Отведите ее.
В то время, как солдаты уводили сопротивлявшуюся девушку, я удивленно смотрел на цыгана. Он делал вид, что его это не касается, и подавал мне знаки, что хочет со мной говорить. Когда же полковник и его команда уселись ужинать, мне удалось незаметно подобраться к нему.
— Что он хотел? — были его первые слова. Выходит, он тоже заметил Бонамарию.
— Он приведет солдат. Это владелец усадьбы.
— Они близко?
Я кивнул и кивком указал в том направлении, куда исчез эстансьеро, хозяин усадьбы.
От костра, у которого сидели карлисты, раздался пронзительный крик. Это девушка отбивалась от одного из солдат, обнявшего ее за талию и пытавшегося поцеловать. Остальные хохотали над его неудачной попыткой и советовали действовать более решительно.
Цыган одним прыжком оказался рядом с полковником.
— Сеньор,— сказал он,— я не потерплю, чтобы кто-то обижал мою сестру. Сейчас же прикажите, чтобы прекратили приставать к ней, или я наведу порядок сам.
Офицер удивленно смотрел на него.
— Ты от страха сдвинулся, малый! — решил он наконец.
— От страха? — презрительно сказал цыган.— Дон Энрико де Каланда и Мунилла храбрый офицер, хотя и прибегает к недостойным вещам, однако тот человек, который заставит меня испугаться, еще не родился. Я повторяю: кто прикоснется к этой девушке, может попрощаться с жизнью.
— Успокойся, мальчик. Я прикажу зарезервировать для тебя уютную комнату в ближайшем сумасшедшем доме. А теперь свяжите его еще одной веревкой, кроме этой. Сумасшедшие обладают большой силой.
Цыган отступил на шаг и смерил солдат, которые хотели связать его по приказу полковника, повелительным взглядом.
— Не смейте ко мне прикасаться. Я позволил сначала связать себя, чтобы проверить крепость ваших веревок. По мне она явно недостаточна.
Он сделал движение, словно желая вырваться из пут. Полковник бросился к нему и получил такой пинок, что согнулся от боли.
Цыган одним движением освободил руки от веревок, прыгнул в угол к стене, где лежал раньше, и в одно мгновение выхватил спрятанные под камнем два пистолета; прозвучал выстрел, и солдат, побежавший за ним, рухнул с простреленной грудью. Сразу за ним упал второй, и прежде, чем полковник опомнился, четверо его людей были убиты.
Хотя характер у меня вообще-то не геройский, пример цыгана меня побудил к решительным действиям. Я схватил нож и разрезал веревки у офицера и контрабандиста.
— Грациас а Диос! Слава Богу! — воскликнул мулеро.— Сейчас вы узнаете, кто такой Фернандо Муньес.
С голыми руками он бросился на толпу карлистов. Гитано вырвал у ошеломленного полковника саблю и, оперевшись о стену, храбро отражал атаку превосходящих сил.
К счастью, у непредусмотрительных карлистов ружья оказались незаряженными, и в пылу сражения они о них не подумали. Схватка, разгоревшаяся здесь, напоминала драку в трактире, но все же было ясно, что мы долго не продержимся. Я уж было подумал задать стрекача, как прозвучал залп, сваливший половину толпы наших противников. Подоспела помощь. Ситуация в момент изменилась. Очень скоро все мятежники были выведены из боя — все, кроме одного. Этим одним был полковник, сражавшийся, как разъяренный лев. В тот самый момент, когда пал его последний солдат, цыган ударил его плашмя саблей по голове так, что полковник на мгновение потерял сознание. Он зашатался, стал ловить руками воздух, но все же выпрямился наконец и хотел снова ринуться в бой. Но цыган отступил назад и сказал:
— Дон Энрико, сдавайтесь, или мой следующий удар будет последним для вас.
— Офицер не сдается цыгану.
— Если честь запрещает вам сдаться цыгану, сдайтесь поручику Милио де Альгоре.
— Как? — воскликнул полковник и застыл, сделав половину выпада.— Вы...?
— Милио де Альгора, шпион, убежавший за четверть часа до расстрела с одной сеньоритой, как вы недавно рассказывали брату.
— Так значит, эта цыганка...
— Дочь генерала Ховеллара. Вы приказали схватить ее, чтобы отомстить отцу, поскольку победить его вы не можете. Итак, вы сдаетесь?
— Да, я ваш пленник.
— Хорошо. Вы мне дали слово. Связывать вас я не буду. Дайте, пусть вам перевяжут раны.
Потом молодой человек бросился в объятия к брату и сразу же повел его к девушке, которая уже полностью оправилась от пережитого страха и приветствовала их счастливой улыбкой.
— Донья Эльвира, это мой брат Рамирес. Он жил долгое время в Гренаде, этом цыганском раю, и он подтвердит, что вы — прекраснейшая из всех цыганок.
— И это вне сомнения, донья де Ховеллар. Пользуясь случаем позвольте предложить вам свои услуги.
— Благодарю, сеньор. Мой прежний рыцарь полностью себя оправдал, но в данном случае, в столь плохое время, дополнительную охрану я только приветствую. Я буду вам признательна, если вы вместе с братом доведете меня до моего дома. Мои родные умирают от страха.
Тут к ним подошел мулеро, рядом с ним был верный Диего.
— Простите, сеньор,— сказал он Рамиресу.— Но мы тут сделали небольшое открытие.
— Какое?
— На одном муле две тяжелые сумки. По весу я могу предположить, что там золото или серебро. Полковник делал погонщику знаки, чтобы тот постарался выбросить сумки, и тем самым возбудил наше подозрение. А остальные мулы везут табак и тому подобное.
— Посмотрим, что там,— ответил Милио,— и если ваши предположения подтвердятся, вы получите остальных мулов в качестве компенсации за утрату ваших собственных.
Фернандо Муньес глядел на них удивленно и неуверенно. Он не мог допустить, что простой цыган может позволить себе говорить такое. Молодой человек продолжал тем временем:
— Я опять-таки не имею права свободно распоряжаться добычей, но в данном случае это будет справедливо. А что касается вашего друга Диего, который нас всех спас, я выделю ему из своих средств столько, сколько надо для восстановления его усадьбы — разумеется, тогда, когда в стране будет спокойно.
— Но кто вы такой сеньор, что так говорите?
— Это мой брат Милио де Альгора,— ответил за него Рамирес.
— Виконт Альгора? — удивленно воскликнул контрабандист.— Вот это да! Мой братец Альфонсо Кларина работает у вашего отца, а я, глупец, вас и не узнал.
— Сеньор,— просто сказал Диего Бонамария,— я с радостью принимаю ваше предложение. Без вашей помощи я вряд ли смог бы восстановить свою усадьбу. Спасибо.
— Мы еще на некоторое время останемся вместе, так ведь? — сказал Милио.— Ведь все направляются в Альфар. Дон Энрико, это чей жеребец?
— Он принадлежит армии Его Величества.
— Тогда вы ничего не потеряете, если мы его конфискуем.— Он обернулся ко мне:
— Я слышал, что вы направляетесь в Сарагосу. Не будете ли вы так любезны, чтобы передать сообщение нашему отцу? Он живет в замке по соседству с Аллагоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
В то время, как солдаты уводили сопротивлявшуюся девушку, я удивленно смотрел на цыгана. Он делал вид, что его это не касается, и подавал мне знаки, что хочет со мной говорить. Когда же полковник и его команда уселись ужинать, мне удалось незаметно подобраться к нему.
— Что он хотел? — были его первые слова. Выходит, он тоже заметил Бонамарию.
— Он приведет солдат. Это владелец усадьбы.
— Они близко?
Я кивнул и кивком указал в том направлении, куда исчез эстансьеро, хозяин усадьбы.
От костра, у которого сидели карлисты, раздался пронзительный крик. Это девушка отбивалась от одного из солдат, обнявшего ее за талию и пытавшегося поцеловать. Остальные хохотали над его неудачной попыткой и советовали действовать более решительно.
Цыган одним прыжком оказался рядом с полковником.
— Сеньор,— сказал он,— я не потерплю, чтобы кто-то обижал мою сестру. Сейчас же прикажите, чтобы прекратили приставать к ней, или я наведу порядок сам.
Офицер удивленно смотрел на него.
— Ты от страха сдвинулся, малый! — решил он наконец.
— От страха? — презрительно сказал цыган.— Дон Энрико де Каланда и Мунилла храбрый офицер, хотя и прибегает к недостойным вещам, однако тот человек, который заставит меня испугаться, еще не родился. Я повторяю: кто прикоснется к этой девушке, может попрощаться с жизнью.
— Успокойся, мальчик. Я прикажу зарезервировать для тебя уютную комнату в ближайшем сумасшедшем доме. А теперь свяжите его еще одной веревкой, кроме этой. Сумасшедшие обладают большой силой.
Цыган отступил на шаг и смерил солдат, которые хотели связать его по приказу полковника, повелительным взглядом.
— Не смейте ко мне прикасаться. Я позволил сначала связать себя, чтобы проверить крепость ваших веревок. По мне она явно недостаточна.
Он сделал движение, словно желая вырваться из пут. Полковник бросился к нему и получил такой пинок, что согнулся от боли.
Цыган одним движением освободил руки от веревок, прыгнул в угол к стене, где лежал раньше, и в одно мгновение выхватил спрятанные под камнем два пистолета; прозвучал выстрел, и солдат, побежавший за ним, рухнул с простреленной грудью. Сразу за ним упал второй, и прежде, чем полковник опомнился, четверо его людей были убиты.
Хотя характер у меня вообще-то не геройский, пример цыгана меня побудил к решительным действиям. Я схватил нож и разрезал веревки у офицера и контрабандиста.
— Грациас а Диос! Слава Богу! — воскликнул мулеро.— Сейчас вы узнаете, кто такой Фернандо Муньес.
С голыми руками он бросился на толпу карлистов. Гитано вырвал у ошеломленного полковника саблю и, оперевшись о стену, храбро отражал атаку превосходящих сил.
К счастью, у непредусмотрительных карлистов ружья оказались незаряженными, и в пылу сражения они о них не подумали. Схватка, разгоревшаяся здесь, напоминала драку в трактире, но все же было ясно, что мы долго не продержимся. Я уж было подумал задать стрекача, как прозвучал залп, сваливший половину толпы наших противников. Подоспела помощь. Ситуация в момент изменилась. Очень скоро все мятежники были выведены из боя — все, кроме одного. Этим одним был полковник, сражавшийся, как разъяренный лев. В тот самый момент, когда пал его последний солдат, цыган ударил его плашмя саблей по голове так, что полковник на мгновение потерял сознание. Он зашатался, стал ловить руками воздух, но все же выпрямился наконец и хотел снова ринуться в бой. Но цыган отступил назад и сказал:
— Дон Энрико, сдавайтесь, или мой следующий удар будет последним для вас.
— Офицер не сдается цыгану.
— Если честь запрещает вам сдаться цыгану, сдайтесь поручику Милио де Альгоре.
— Как? — воскликнул полковник и застыл, сделав половину выпада.— Вы...?
— Милио де Альгора, шпион, убежавший за четверть часа до расстрела с одной сеньоритой, как вы недавно рассказывали брату.
— Так значит, эта цыганка...
— Дочь генерала Ховеллара. Вы приказали схватить ее, чтобы отомстить отцу, поскольку победить его вы не можете. Итак, вы сдаетесь?
— Да, я ваш пленник.
— Хорошо. Вы мне дали слово. Связывать вас я не буду. Дайте, пусть вам перевяжут раны.
Потом молодой человек бросился в объятия к брату и сразу же повел его к девушке, которая уже полностью оправилась от пережитого страха и приветствовала их счастливой улыбкой.
— Донья Эльвира, это мой брат Рамирес. Он жил долгое время в Гренаде, этом цыганском раю, и он подтвердит, что вы — прекраснейшая из всех цыганок.
— И это вне сомнения, донья де Ховеллар. Пользуясь случаем позвольте предложить вам свои услуги.
— Благодарю, сеньор. Мой прежний рыцарь полностью себя оправдал, но в данном случае, в столь плохое время, дополнительную охрану я только приветствую. Я буду вам признательна, если вы вместе с братом доведете меня до моего дома. Мои родные умирают от страха.
Тут к ним подошел мулеро, рядом с ним был верный Диего.
— Простите, сеньор,— сказал он Рамиресу.— Но мы тут сделали небольшое открытие.
— Какое?
— На одном муле две тяжелые сумки. По весу я могу предположить, что там золото или серебро. Полковник делал погонщику знаки, чтобы тот постарался выбросить сумки, и тем самым возбудил наше подозрение. А остальные мулы везут табак и тому подобное.
— Посмотрим, что там,— ответил Милио,— и если ваши предположения подтвердятся, вы получите остальных мулов в качестве компенсации за утрату ваших собственных.
Фернандо Муньес глядел на них удивленно и неуверенно. Он не мог допустить, что простой цыган может позволить себе говорить такое. Молодой человек продолжал тем временем:
— Я опять-таки не имею права свободно распоряжаться добычей, но в данном случае это будет справедливо. А что касается вашего друга Диего, который нас всех спас, я выделю ему из своих средств столько, сколько надо для восстановления его усадьбы — разумеется, тогда, когда в стране будет спокойно.
— Но кто вы такой сеньор, что так говорите?
— Это мой брат Милио де Альгора,— ответил за него Рамирес.
— Виконт Альгора? — удивленно воскликнул контрабандист.— Вот это да! Мой братец Альфонсо Кларина работает у вашего отца, а я, глупец, вас и не узнал.
— Сеньор,— просто сказал Диего Бонамария,— я с радостью принимаю ваше предложение. Без вашей помощи я вряд ли смог бы восстановить свою усадьбу. Спасибо.
— Мы еще на некоторое время останемся вместе, так ведь? — сказал Милио.— Ведь все направляются в Альфар. Дон Энрико, это чей жеребец?
— Он принадлежит армии Его Величества.
— Тогда вы ничего не потеряете, если мы его конфискуем.— Он обернулся ко мне:
— Я слышал, что вы направляетесь в Сарагосу. Не будете ли вы так любезны, чтобы передать сообщение нашему отцу? Он живет в замке по соседству с Аллагоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62