с
Протворновым полковник, помоложе, с очень деловым видом, производивший
впечатление самолюбивого и беспринципного. Звали его Бывацкий. - Дайте нам
полдня, и я сообщу вам все, о чем вы хотите знать.
Блеф, подумала Пола. Добряк - злюка. Часть игры.
- Мы надеемся, что не дойдем до крайностей. - рявкнул Протворнов. -
Вы признаете, что проникли на "Валентину Терешкову" под чужим именем,
намереваясь совершить акт шпионажа?
Она подняла голову, притворяясь еще более подавленной, чем была.
- Что?
- Вы признаетесь, что проникли сюда под чужим именем с целью
шпионажа?
- Я ни в чем не признаюсь.
- Но это же очевидно.
- Я хочу связаться с представителем правительства Соединенных Штатов.
- Вы прекрасно знаете, что на борту нет такого представителя, вам не
с кем говорить.
- Я не сказала говорить. Я сказала - связаться. Вы можете устроить
это.
- Это невозможно.
- Почему?
- В настоящий момент это невозможно. Кроме того, вы не в том
положении, когда можно ставить условия. Я повторяю, признаетесь ли вы, что
проникли сюда под чужим именем?
- Я ни в чем не признаюсь.
- Ваше имя?
- Я хочу связаться с представителем моего правительства.
- Вы до сих пор утверждаете, что вы - Пола Шелмер?
- Так сказано в моих документах.
- Вы по-прежнему утверждаете, что являетесь сотрудником Службы
Новостей Пасифик, Калифорния?
- Я ничего не утверждаю. Все равно вы поверите только в то, во что
захотите. - Ошибка, вскрикнуло ее второе "Я". Она начала отвечать им.
Раскрыла она что-нибудь, или нет, это уже не имеет значения. Первый шаг
был сделан.
- Вы прекрасно понимаете, что это не тот случай. У вас было с собой
специальное оборудование - согласитесь, вряд ли агентство новостей выдает
такую аппаратуру своим сотрудникам. - голос Протворнова сейчас был
обыденным, почти дружеским. Он опустил лампу, словно показывая этим
жестом, что эти ненужные неприятности позади. Ей нужно говорить, значило
это. - Ясно, что вас использовало американское правительство. Ну хот это,
по крайней мере, правда? - в его голосе мелькнула нотка сожаления,
казавшаяся почти настоящей. Или она услышала в нем то, что в глубине дыши
хотела услышать? Возникла короткая пауза. Ее голова опустилась вниз, мысли
смешались. - Это правда, не так ли? Вы ведь не работаете на Службу
Новостей Пасифик?
- Нет - услышала она свой шепот, и тут же ее внутренний голос
протестующе вскрикнул - слишком поздно.
- Вы работаете для американского правительства. Это правильно?
Она вспомнила, откуда-то из далекого прошлого, как торговцев учат
заканчивать спор с клиентом: серией утверждений, с которыми трудно не
согласиться. Раз начавшись, беседа уже не может отклониться из заданного
русла, и уже проще соглашаться с всеми предложениями торговца, чем
отвергать их. Она только что сделала первый шаг по наклонной, даже не
сказав Протворнову то, что он и так знал, а просто согласившись с ним.
Пола покачала головой и промолчала.
- Для какого правительственного учреждения вы работаете? - Пауза. -
ЦРУ? - Еще пауза. - РУМО? - Молчание. - Я должен напомнить вам, что мы
можем повторить наши вопросы, но с использованием аппаратуры
физиологического наблюдения, которая сделает укрывание истины
невозможной... Итак, мы знаем, что вы не работаете для Службы Новостей
Пасифик, и что вас послало американское правительство. А теперь,
исключительно для протокола, и для последующей передачи вашим
представителям, а также различным организациям по защите прав человека,
которые заботятся о людях в таком положении, как вы - назовите ваше имя.
- Я хочу связаться с представителем правительства Соединенных Штатов.
Бывацкий поднялся, фыркнув, и отошел к стене, из ее поля зрения.
Протворнов поднял руку, потер бровь, откинулся с тяжелым вздохом на спинку
кресла.
- Послушайте, из содержимого файла, который вы копировали, совершенно
ясно, что вашим заданием было получить дезинформацию, созданную для
поддержания пропагандистской кампании, развернутой вашим правительством
относительно "истинного назначения" "Валентины Терешковой" - Протворнов
поднял глаза и неожиданно и резко крикнул: - Вам знакомо имя "Волшебник"?
Еще до того, как она осознала сказанное им, на ее лице уже отразился
ответ. А Протворнов продолжал дальше, как будто сказанное им не стоило
даже упоминания: "Вы прекрасно знаете, что Волшебник был предателем,
раскрытым нашей контрразведкой. Он признался во всем и добровольно заявил,
что информация, помещенная им в этот файл, была лживой. Он работал в одной
упряжке с американскими пропагандистами, с целью обмануть мировое
общественное мнение в то время, когда вновь возникающие великие державы
все еще остаются неприсоединившимися. Мы можем показать вам видеозапись
его признаний. И могу вас уверить, он сделал это добровольно". Пола все
еще выглядела сомневающейся. "Мы можем привезти Волшебника сюда и устроить
вам встречу, чтобы он рассказал вам все лично, если это убедит вас".
Пола опустила глаза. Смысл сказанного не дошел до нее. Или она просто
смущена? Она устало взглянула на Протворнова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127