Поцелуй ее. И ты увидишь, что ее отец еще будет упрашивать тебя.
— А если?..
— Никаких «а если». Ты возьмешь ее в жены, а она нам потом поможет обратить свое племя в мормонскую веру. Чего ты боишься?
— Я не знаю, что такое страх,— сказал другой гордо.— До того, как я стал святым Последнего Дня, я носил ружье и тесак и, уверяю тебя,— отнюдь не для украшения. Из-за этого наш брат Янг дал мне имя Гедеон. Ведь это был величайший еврейский герой. Пойдем туда. Ты увидишь, боюсь ли я.
Они направились к селению. Через каньон к площадке вел висячий мост. Между канатами, сделанными из невыделанных бизоньих кож, были зажаты клинья из стволов кактуса. Оба конца висячего моста были крепко привязаны к валунам. Эта странная шаткая лесенка была единственным сообщением с индейской деревушкой, которую ее вождь нарочно построил в таком неприступном месте, чтобы обезопасить от всякого нападения. Мост стерег днем и ночью один воин.
Сейчас на страже стоял юноша, который позволил обоим проповедникам пройти, не сказав им ни слова, но на Гедеона посмотрел пристально.
В деревне жило несколько десятков семей. Женщины ткали грубые одеяла, месили гончарную глину или мололи кукурузу и ячмень. Дети играли, подростки упражнялись в стрельбе из лука и в мегании копья. Воины лежали перед хижинами в бездействии и созерцании, так как мужчинам работать не положено. Самая большая хижина принадлежала вождю. На пороге сидел Пеш-ичи, Железное Сердце, и говорил со своей дочерью, красавицей Интах-тисле, Черным Глазом. Ее прозвали так из-за черных больших бархатных глаз с длинными ресницами и мечтательным взглядом.
Едва увидев мормонов, девушка скрылась в хижине. Гедеон был ей в душе противен, а его желание, чтобы она стала его женой, не менее противно.
Мормоны начали излагать вождю основы своего вероучения, рассказывать о вечном блаженстве, ожидающем после смерти его приверженцев.
Вождь слушал их молча, с неподвижным лицом человека, который из вежливости не говорит своего мнения.
Девушка решила, что разговор продлится долго, и огорченно отошла к задней стене дома, в которой было отверстие, больше похожее на бойницу, чем на окно. Она увидела юношу, который раньше стерег мост. Теперь он уже сменился и шел отдыхать. Лицо у девушки просветлело, глаза загорелись. Юноша прошептал в окно:
— Тичи ойа, сегодня вечером,— но не остановился.
— Ха-оу, шикар, да, милый,— сказала девушка. Она забыла о миссионерах и выбежала из дома, чтобы еще раз увидеть юношу, который повернул к своей хижине.
— Почему же ты избегаешь меня, Черный Глаз? — обратился к ней Гедеон.— Стань моей скво, и ты будешь самой счастливой из всех жен на земле.
Он обхватил ее за талию, привлек к себе и, прежде чем кто-либо успел опомниться, прижался своими тонкими бескровными губами к ее губам.
Взбешенный вождь вскочил и оттолкнул проповедника от своей дочери.
— Что ты себе позволяешь, собака? На колени и проси прощения! — он одним ударом кулака свалил Гедеона наземь. Мормон лежал всего лишь мгновенье, потом вскочил и вне себя от ярости бросился на вождя и ударил его в лицо.
Вождь от этого удара не шелохнулся, лишь испепелял взглядом безумца. Потом он закричал, и на его крик через минуту прибежали все воины селения. Достаточно было одного слова, и мормоны были свалены на землю, связаны и брошены в хижину вождя с кляпами во рту, чтобы не могли переговариваться друг с другом.
Прошли два долгих часа. Оба пленника были вынесены из хижины и предстали перед вождем, который сидел в кругу своих воинов.
Среди мертвой тишины Железное Сердце обратился к Джереми, Гедеона он не удостоил даже взглядом.
— Кто ударит индейского воина по лицу, наносит ему оскорбление, которое может быть смыто только кровью. Этот человек умрет. Так решил совет' апачей. Тебя тоже хотели убить, но я сказал и сохранил тебя от их гнева. Ты будешь свидетелем наказания, а потом можешь опять идти к своим святым.
Апачи не позволили пленникам сказать что-либо в свою защиту. Они привязали Гедеона к дереву и застрелили его.
Вождь омочил пальцы в его крови и провел ими по лицу. Честь его была таким образом очищена.
Джереми воины положили в карманы пищу, перенесли через мост и отпустили на свободу. Когда же веревки с него сняли, он молча пошел прочь, переправился через поток и спустился вдоль его берега в каньон. Остановился он, когда уже был вне поля зрения наблюдателей. Он погрозил в направлении деревни и прокричал:
— Горе вам! Месть моя не минет вас. И она будет страшной.
Он освободил свои карманы от пищи и с радостью обнаружил, что у него остался его нож, который он обычно носил под пальто. Потом он укрылся в расщелине скалы и вышел из своего укрытия только после того, как стемнело. Он направился к трем елям и прокрался до самого валуна, возле которого сидел воин, охраняющий мост. Он хотел подождать, когда деревня уснет, потом собирался оглушить часового и зарезать его.
Перед хижинами горели костры, и при их свете Джереми заметил, что стража около моста снова сменилась. Теперь на пост заступил опять тот самый юноша, что нравился дочери вождя.
Время шло. В деревне гасли огни, движение прекращалось. Наконец везде воцарилась непроглядная темень.
Джереми вышел из своего укрытия и стал тихо подкрадываться к мосту. И тут он услышал шепот. На мосту были люди. Мормон отполз в сторону и стал ждать.
Дочь вождя, красавица Интах-тисле, пришла на вечернее свидание. Это было не в первый раз, когда любовники сходились вот так. Чтобы их никто не заметил, они не остались на мосту, а сели на мягком мху в низинке у трех елей. Это было нарушением приказа, но такое небольшое нарушение своих обязанностей не имело никакого значения. Ведь мост не нуждался в охране. Апачи из племени кочису жили в мире и согласии со всеми соседями. И если какому-нибудь врагу удалось бы подобраться к мосту, он все равно раньше должен был пройти мимо них, гак во всяком случае считали влюбленные индейцы.
Джереми подкрался к молодой паре и, увидев, что они поглощены доверительным разговором, отполз назад к мосту. Он быстро перешел через мост, вынул огниво и присел в высокую сухую траву. Высек огонь, искра прыгнула, и сухая трава занялась. Пожар быстро стал шириться. Пищи он имел предостаточно — после жаркого лета все было иссушено.
Джереми быстро вернулся по качающемуся мосту. Едва очутившись на другой стороне, он начал перерезать канаты. Кожа бизона была твердой и долго сопротивлялась его ножу. Наконец последний канат был перерезан, и висячий мост полетел в пропасть, Единственный путь к спасению апачей был отрезан.
Пожар уже охватил первые деревья, но деревня все еще спала. Только собаки испуганно лаяли и отчаянно выли.
Джереми, прижавшись к скале, наблюдал за делом своих рук со странной радостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— А если?..
— Никаких «а если». Ты возьмешь ее в жены, а она нам потом поможет обратить свое племя в мормонскую веру. Чего ты боишься?
— Я не знаю, что такое страх,— сказал другой гордо.— До того, как я стал святым Последнего Дня, я носил ружье и тесак и, уверяю тебя,— отнюдь не для украшения. Из-за этого наш брат Янг дал мне имя Гедеон. Ведь это был величайший еврейский герой. Пойдем туда. Ты увидишь, боюсь ли я.
Они направились к селению. Через каньон к площадке вел висячий мост. Между канатами, сделанными из невыделанных бизоньих кож, были зажаты клинья из стволов кактуса. Оба конца висячего моста были крепко привязаны к валунам. Эта странная шаткая лесенка была единственным сообщением с индейской деревушкой, которую ее вождь нарочно построил в таком неприступном месте, чтобы обезопасить от всякого нападения. Мост стерег днем и ночью один воин.
Сейчас на страже стоял юноша, который позволил обоим проповедникам пройти, не сказав им ни слова, но на Гедеона посмотрел пристально.
В деревне жило несколько десятков семей. Женщины ткали грубые одеяла, месили гончарную глину или мололи кукурузу и ячмень. Дети играли, подростки упражнялись в стрельбе из лука и в мегании копья. Воины лежали перед хижинами в бездействии и созерцании, так как мужчинам работать не положено. Самая большая хижина принадлежала вождю. На пороге сидел Пеш-ичи, Железное Сердце, и говорил со своей дочерью, красавицей Интах-тисле, Черным Глазом. Ее прозвали так из-за черных больших бархатных глаз с длинными ресницами и мечтательным взглядом.
Едва увидев мормонов, девушка скрылась в хижине. Гедеон был ей в душе противен, а его желание, чтобы она стала его женой, не менее противно.
Мормоны начали излагать вождю основы своего вероучения, рассказывать о вечном блаженстве, ожидающем после смерти его приверженцев.
Вождь слушал их молча, с неподвижным лицом человека, который из вежливости не говорит своего мнения.
Девушка решила, что разговор продлится долго, и огорченно отошла к задней стене дома, в которой было отверстие, больше похожее на бойницу, чем на окно. Она увидела юношу, который раньше стерег мост. Теперь он уже сменился и шел отдыхать. Лицо у девушки просветлело, глаза загорелись. Юноша прошептал в окно:
— Тичи ойа, сегодня вечером,— но не остановился.
— Ха-оу, шикар, да, милый,— сказала девушка. Она забыла о миссионерах и выбежала из дома, чтобы еще раз увидеть юношу, который повернул к своей хижине.
— Почему же ты избегаешь меня, Черный Глаз? — обратился к ней Гедеон.— Стань моей скво, и ты будешь самой счастливой из всех жен на земле.
Он обхватил ее за талию, привлек к себе и, прежде чем кто-либо успел опомниться, прижался своими тонкими бескровными губами к ее губам.
Взбешенный вождь вскочил и оттолкнул проповедника от своей дочери.
— Что ты себе позволяешь, собака? На колени и проси прощения! — он одним ударом кулака свалил Гедеона наземь. Мормон лежал всего лишь мгновенье, потом вскочил и вне себя от ярости бросился на вождя и ударил его в лицо.
Вождь от этого удара не шелохнулся, лишь испепелял взглядом безумца. Потом он закричал, и на его крик через минуту прибежали все воины селения. Достаточно было одного слова, и мормоны были свалены на землю, связаны и брошены в хижину вождя с кляпами во рту, чтобы не могли переговариваться друг с другом.
Прошли два долгих часа. Оба пленника были вынесены из хижины и предстали перед вождем, который сидел в кругу своих воинов.
Среди мертвой тишины Железное Сердце обратился к Джереми, Гедеона он не удостоил даже взглядом.
— Кто ударит индейского воина по лицу, наносит ему оскорбление, которое может быть смыто только кровью. Этот человек умрет. Так решил совет' апачей. Тебя тоже хотели убить, но я сказал и сохранил тебя от их гнева. Ты будешь свидетелем наказания, а потом можешь опять идти к своим святым.
Апачи не позволили пленникам сказать что-либо в свою защиту. Они привязали Гедеона к дереву и застрелили его.
Вождь омочил пальцы в его крови и провел ими по лицу. Честь его была таким образом очищена.
Джереми воины положили в карманы пищу, перенесли через мост и отпустили на свободу. Когда же веревки с него сняли, он молча пошел прочь, переправился через поток и спустился вдоль его берега в каньон. Остановился он, когда уже был вне поля зрения наблюдателей. Он погрозил в направлении деревни и прокричал:
— Горе вам! Месть моя не минет вас. И она будет страшной.
Он освободил свои карманы от пищи и с радостью обнаружил, что у него остался его нож, который он обычно носил под пальто. Потом он укрылся в расщелине скалы и вышел из своего укрытия только после того, как стемнело. Он направился к трем елям и прокрался до самого валуна, возле которого сидел воин, охраняющий мост. Он хотел подождать, когда деревня уснет, потом собирался оглушить часового и зарезать его.
Перед хижинами горели костры, и при их свете Джереми заметил, что стража около моста снова сменилась. Теперь на пост заступил опять тот самый юноша, что нравился дочери вождя.
Время шло. В деревне гасли огни, движение прекращалось. Наконец везде воцарилась непроглядная темень.
Джереми вышел из своего укрытия и стал тихо подкрадываться к мосту. И тут он услышал шепот. На мосту были люди. Мормон отполз в сторону и стал ждать.
Дочь вождя, красавица Интах-тисле, пришла на вечернее свидание. Это было не в первый раз, когда любовники сходились вот так. Чтобы их никто не заметил, они не остались на мосту, а сели на мягком мху в низинке у трех елей. Это было нарушением приказа, но такое небольшое нарушение своих обязанностей не имело никакого значения. Ведь мост не нуждался в охране. Апачи из племени кочису жили в мире и согласии со всеми соседями. И если какому-нибудь врагу удалось бы подобраться к мосту, он все равно раньше должен был пройти мимо них, гак во всяком случае считали влюбленные индейцы.
Джереми подкрался к молодой паре и, увидев, что они поглощены доверительным разговором, отполз назад к мосту. Он быстро перешел через мост, вынул огниво и присел в высокую сухую траву. Высек огонь, искра прыгнула, и сухая трава занялась. Пожар быстро стал шириться. Пищи он имел предостаточно — после жаркого лета все было иссушено.
Джереми быстро вернулся по качающемуся мосту. Едва очутившись на другой стороне, он начал перерезать канаты. Кожа бизона была твердой и долго сопротивлялась его ножу. Наконец последний канат был перерезан, и висячий мост полетел в пропасть, Единственный путь к спасению апачей был отрезан.
Пожар уже охватил первые деревья, но деревня все еще спала. Только собаки испуганно лаяли и отчаянно выли.
Джереми, прижавшись к скале, наблюдал за делом своих рук со странной радостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62