Тем не менее, он решил впредь сначала тщательно обдумывать свои слова. С этими ситхи никогда не знаешь!
Почти достигнув ровной земли, они остановились перед двумя высоченными деревьями, чьи стволы казались достаточно мощными, чтобы служить подпорками для небес. Там, где эти мощные деревья вырывались к солнцу, перепутанная паутина цветущих лиан образовывала навес между двух стволов, с нее почти до земли спускались обремененные гроздьями цветов лианы, колышущиеся на ветру. Громкое пчелиное жужжание доносилось из цветков, их было полно везде, этих добросовестных тружеников с блестящими крылышками в черно-золотом одеянии.
— Стой, — сказала Адиту. — Нельзя так просто пройти в Летние ворота.
Несмотря на мощь этих двух древесных исполинов, Саймон удивился.
— Это ворота? Два дерева?
Адиту была очень серьезна.
— Когда мы бежали из Асу'а, мы оставили позади все каменные монументы, Сеоман. И еще: Джирики велел мне кое-что сказать тебе, прежде чем ты войдешь в Шао Иригу. Мой брат сказал, что бы ни произошло, тебе оказана самая большая честь. Тебя привели туда, куда ни разу не ступала нога смертного. Ты понимаешь? Ни один смертный никогда не проходил в эти ворота.
— Да? — Саймона потрясли ее слова. Он быстро оглянулся, опасаясь увидеть слушателей, которые его не одобряют. — Но… по я просто просил, чтобы кто-нибудь мне помог. Я умирал от голода…
— Пошли, — молвила она. — Джирики ждет. — Адиту шагнула вперед, затем обернулась. — Не нужно выглядеть таким встревоженным, — улыбнулась она. — это действительно большая честь. Но ты Хикка Стайя — Носитель стрелы. Джирики для кого попало не нарушит старейших правил.
Саймон проходил под деревьями, когда до него дошло, что она сказала:
— Нарушить правила?
Адиту двигалась быстро, почти вприпрыжку. Она шла легко и уверенно по дороге, которая вела вниз от Летних ворот. Лес здесь казался таким же диким, но более удобным. Такие старые великолепные деревья, как эти, конечно, не могли знать топора, однако они не доходили до самой дорожки, их ветви не могли помешать пройти никому, кроме, может быть, самого высоко путника.
Так шли они по извилистой тропке довольно долго, продвигаясь по гребню, который слегка возвышался над долиной. Лес здесь был с обеих сторон настолько густым, что Саймон видел перед собой только на расстоянии брошенного камня, пока ему не стало казаться, что он стоит на месте, а деревья шагают мимо. Воздух становился по-настоящему теплым. Речка, вольно бежавшая где-то невдалеке, повторяя изгибы тропинки, наполняла воздух легкой дымкой. Сонное жужжание пчел и других насекомых действовало на Саймона, как глоток целительной настойки Бинабика.
Он почти не ощущал собственного тела и механически передвигал ноги, следуя за Адиту. Вдруг ситхи остановила его. Слева от них древесная штора отодвинулась, открыв долину.
— Повернись, — вдруг перешла она на шепот. — Помни, Сеоман, ты первый из люден вступаешь в Джао э-Тинукай, в Лодку в Океане Деревьев. :
На лодку это, конечно, совсем не было похоже, но Саймон сразу понял значение этого названия. Натянутые от вершин деревьев к земле, от ствола к стволу и с ветки на ветку, надутые ветром развевающиеся полотнища тысячи разнообразнейших оттенков на первый взгляд напоминали именно паруса, и вея долина казалась действительно огромным невероятным кораблем.
Некоторые куски этой ослепительно яркой ткани были растянуты так, чтобы образовать крышу. Другие обвивали стволы деревьев или свешивались с ветвей к земле, образуя прозрачные стены. Некоторые просто раздувались и хлопали на ветру, привязанные к самым верхним ветвям блестящими шнурами. Весь город колыхался при каждом порыве ветра, как заросли водорослей колышутся на океанском дне, изящно извиваясь под действием прилива.
Ткани и шнуры, которыми они были перевязаны, отражали и так тонко дополняли многообразие красок окружающего леса, что в отдельных местах эти вкрапления трудно было отличить от естественных зарослей. В сущности, когда Саймон присмотрелся поближе, восхищенный тонкой нежной красотой Джао э-Тинукай, он увидел, что город и лес, видимо, были спланированы как единое целое, поэтому они и сливались в неземной гармонии. Музыка реки, петлявшей по дну долины, звучала здесь приглушеннее, но все же была исполнена звонких торжественных нот; блики, отбрасываемые ею на подвижные фасады города, усиливали впечатление водных глубин. Саймону показалось, что между деревьями можно различить серебряные нити других ручейков.
Земля между деревьями и домами, если их можно было так назвать, была устлана густой зеленью, в основном упругим клевером. Он рос повсюду, кроме дорожек, черная земля которых обрамлялась белыми камнями. Несколько изящных мостиков в самых разных местах соединяли дорожки над водой и были тоже сделаны из этого камня. Возле дорожек бродили странные птицы с веерообразными хвостами, сверкающими зеленым, синим и желтым; порой они взлетали на самые нижние ветви деревьев, все время издавая пронзительные и какие-то нелепые крики. В верхних ветвях иногда вспыхивали ослепительными красками другие птицы, расцвеченные так же ярко, как хвосты первых, но голоса, их были гораздо приятнее для слуха.
Теплый мягкий ветерок доносил до Саймона запах пряностей, древесного сока и летней травы; птичий хор исполнял тысячу разных песен, но каким-то образом они все сливались в единую мелодию, образуя как бы мозаичное панно из звуков. Изумительный город простирался перед ним, вливаясь в залитый солнцем лес, — зрелище рая, прекраснее всего, что ему когда-либо удавалось вообразить.
— Это… замечательно, — выдохнул Саймон.
— Идем, — сказала Адиту. — Джирики ждет тебя в своем доме.
Она позвала его за собой. Когда он не двинулся с места, она мягко взяла его за руку и повела. Саймон с восторгом и благоговением озирался вокруг, когда они шли вниз по дорожке, направляясь к самому краю долины. Шелест шелковых складок и бормотание потока сливались воедино с песней птиц, рождая совершенно новое, но необычайно чарующее звучание.
Прежде чем Саймон снова обрел, способность мыслить, он насладился видом, запахом и звуком всего, что его окружало.
— Где же все? — спросил он наконец. Во всем городе, вдвое превышавшем по размеру Батальную площадь в Эрчестере, он не увидел ни одной живой души.
— Мы любим одиночество, Сеоман, — сказала Адиту. — Мы в основном пребываем сами по себе, кроме исключительных случаев. К тому же, сейчас полдень, и многое любят в этот час бродить где-нибудь, покинув город. Странно, что нет никого у Пруда.
Несмотря на казалось бы разумное объяснение, Саймон почувствовал в ней самой какое-то беспокойство, как будто она сама не очень верила в то, что говорила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215
Почти достигнув ровной земли, они остановились перед двумя высоченными деревьями, чьи стволы казались достаточно мощными, чтобы служить подпорками для небес. Там, где эти мощные деревья вырывались к солнцу, перепутанная паутина цветущих лиан образовывала навес между двух стволов, с нее почти до земли спускались обремененные гроздьями цветов лианы, колышущиеся на ветру. Громкое пчелиное жужжание доносилось из цветков, их было полно везде, этих добросовестных тружеников с блестящими крылышками в черно-золотом одеянии.
— Стой, — сказала Адиту. — Нельзя так просто пройти в Летние ворота.
Несмотря на мощь этих двух древесных исполинов, Саймон удивился.
— Это ворота? Два дерева?
Адиту была очень серьезна.
— Когда мы бежали из Асу'а, мы оставили позади все каменные монументы, Сеоман. И еще: Джирики велел мне кое-что сказать тебе, прежде чем ты войдешь в Шао Иригу. Мой брат сказал, что бы ни произошло, тебе оказана самая большая честь. Тебя привели туда, куда ни разу не ступала нога смертного. Ты понимаешь? Ни один смертный никогда не проходил в эти ворота.
— Да? — Саймона потрясли ее слова. Он быстро оглянулся, опасаясь увидеть слушателей, которые его не одобряют. — Но… по я просто просил, чтобы кто-нибудь мне помог. Я умирал от голода…
— Пошли, — молвила она. — Джирики ждет. — Адиту шагнула вперед, затем обернулась. — Не нужно выглядеть таким встревоженным, — улыбнулась она. — это действительно большая честь. Но ты Хикка Стайя — Носитель стрелы. Джирики для кого попало не нарушит старейших правил.
Саймон проходил под деревьями, когда до него дошло, что она сказала:
— Нарушить правила?
Адиту двигалась быстро, почти вприпрыжку. Она шла легко и уверенно по дороге, которая вела вниз от Летних ворот. Лес здесь казался таким же диким, но более удобным. Такие старые великолепные деревья, как эти, конечно, не могли знать топора, однако они не доходили до самой дорожки, их ветви не могли помешать пройти никому, кроме, может быть, самого высоко путника.
Так шли они по извилистой тропке довольно долго, продвигаясь по гребню, который слегка возвышался над долиной. Лес здесь был с обеих сторон настолько густым, что Саймон видел перед собой только на расстоянии брошенного камня, пока ему не стало казаться, что он стоит на месте, а деревья шагают мимо. Воздух становился по-настоящему теплым. Речка, вольно бежавшая где-то невдалеке, повторяя изгибы тропинки, наполняла воздух легкой дымкой. Сонное жужжание пчел и других насекомых действовало на Саймона, как глоток целительной настойки Бинабика.
Он почти не ощущал собственного тела и механически передвигал ноги, следуя за Адиту. Вдруг ситхи остановила его. Слева от них древесная штора отодвинулась, открыв долину.
— Повернись, — вдруг перешла она на шепот. — Помни, Сеоман, ты первый из люден вступаешь в Джао э-Тинукай, в Лодку в Океане Деревьев. :
На лодку это, конечно, совсем не было похоже, но Саймон сразу понял значение этого названия. Натянутые от вершин деревьев к земле, от ствола к стволу и с ветки на ветку, надутые ветром развевающиеся полотнища тысячи разнообразнейших оттенков на первый взгляд напоминали именно паруса, и вея долина казалась действительно огромным невероятным кораблем.
Некоторые куски этой ослепительно яркой ткани были растянуты так, чтобы образовать крышу. Другие обвивали стволы деревьев или свешивались с ветвей к земле, образуя прозрачные стены. Некоторые просто раздувались и хлопали на ветру, привязанные к самым верхним ветвям блестящими шнурами. Весь город колыхался при каждом порыве ветра, как заросли водорослей колышутся на океанском дне, изящно извиваясь под действием прилива.
Ткани и шнуры, которыми они были перевязаны, отражали и так тонко дополняли многообразие красок окружающего леса, что в отдельных местах эти вкрапления трудно было отличить от естественных зарослей. В сущности, когда Саймон присмотрелся поближе, восхищенный тонкой нежной красотой Джао э-Тинукай, он увидел, что город и лес, видимо, были спланированы как единое целое, поэтому они и сливались в неземной гармонии. Музыка реки, петлявшей по дну долины, звучала здесь приглушеннее, но все же была исполнена звонких торжественных нот; блики, отбрасываемые ею на подвижные фасады города, усиливали впечатление водных глубин. Саймону показалось, что между деревьями можно различить серебряные нити других ручейков.
Земля между деревьями и домами, если их можно было так назвать, была устлана густой зеленью, в основном упругим клевером. Он рос повсюду, кроме дорожек, черная земля которых обрамлялась белыми камнями. Несколько изящных мостиков в самых разных местах соединяли дорожки над водой и были тоже сделаны из этого камня. Возле дорожек бродили странные птицы с веерообразными хвостами, сверкающими зеленым, синим и желтым; порой они взлетали на самые нижние ветви деревьев, все время издавая пронзительные и какие-то нелепые крики. В верхних ветвях иногда вспыхивали ослепительными красками другие птицы, расцвеченные так же ярко, как хвосты первых, но голоса, их были гораздо приятнее для слуха.
Теплый мягкий ветерок доносил до Саймона запах пряностей, древесного сока и летней травы; птичий хор исполнял тысячу разных песен, но каким-то образом они все сливались в единую мелодию, образуя как бы мозаичное панно из звуков. Изумительный город простирался перед ним, вливаясь в залитый солнцем лес, — зрелище рая, прекраснее всего, что ему когда-либо удавалось вообразить.
— Это… замечательно, — выдохнул Саймон.
— Идем, — сказала Адиту. — Джирики ждет тебя в своем доме.
Она позвала его за собой. Когда он не двинулся с места, она мягко взяла его за руку и повела. Саймон с восторгом и благоговением озирался вокруг, когда они шли вниз по дорожке, направляясь к самому краю долины. Шелест шелковых складок и бормотание потока сливались воедино с песней птиц, рождая совершенно новое, но необычайно чарующее звучание.
Прежде чем Саймон снова обрел, способность мыслить, он насладился видом, запахом и звуком всего, что его окружало.
— Где же все? — спросил он наконец. Во всем городе, вдвое превышавшем по размеру Батальную площадь в Эрчестере, он не увидел ни одной живой души.
— Мы любим одиночество, Сеоман, — сказала Адиту. — Мы в основном пребываем сами по себе, кроме исключительных случаев. К тому же, сейчас полдень, и многое любят в этот час бродить где-нибудь, покинув город. Странно, что нет никого у Пруда.
Несмотря на казалось бы разумное объяснение, Саймон почувствовал в ней самой какое-то беспокойство, как будто она сама не очень верила в то, что говорила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215