— Я говорил, что игра проиграна, не так ли?
— Мы сделали все, что могли, ваше высочество. Никто бы не сделал больше вас.
— Кому-то это удалось. — На миг Джошуа снова обрел свой суховатый юмор. — Он сейчас сидит на своем костлявом троне в Хейхолте, ест и пьет перед пылающим камином, а мы сидим в загоне для скота.
— Он заключил подлую сделку, принц. Король еще пожалеет о своем выборе.
— Но, боюсь, нас не будет при последней расплате, — вздохнул Джошуа. — Пожалуй, мне больше всех жаль тебя. Ты был преданнейшим рыцарем. Жаль, что тебе не достался господин, более достойный твоей преданности…
— Прошу вас, ваше высочество, — в его теперешнем настроении подобные слова причиняли ему настоящую боль. — Я никому, кроме вас, не хотел бы служить здесь на земле.
Джошуа взглянул на него краем глаза, но не ответил. Группа всадников проскакала мимо, и колья задрожали от ударов их копыт.
— Мы далеки от царствия небесного, Деорнот, — произнес принц, — и в то же время всего на расстоянии нескольких вздохов от него. — Лицо его скрывала темнота. — Меня мало страшит смерть. Но на душу мою давят несбывшиеся мечты.
— Джошуа, — начал Деорнот, но рука принца остановила его.
— Не говори ничего. Это простая истина. Я был обречен на катастрофу с самого своего рождения. Моя мать умерла, произведя меняла свет, а лучший друг моего отца Камарис умер вслед за ней. Жена моего брата умерла, когда была на моем попечении. Ее единственное дитя сбежало из-под моей опеки, чтобы оказаться одному Эйдону известно где. Наглимунд, крепость, построенная, чтобы выдержать годы осады, пала при моем правлении за несколько недель, что повлекло гибель бесчисленных невинных.
— Я не могу этого слушать, мой принц. Вы собираетесь взвалить себе на плечи все предательство в мире? Вы сделали все, что могли.
— Ты так думаешь? — спросил Джошуа серьезно, как будто обсуждая какой-то теологический постулат с братьями-узирийцами. — Я в этом не уверен. Если существует предопределение, то, возможно, я всего лишь плохая нить в божественном гобелене. Но некоторые считают, что человек выбирает сам, даже плохое.
— Глупости.
— Возможно. Но нет сомнения в том, что злой рок висит надо всем, что я когда-либо предпринял. Ха! Как, должно быть, смеялись ангелы и черти, когда я клялся, что отниму драконий трон! Мне ли сделать это, с моей-то армией из женщин, шутов и священников! — Принц горько рассмеялся.
Деорнот почувствовал, как в нем снова зреет гаев, но на этот раз его причиной был принц. У него перехватило дыхание. Он никогда не ожидал от себя ничего подобного.
— Мой принц, — сказал он, стиснув зубы, — вы стали глупцом, полным глупцом. «Женщины, шуты и священники»? Армия конных рыцарей вряд ли могла бы сделать больше, чем ваши женщины и шуты, и уж точно не могла бы быть отважнее! — Трясясь от ярости, он поднялся и направился прочь через грязный загон. Звезды, казалось, запрыгали в небе.
Рука крепко ухватила его за плечо, развернув с удивительной силой. Джошуа стоял перед ним, удерживая его на расстоянии вытянутой руки. Подавшись вперед, он стал похож на хищную птицу, готовую к нападению.
— Что я тебе такого сделал, Деорнот, что ты позволяешь себе так говорить со мной? — голос принца звенел от напряжения.
В любой другой момент Деорнот пал бы на колени, устыдившись собственной непочтительности. А сейчас он укротил дрожь своих, мускулов и набрал в грудь воздуха, прежде чем ответить.
— Я могу любить вас, Джошуа, и ненавидеть то, что вы говорите.
Принц пристально смотрел на него, но выражение лица было трудно разобрать в ночной темноте.
— Я плохо говорил о наших спутниках. Я был неправ в этом. Но я ничего дурного не сказал о тебе, сир Деорнот…
— Элисия, Матерь Божия, Джошуа! — Деорнот почти разрыдался. — Мне наплевать на себя! Что касается остальных, я знаю, что это было лишь неосторожным замечанием, сделанным в минуту усталости. Я знаю, что вы так не думаете. Но самой главной жертвой ваших терзаний вы сами и являетесь. Вот в чем ваша глупость!
Джошуа напрягся.
— Что?
Деорнот воздел руки к небу, исполненный головокружительного безумия, которое обычно нападает в день празднования Середины лета, когда все носят маски и говорят чистую правду. Но здесь, в этом коровьем загоне, нет никаких масок.
— Вы для себя больший враг, чем Элиасу когда-нибудь удастся стать, — воскликнул он, больше уже не думая о том, кто его слышит. — Ваша вина, ваш грех, ваши невыполненные обязанности! Если бы Узириса Эйдона снова распинали на древе, вы бы сумели и за это взять вину на себя! Мне все равно, кто возводит обвинения, я больше не хочу слушать поклеп на достойного человека!
Джошуа онемел от удивления. Ужасное молчание было нарушено скрипом калитки. Полдюжины людей вошли в загон во главе с Хотвигом, который поймал их на берегах Имстрека. Он прошагал вперед, оглядывая темный загон.
— Джошуа? Иди сюда.
— Чего ты хочешь? — спросил принц спокойно.
— Марч-тан тебя зовет. Сейчас.
Двое из людей Хотвига выступили вперед, опустив острия копий Деорнот попробовал уловить взгляд Джошуа, но принц отвернулся и медленно зашагал между двумя тритингами. Хотвиг закрыла собой высокую калитку. Деревянный засов был тотчас задвинут.
— Вы не думаете, Деорнот, что они что-нибудь с ним сделают, а? — спросил Стренгьярд. — Они же не станут причинять неприятности принцу, правда?
Деорнот опустился прямо в мокрую грязь под ногами, слезы струились по его лицу.
В повозке Фиколмия пахло жиром, дымом и промасленной кожей. Марч-тан поднял голову от куска мяса и кивнул Хотвигу на дверь, потом снова вернулся к своей трапезе, предоставив Джошуа стоять и ждать. Они были не одни. Человек, стоявший около Фиколмия, был на полголовы выше Джошуа и несколько менее мощный, чем Фиколмий. Чисто выбритое лицо с длинными усами было покрыто шрамами, слишком четкими, чтобы быть случайными. Он смотрел на принца с нескрываемым презрением; рука, увешанная браслетами, лежала на эфесе его длинной сабли.
Джошуа на миг задержал взгляд его узких глаз, а затем позволил себе перевести свой на огромное количество конской упряжи и седел, развешенных по стенам и потолку повозки. Их серебряные украшения сверкали в свете жаровни.
— Ты открыл для себя кое-какие прелести комфорта, Фиколмий, — сказал Джошуа, рассматривая циновки и вышитые подушки, разбросанные на дощатом полу.
Марч-тан поднял голову, плюнул в жаровню.
— Фа! Я сплю под звездами, как и прежде. Но мне нужно место подальше от людских ушей. — Он снова принялся за мясо. — Я не житель каменных палат, которому нужна раковина, как мягкотелой улитке. — Кость полетела в жаровню.
— И я уже давненько не спал среди стен или в постелях, как видишь, Фиколмий. Ты меня позвал сюда, чтобы обвинить в мягкотелости?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215
— Мы сделали все, что могли, ваше высочество. Никто бы не сделал больше вас.
— Кому-то это удалось. — На миг Джошуа снова обрел свой суховатый юмор. — Он сейчас сидит на своем костлявом троне в Хейхолте, ест и пьет перед пылающим камином, а мы сидим в загоне для скота.
— Он заключил подлую сделку, принц. Король еще пожалеет о своем выборе.
— Но, боюсь, нас не будет при последней расплате, — вздохнул Джошуа. — Пожалуй, мне больше всех жаль тебя. Ты был преданнейшим рыцарем. Жаль, что тебе не достался господин, более достойный твоей преданности…
— Прошу вас, ваше высочество, — в его теперешнем настроении подобные слова причиняли ему настоящую боль. — Я никому, кроме вас, не хотел бы служить здесь на земле.
Джошуа взглянул на него краем глаза, но не ответил. Группа всадников проскакала мимо, и колья задрожали от ударов их копыт.
— Мы далеки от царствия небесного, Деорнот, — произнес принц, — и в то же время всего на расстоянии нескольких вздохов от него. — Лицо его скрывала темнота. — Меня мало страшит смерть. Но на душу мою давят несбывшиеся мечты.
— Джошуа, — начал Деорнот, но рука принца остановила его.
— Не говори ничего. Это простая истина. Я был обречен на катастрофу с самого своего рождения. Моя мать умерла, произведя меняла свет, а лучший друг моего отца Камарис умер вслед за ней. Жена моего брата умерла, когда была на моем попечении. Ее единственное дитя сбежало из-под моей опеки, чтобы оказаться одному Эйдону известно где. Наглимунд, крепость, построенная, чтобы выдержать годы осады, пала при моем правлении за несколько недель, что повлекло гибель бесчисленных невинных.
— Я не могу этого слушать, мой принц. Вы собираетесь взвалить себе на плечи все предательство в мире? Вы сделали все, что могли.
— Ты так думаешь? — спросил Джошуа серьезно, как будто обсуждая какой-то теологический постулат с братьями-узирийцами. — Я в этом не уверен. Если существует предопределение, то, возможно, я всего лишь плохая нить в божественном гобелене. Но некоторые считают, что человек выбирает сам, даже плохое.
— Глупости.
— Возможно. Но нет сомнения в том, что злой рок висит надо всем, что я когда-либо предпринял. Ха! Как, должно быть, смеялись ангелы и черти, когда я клялся, что отниму драконий трон! Мне ли сделать это, с моей-то армией из женщин, шутов и священников! — Принц горько рассмеялся.
Деорнот почувствовал, как в нем снова зреет гаев, но на этот раз его причиной был принц. У него перехватило дыхание. Он никогда не ожидал от себя ничего подобного.
— Мой принц, — сказал он, стиснув зубы, — вы стали глупцом, полным глупцом. «Женщины, шуты и священники»? Армия конных рыцарей вряд ли могла бы сделать больше, чем ваши женщины и шуты, и уж точно не могла бы быть отважнее! — Трясясь от ярости, он поднялся и направился прочь через грязный загон. Звезды, казалось, запрыгали в небе.
Рука крепко ухватила его за плечо, развернув с удивительной силой. Джошуа стоял перед ним, удерживая его на расстоянии вытянутой руки. Подавшись вперед, он стал похож на хищную птицу, готовую к нападению.
— Что я тебе такого сделал, Деорнот, что ты позволяешь себе так говорить со мной? — голос принца звенел от напряжения.
В любой другой момент Деорнот пал бы на колени, устыдившись собственной непочтительности. А сейчас он укротил дрожь своих, мускулов и набрал в грудь воздуха, прежде чем ответить.
— Я могу любить вас, Джошуа, и ненавидеть то, что вы говорите.
Принц пристально смотрел на него, но выражение лица было трудно разобрать в ночной темноте.
— Я плохо говорил о наших спутниках. Я был неправ в этом. Но я ничего дурного не сказал о тебе, сир Деорнот…
— Элисия, Матерь Божия, Джошуа! — Деорнот почти разрыдался. — Мне наплевать на себя! Что касается остальных, я знаю, что это было лишь неосторожным замечанием, сделанным в минуту усталости. Я знаю, что вы так не думаете. Но самой главной жертвой ваших терзаний вы сами и являетесь. Вот в чем ваша глупость!
Джошуа напрягся.
— Что?
Деорнот воздел руки к небу, исполненный головокружительного безумия, которое обычно нападает в день празднования Середины лета, когда все носят маски и говорят чистую правду. Но здесь, в этом коровьем загоне, нет никаких масок.
— Вы для себя больший враг, чем Элиасу когда-нибудь удастся стать, — воскликнул он, больше уже не думая о том, кто его слышит. — Ваша вина, ваш грех, ваши невыполненные обязанности! Если бы Узириса Эйдона снова распинали на древе, вы бы сумели и за это взять вину на себя! Мне все равно, кто возводит обвинения, я больше не хочу слушать поклеп на достойного человека!
Джошуа онемел от удивления. Ужасное молчание было нарушено скрипом калитки. Полдюжины людей вошли в загон во главе с Хотвигом, который поймал их на берегах Имстрека. Он прошагал вперед, оглядывая темный загон.
— Джошуа? Иди сюда.
— Чего ты хочешь? — спросил принц спокойно.
— Марч-тан тебя зовет. Сейчас.
Двое из людей Хотвига выступили вперед, опустив острия копий Деорнот попробовал уловить взгляд Джошуа, но принц отвернулся и медленно зашагал между двумя тритингами. Хотвиг закрыла собой высокую калитку. Деревянный засов был тотчас задвинут.
— Вы не думаете, Деорнот, что они что-нибудь с ним сделают, а? — спросил Стренгьярд. — Они же не станут причинять неприятности принцу, правда?
Деорнот опустился прямо в мокрую грязь под ногами, слезы струились по его лицу.
В повозке Фиколмия пахло жиром, дымом и промасленной кожей. Марч-тан поднял голову от куска мяса и кивнул Хотвигу на дверь, потом снова вернулся к своей трапезе, предоставив Джошуа стоять и ждать. Они были не одни. Человек, стоявший около Фиколмия, был на полголовы выше Джошуа и несколько менее мощный, чем Фиколмий. Чисто выбритое лицо с длинными усами было покрыто шрамами, слишком четкими, чтобы быть случайными. Он смотрел на принца с нескрываемым презрением; рука, увешанная браслетами, лежала на эфесе его длинной сабли.
Джошуа на миг задержал взгляд его узких глаз, а затем позволил себе перевести свой на огромное количество конской упряжи и седел, развешенных по стенам и потолку повозки. Их серебряные украшения сверкали в свете жаровни.
— Ты открыл для себя кое-какие прелести комфорта, Фиколмий, — сказал Джошуа, рассматривая циновки и вышитые подушки, разбросанные на дощатом полу.
Марч-тан поднял голову, плюнул в жаровню.
— Фа! Я сплю под звездами, как и прежде. Но мне нужно место подальше от людских ушей. — Он снова принялся за мясо. — Я не житель каменных палат, которому нужна раковина, как мягкотелой улитке. — Кость полетела в жаровню.
— И я уже давненько не спал среди стен или в постелях, как видишь, Фиколмий. Ты меня позвал сюда, чтобы обвинить в мягкотелости?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215