Эолер оглядел кольцо устремленных на него серьезных глаз, прежде чем снова повернулся к Джисфидри.
— Но вы и ваши люди, кажется, боялись этого места.
Дворр смутился:
— Голоса наших бывших властелинов действительно пугали нас, да. Но Шард излучает тепло, а залы и улицы Мезуту'а холодны.
Граф Над Муллаха набрал в грудь побольше воздуха.
— Прошу вас: если вы верите, что мы не причиним вам вреда, скажите, откуда вы знаете имя Джошуа Безрукого?
— Наш Свидетель — Шард, как мы уже вам сказали. Ситхи призвали нас сюда, в эту Обитель Свидетеля, спрашивали нас о Джошуа и о Великих Мечах. Шард долго молчал, но последнее время он снова начал говорить с нами, впервые на нашей памяти за последнее время.
— Говорить? — переспросил Эолер. — Так же, как он говорил с нами? И что такое Шард?
— Он стар. Один из старейших Свидетелей. — Тон Джисфидри снова стал тревожным. Его соплеменники закачали головами, в глазах их была озабоченность. — Он долго молчал. Не разговаривал с нами.
— Что вы имеете в виду? — граф посмотрел на Мегвин, пытаясь понять, разделяет ли она его недоумение. Шард пульсировал, испуская нежное молочно-белое сияние, и Эолер сделал новую попытку. — Боюсь, что я не понимаю. Что значит Свидетель?
Дворр задумался, пытаясь найти слова, которыми он мог бы объяснить то, что никогда до этого не нуждалось в объяснении.
— В далекие дни, — наконец сказал он, — мы и другие, рожденные в Саду, общались через особые предметы, которые могли служить Свидетелями: камни и чешуя, пруды и костры. Через них и через некоторые другие предметы, такие как Великая Арфа Наккиги, соединялся мир детей Сада нитями мысли и речи. Но мы, тинукедайя, забыли многое еще до падения Асу'а и отдалились от тех, кто там жил… кому мы раньше служили.
— Асу'а? — повторил Эолер. — Я уже раньше слышал это название…
Мегвин, слушавшая в пол-уха, наблюдала за тем, как играют, подобно экзотическим рыбкам, 'краски под кристаллической поверхностью Шарда. На скамьях вокруг дворры также наблюдали это зрелище с несколько мрачными лицами, как будто желание видеть его сияние было позорным, постыдным.
— Когда пал Асу'а, — продолжал Джисфидри, — редкие разговоры сменились молчанием. Говорящий Огонь в Хикехикайо и Шард здесь, в Мезуту'а, стали безмолвны. Видите ли, мы, дворры, утратили способность пользоваться ими. Таким образом, кота зидайя перестали разговаривать с нами, мы, тинукедайя, больше не могли управлять Свидетелем даже для того, чтобы общаться друг с другом.
Эолер задумался.
— Как вы моги разучиться пользоваться этими предметами? — спросил он. — Как можно разучиться, когда вас так немного? — он указал на молчаливо сидящих дворров. — Вы ведь бессмертны?
Жена Джисфидри запрокинула голову и застонала, испугав этим Мегвин и Эолера. Шовене и Имайан, два других спутника Джисфидри, вторили ей. Их жалобы превратились в какую-то жутковатую, исполненную скорби песню, которая вознеслась к потолку пещеры и отдавалась эхом по тьме. Остальные дворры повернулись к ним, головы их закачались, как серые и белые одуванчики на ветру.
Джисфидри опустил тяжелые веки и положил подбородок на дрожащие пальцы. Когда стенания смолкли, он поднял голову.
— Нет, дитя Эрна, — молвил он медленно, — мы не бессмертны. Мы и вправду живем дольше, чем вы, смертные, если ваша раса значительно не изменилась за последнее время. Но в отличие от зидайя и хикедайя, наших прежних властелинов — стихи и норнов, мы не живем бесконечно, как горы. Нет, смерть приходит за нами так же, как и за вами, как тать и разбойник, — на лице его отразился гнев. — Быть может, наши бывшие властелины имели несколько иную кровь, чем та, что текла в их жилах со времен Сада, описанного в старинных сказаниях, откуда происходят все перворожденные; быть может, мы просто принадлежим к тем, кто живет меньше. Или так, или действительно существует какой-то секрет, утаенный от нас, которые были всего лишь их слугами, — он обернулся к своей жене и нежно коснулся ее щеки. Исарда спрятала свое лицо у него на плече, причем ее длинная шея напоминала лебединую. — Одни из нас умерли, другие ушли, и искусство общения со Свидетелями ушло с ними.
Эолер покачал головой, сбитый с толку.
— Я внимательно слушаю, Джисфидри, но я боюсь, что до сих пор многое из того, что ты говоришь, остается загадкой. Голос, который обращался к нам из камня, тот, что вы назвали праматерью ситхи, сказал, что Великие Мечи сейчас разыскиваются. Какое отношение ко всему этому имеет принц Джошуа?
Джисфидри поднял руку:
— Пойдемте со мной туда, где удобнее разговаривать. Боюсь, что ваше присутствие озадачило некоторых из наших людей: многим за свою жизнь не доводилось видеть судходайя, — он встал, распрямив хилые конечности, как саранча, взбирающаяся на пшеничный колос. — Мы продолжим в Зале памяти. — Лицо его выразило смущение. — К тому же, дети Эрна, я устал и проголодался. — Он покачал головой. — Я целый век так много не говорил.
Имайан и Шовенне остались позади, возможно, чтобы объяснить своим робким соплеменникам, кто их гости. Мегвин видела, как они собрали остальных дворров в большую группу в центре огромного котлована, где все сгрудились возле мерцающего Шарда. Только за час до этого она была полна нетерпения и радостного ожидания, а теперь радовалась, что подземная арена остается позади. Чудо обернулось разочарованием. Такое сооружение, как Обитель Свидетеля, должно простираться под небесами, усыпанными звездами, как цирки Наббана или театр в Эрчестере, а не таиться под слоем мертвого черного базальта. Как бы то ни было, помощи отсюда ждать нечего.
Джисфидри и Исарда вели гостей пустынными улицами Мезуту'а, их путь освещали кристаллические жезлы, которые казались привидениями, порхающими по узким улицами и широким площадям, по изящным мостиками, перекинутым над сумеречной пустотой.
Лампы, которые принесли с собой Мегвин и Эолер, покоптили и погасли. Единственным источником света было розоватое свечение жезлов в руках дворров. Очертания города казались в этом свете мягче, чем при свете ламп, углы сглаживались, как бы от действия дождя и ветра. Но Мегвин знала, что здесь, глубоко под землей, непогода не тревожила древние стены.
Мысли ее, несмотря на прекрасное зрелище окружавшего ее подземного мира, блуждали, возвращаясь к той злой шутке, жертвой которой она себя осознавала. Ситхи здесь не было. По сути дела, оставшиеся мирные сами взывали к помощи такого малочисленного племени, которыми стали теперь дворры; возможно, участь их еще горше той, что переживают люди Мегвин.
Значит, утрачена надежда на помощь, по крайней мере — земную. Спасения для ее людей не будет, пока она сама не найдет какого-то выхода. Почему боги посылают ей сновидения, рождающие надежды, которые тут же разлетаются в прах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215