И где-то, он точно это знал, Мириамель наблюдает за происходящим и восхищается. Полет мечты вдруг оборвался: в какой же город он может так победоносно вступить? Наглимунд, как сообщила Джулой, пал; Хейхолт, родной замок Саймона, закрыт для него. И меч Торн не более принадлежит ему, чем сам Саймон является сиром Камарисом, самым знаменитым владельцем клинка, и, самое главное, решил он, глядя на свои стертые ноги, у него и коня-то никакого нет.
— Вот, друг мой Саймон, — сказал Бинабик, прерывая его печальные размышления, — я разыскивал для тебя глоток охотничьего напитка, — он протянул Саймону бурдюк меньшего размера, чем тот, что ходил по кругу.
— Я уже пробовал, — сказал Саймон, подозрительно принюхиваясь. — На вкус это было… как Хейстен выразился, вроде лошадиной мочи. Боюсь, что я согласен с ним.
— Аха, но Хейстен, имею уверенность, изменял свое мнение о канканге, — Бинабик хмыкнул, кивнув головой в сторону веселого круга. Эркинландер и Слудиг уже примкнули к троллям; а Хейстен в этот момент прикладывался к бурдюку. — Но это не канканг, — заметил Бинабик, вручая Саймону бурдюк. — Это охотничий напиток. Мужчины у нас не имеют разрешения выпивать его, только если они хотят применивать его для медицинских целей. Его выпивают только наши охотницы, если они не могут иметь сновидения всю ночь, на очень большом расстоянии от родных пещер. Он оказывает превеликую помощь при уставании, болях в ногах и прочих таких заболеваниях.
— Да я себя хорошо чувствую, — заметил Саймон, разглядывая бурдюк с большим сомнением.
— А я не потому делаю такое предложение. — Бинабика раздражали эти пререкания. — Имея понимание: очень редко мужчина может получать этот напиток. Мы имеем празднование, что наше изобильное опасностями путешествие завершалось без потерь и ран. Мы имеем радость от вида частицы солнца. Кроме того, это одно такое подарение. Ситкинамук просит тебя принять его.
Саймон взглянул на девушку, которая, смеясь, болтала с остальными охотницами. Она улыбнулась ему и подняла вверх копье как бы в знак приветствия.
— Извини, — сказал он, — я сначала не понял. — Он поднял бурдюк и отхлебнул. Сладкая маслянистая жидкость скользнула в горло. Он закашлялся, но через миг ощутил приятное тепло в желудке. Он сделал еще глоток, задержав напиток во рту, чтобы определить его вкус.
— Из чего он? — спросил Саймон.
— Из ягод с верхних лугов Озера голубой глины, куда ведут направление мои соплеменники. Из ягод и зубов.
Саймону показалось, что он ослышался.
— Ягод и чего?
— Зубов. — Бинабик улыбнулся, обнажив свои, желтые. — Зубов снежного медведя, растертых в порошок, разумеется. Это для силы и неслышной походки во время охоты.
— Из зубов… — Саймон, помня, что это подарок, воздержался от дальнейшего комментария. Ну что особенного в зубах, в конце концов? У него самого их полный рот. Напиток на вкус был совсем неплох и вызвал приятное ощущение в желудке. Он бережно поднял бурдюк и сделал последний глоток. — Ягоды и зубы, — сказал он, возвращая кожаный сосуд. — Очень хорошо. Как по-канукски «спасибо»?
Бинабик сказал ему.
— Гьоп! — крикнул Саймон Ситки, которая улыбнулась и кивнула, а ее подруги снова звонко рассмеялись, пряча лица в мех капюшонов.
Некоторое время Саймон и Бинабик молча сидели рядом, наслаждаясь теплом. Саймон чувствовал, как охотничий напиток приятно растекается по его жилам, делая дружелюбными даже лихие нижние склоны Сиккихока, по которым им еще предстояло спускаться. Гора внизу казалась лоскутным одеялом, составленным из неровно засыпанных снегом возвышенностей, переходящих внизу в плоское, утыканное деревьями однообразное пустынное пространство.
Внимание Саймона привлекла гора Намьет — одна из сестер Сиккихока, которая в ярком свете солнечного дня, казалось, находилась всего на расстоянии брошенного камня. Складки горы были покрыты длинными вертикальными лиловыми тенями. Белоснежная вершина сверкала на солнце.
— Тролли и там живут? — спросил он.
Бинабик поднял голову и кивнул.
— Намьет тоже принадлежит к Йиканукским горам. Минтахок, Чугик, Тутусик, Ринсенатук, Сиккихок и Намьет, Ямок и Хуудика — Серые Сестры, это все страна троллей. Ямок, что значит Маленький Нос, — место, где умерщвлялись мои родители. Вон она, там, за Намьетом, видишь?
— Как они умерли?
— Драконий снег — как мы это называем на Крыше Мира — это снег, который намерзает на вершине, а потом обваливается без всякого предупреждения. Как смыкаются драконьи челюсти, что тебе известно.
Саймон поскреб землю камнем, потом поднял голову, прищурившись на неясное очертание Ямока на востоке.
— Ты плакал?
— С несомненностью. Но я находил для этого тайник. А ты… да нет, ты же не имел знакомства со своими родителями, правда?
— Нет, мне о них рассказывал только доктор Моргенс. Немного. Мой отец был рыбаком, а мать горничной.
Бинабик улыбнулся.
— Бедные, но достойные предки. Нельзя желать очень больше! Хорошее начало. Кто бы имел желание порождаться в королевской династии? Как питать надежду на нахождение истины, если проживающие кругом только кланяются и становятся па колени.
Саймон подумал о Мириамели и о невесте самого Бинабика, но ничего не сказал.
Чуть позже тролль протянул руку, придвинул свой заплечный мешок, порылся в нем и вытащил кожаный мешочек, в котором что-то позванивало.
— Мои кости, — сказал он, осторожно высыпав их на камень. — Посмотрим, не стали ли они более верными путеводителями для нас, чем последний раз, когда мы к ним обращались.
Он начал тихонько напевать себе под нос, собрав их в ладони. В течение нескольких мгновений тролль держал кости перед собой, глаза его были закрыты, он сосредоточился и бубнил какую-то песню. Наконец, он бросил их на землю. Саймон не мог рассмотреть никакого определенного рисунка в их беспорядочном расположении.
— Круг камней, — сказал Бинабик так же спокойно, как если бы это было написано на гладкой желтой поверхности костей. — Это, можно так сказать, то, где мы находимся. Это означает, я полагаю, собрание для совета. Мы ищем мудрости, помощи в своих исканиях.
— Кости, к которым ты обращаешься за помощью, сообщают тебе, что ты нуждаешься в помощи, — проворчал Саймон. — Ну и колдовство.
— Молчи, глупый низоземец, — сказал Бинабик нарочито строго. — Эти кости говорят очень больше, чем ты в состоянии понимать. Нет элементарности в их прочтении. — Он снова затянул какую-то мелодию и бросил еще раз. — Факел у входа в пещеру, — сказал он и сразу же снова бросил, не дав объяснения. Он нахмурился и закусил губу, рассматривая узор. — Черная расщелина. Я только второй раз вижу такой расклад, и оба раза, когда мы вместе. Это какой-то дурной знак.
— Пожалуйста, объясни, — сказал Саймон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215
— Вот, друг мой Саймон, — сказал Бинабик, прерывая его печальные размышления, — я разыскивал для тебя глоток охотничьего напитка, — он протянул Саймону бурдюк меньшего размера, чем тот, что ходил по кругу.
— Я уже пробовал, — сказал Саймон, подозрительно принюхиваясь. — На вкус это было… как Хейстен выразился, вроде лошадиной мочи. Боюсь, что я согласен с ним.
— Аха, но Хейстен, имею уверенность, изменял свое мнение о канканге, — Бинабик хмыкнул, кивнув головой в сторону веселого круга. Эркинландер и Слудиг уже примкнули к троллям; а Хейстен в этот момент прикладывался к бурдюку. — Но это не канканг, — заметил Бинабик, вручая Саймону бурдюк. — Это охотничий напиток. Мужчины у нас не имеют разрешения выпивать его, только если они хотят применивать его для медицинских целей. Его выпивают только наши охотницы, если они не могут иметь сновидения всю ночь, на очень большом расстоянии от родных пещер. Он оказывает превеликую помощь при уставании, болях в ногах и прочих таких заболеваниях.
— Да я себя хорошо чувствую, — заметил Саймон, разглядывая бурдюк с большим сомнением.
— А я не потому делаю такое предложение. — Бинабика раздражали эти пререкания. — Имея понимание: очень редко мужчина может получать этот напиток. Мы имеем празднование, что наше изобильное опасностями путешествие завершалось без потерь и ран. Мы имеем радость от вида частицы солнца. Кроме того, это одно такое подарение. Ситкинамук просит тебя принять его.
Саймон взглянул на девушку, которая, смеясь, болтала с остальными охотницами. Она улыбнулась ему и подняла вверх копье как бы в знак приветствия.
— Извини, — сказал он, — я сначала не понял. — Он поднял бурдюк и отхлебнул. Сладкая маслянистая жидкость скользнула в горло. Он закашлялся, но через миг ощутил приятное тепло в желудке. Он сделал еще глоток, задержав напиток во рту, чтобы определить его вкус.
— Из чего он? — спросил Саймон.
— Из ягод с верхних лугов Озера голубой глины, куда ведут направление мои соплеменники. Из ягод и зубов.
Саймону показалось, что он ослышался.
— Ягод и чего?
— Зубов. — Бинабик улыбнулся, обнажив свои, желтые. — Зубов снежного медведя, растертых в порошок, разумеется. Это для силы и неслышной походки во время охоты.
— Из зубов… — Саймон, помня, что это подарок, воздержался от дальнейшего комментария. Ну что особенного в зубах, в конце концов? У него самого их полный рот. Напиток на вкус был совсем неплох и вызвал приятное ощущение в желудке. Он бережно поднял бурдюк и сделал последний глоток. — Ягоды и зубы, — сказал он, возвращая кожаный сосуд. — Очень хорошо. Как по-канукски «спасибо»?
Бинабик сказал ему.
— Гьоп! — крикнул Саймон Ситки, которая улыбнулась и кивнула, а ее подруги снова звонко рассмеялись, пряча лица в мех капюшонов.
Некоторое время Саймон и Бинабик молча сидели рядом, наслаждаясь теплом. Саймон чувствовал, как охотничий напиток приятно растекается по его жилам, делая дружелюбными даже лихие нижние склоны Сиккихока, по которым им еще предстояло спускаться. Гора внизу казалась лоскутным одеялом, составленным из неровно засыпанных снегом возвышенностей, переходящих внизу в плоское, утыканное деревьями однообразное пустынное пространство.
Внимание Саймона привлекла гора Намьет — одна из сестер Сиккихока, которая в ярком свете солнечного дня, казалось, находилась всего на расстоянии брошенного камня. Складки горы были покрыты длинными вертикальными лиловыми тенями. Белоснежная вершина сверкала на солнце.
— Тролли и там живут? — спросил он.
Бинабик поднял голову и кивнул.
— Намьет тоже принадлежит к Йиканукским горам. Минтахок, Чугик, Тутусик, Ринсенатук, Сиккихок и Намьет, Ямок и Хуудика — Серые Сестры, это все страна троллей. Ямок, что значит Маленький Нос, — место, где умерщвлялись мои родители. Вон она, там, за Намьетом, видишь?
— Как они умерли?
— Драконий снег — как мы это называем на Крыше Мира — это снег, который намерзает на вершине, а потом обваливается без всякого предупреждения. Как смыкаются драконьи челюсти, что тебе известно.
Саймон поскреб землю камнем, потом поднял голову, прищурившись на неясное очертание Ямока на востоке.
— Ты плакал?
— С несомненностью. Но я находил для этого тайник. А ты… да нет, ты же не имел знакомства со своими родителями, правда?
— Нет, мне о них рассказывал только доктор Моргенс. Немного. Мой отец был рыбаком, а мать горничной.
Бинабик улыбнулся.
— Бедные, но достойные предки. Нельзя желать очень больше! Хорошее начало. Кто бы имел желание порождаться в королевской династии? Как питать надежду на нахождение истины, если проживающие кругом только кланяются и становятся па колени.
Саймон подумал о Мириамели и о невесте самого Бинабика, но ничего не сказал.
Чуть позже тролль протянул руку, придвинул свой заплечный мешок, порылся в нем и вытащил кожаный мешочек, в котором что-то позванивало.
— Мои кости, — сказал он, осторожно высыпав их на камень. — Посмотрим, не стали ли они более верными путеводителями для нас, чем последний раз, когда мы к ним обращались.
Он начал тихонько напевать себе под нос, собрав их в ладони. В течение нескольких мгновений тролль держал кости перед собой, глаза его были закрыты, он сосредоточился и бубнил какую-то песню. Наконец, он бросил их на землю. Саймон не мог рассмотреть никакого определенного рисунка в их беспорядочном расположении.
— Круг камней, — сказал Бинабик так же спокойно, как если бы это было написано на гладкой желтой поверхности костей. — Это, можно так сказать, то, где мы находимся. Это означает, я полагаю, собрание для совета. Мы ищем мудрости, помощи в своих исканиях.
— Кости, к которым ты обращаешься за помощью, сообщают тебе, что ты нуждаешься в помощи, — проворчал Саймон. — Ну и колдовство.
— Молчи, глупый низоземец, — сказал Бинабик нарочито строго. — Эти кости говорят очень больше, чем ты в состоянии понимать. Нет элементарности в их прочтении. — Он снова затянул какую-то мелодию и бросил еще раз. — Факел у входа в пещеру, — сказал он и сразу же снова бросил, не дав объяснения. Он нахмурился и закусил губу, рассматривая узор. — Черная расщелина. Я только второй раз вижу такой расклад, и оба раза, когда мы вместе. Это какой-то дурной знак.
— Пожалуйста, объясни, — сказал Саймон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215