Но что было еще более интересным: как только слова прозвучали, хабир поднялся, быстро подошел к носилкам и что-то спросил, тоже на незнакомом мне языке. Из-за занавески ему что-то ответило сопрано: женщина? Или, может быть, мальчик?
Вожак тиббу подскочил, схватил хабира за плечи, потряс и сказал со злостью:
— Ты что смотришь на мою умм бинт? Разве не знаешь, что это запрещено?
Умм бинт означает мать дочери; арабы это определение употребляют вместо слово «жена», которое считают неподходящим.
Хабир остановился на мгновение неподвижно как будто стараясь овладеть своим волнением. Потом он ответил голосом, который выдавал неестественное равнодушие:
— Умм бинт? Мне показалось, что это мальчишеский голос.
— Это не мальчик. А если это был и мальчишка, вряд ли он стал бы звать тебя. Кто ты такой?
— Меня зовут Умар ибн Амара, я хабир каравана.
— Когда вы уезжаете?
— Как раз сейчас хотели отправиться.
Мы тоже не хотим задерживаться, потому что спешим, нам уже надо быть в Абе. Если вы люди мирные, мы могли бы идти до самого оазиса вместе.
Мы не идем в Сегхедем, потому что тарги осадили оазис и всю территорию на восток от него. Тиббу попятился, словно это его испугало.
— Тарги, эти собаки? Ты на самом деле знаешь это?
— Да, я пришел из Сегхедема. Я хабир кафилу, на которых напали и убили. Я единственный, кто спасся. Мы обогнем Сегхедем и по дуге на запад пойдем к колодцу Исхайя. На восток мы обойти не сможем, потому что там рядом могут напасть амахара.
Снова он сказал «амахара» вместо «тарга»
Я обратил внимание на то, с каким ударением он произнес последнюю фразу. Что его побудило к этому? Этих двадцать воинов могли перечеркнуть планы таргов. Или он понял возглас с носилок? Тогда это определенно был тарг.
Тиббу еще с минуту расспрашивал, потом созвал своих воинов и о чем-то с ними стал советоваться.
После этого он спросил хабира:
— Не знаешь ли ты, из какого племени те тарга, о которых ты говоришь?
— Нет. Я ни слова не понимаю на языке тех амахара. Но когда они напали на нас, то кричали вместе два слова, и я слышал, как при нападении они все время повторяли название племени и имя своего вождя. Эти слова были: Келови и Рхагата.
— О аллах, так и есть! Рхагата это имя амахара, вождя восточных келови-таргов, и я знаю, что он вышел со своими воинами на грабеж. Это счастье, что я вас встретил. Значит, вы хотите идти через Магхайир эс сухур? Это плохой путь! Ты думаешь, что по нему мы доберемся безопасно к колодцу Исхайя?
-- Наверняка мы не встретим ни одного тарга.
— В Исхайе я бы свернул на восток, и таким образом мы избежали бы опасности. Но, прежде чем я решу идти с вами, я хотел бы знать, кто вы такие.
— Меня ты уже знаешь. Наши кафила принадлежат вон тому купцу из Мурзука по имени Абрам бен Сакир. Они миролюбивые погонщики верблюдов. А вон там сидит человек, который вчера присоединился к нам, и его слуга. Его зовут Кара бен Немси и это франк, гяур.
— Гяур! И я должен идти с вами?
Он подошел ко мне вплотную и в упор стал меня рассматривать. Я продолжал сидеть неподвижно. Он отошел и сплюнул.
— Лицо у него мужское, но дух бабий, иначе он не стерпел бы презрительного взгляда. Лев позволяет шакалу, чтобы тот шел по его следам, но он слишком горд, чтобы оглядываться на него. Ладно, пусть чужеземец едет с нами, но сзади, а в противном случае я раздавлю его, как навязчивое насекомое.
Я спокойно стерпел его оскорбление, поскольку не посчитал нужным указать ему на то, что он ошибается.
Абрам бен Шакир приказал навьючить своих верблюдов. По этому случаю он пустился в разговоры с хабиром. Потом он подошел ко мне.
— Сиди, он знает язык хаусу, он хорошо мне отвечал, когда я к нему обратился на этом языке.
— Тогда это тарг.
— Однако мне все время не верится. Вождь тиббу обыскал бы его. С первого взгляда видно, что это великий воин.
— Только бы ты не ошибся. Тиббу сам рад, что его никто не обыскал.
— Что ты имеешь в виду?
— Грабитель ненавидит грабителя, но и один, и другой ими являются.
— Ты говоришь загадками.
— Ты скоро их разгадаешь.
— Но ты поедешь с нами, несмотря на то, что должен держаться сзади?
— Кто это сказал? Тиббу.
Он мне не может приказывать. Я свободный человек и поеду так, как мне понравится.
Он покачал головой.
Я отвел своего хеджина к воде, чтобы он еще раз как следует напился.
Погрузка сопровождалась противными криками вьючных верблюдов, потом сели наездники, и караван начал движение. Вьючные верблюды были связаны таким образом, что голова заднего была привязана к хвосту идущего впереди.
Во главе цепочки ехал хабир. За ним шейх эль джам-малин, а потом тиббу, вслед за которым двигался тахтаруван. Дальше ехали воины тиббу, а за ними Абрам бен Сакир со своей свитой кафилу. Я подождал, когда они отъедут на определенное расстояние, а потом мы с Камилом потихоньку двинулись за ними. Звезды светили так ясно, что караван мы не могли потерять из виду.
— Значит, мы должны ехать за ними! — жаловался мой храбрый слуга.— Почему же ты не послушался, сиди? Разве я не джера из фиркат Ашаллу и не мог бы гордо ехать впереди всех?
— Кто же тебе запрещает? Езжай, если хочешь!
— Без тебя — нет! Ты ведь знаешь, что я ношу тебя в сердце и не брошу одного на позор и презрение. Но ты скажи, ты серьезно рассчитываешь, что мы встретимся с теми людьми?
— Да, и уж очень скоро, главным образом из-за хабира.
— Ты веришь, что это тарг?
— Да. Он хочет погубить караван. Тарги ждут нас в Магхайир эссухуре, а шейх в своем ослеплении гонит людей на смерть, но я еще надеюсь, что в самый последний момент они послушаются моих предостережений.
— А если не послушаются?
— Тогда мы постараемся спасти хотя бы купца. Тиббу нам в этом помогут.
— Как это? Ты рассчитываешь на тиббу? Ведь они подвергнутся нападению так же, как и все остальные, разве нет?
— Да, потому что у них с собой нечто, что нам смогло бы помочь в нужде, а именно тахтаруван.
— Но как эти носилки могут нам помочь?
— Носилки — нет, но их содержимое — да. Похоже, что там находится мальчишка.
— С чего бы это там быть мальчишке, сиди?
— Да, мальчишка, которого они похитили у таргов.
Камил от удивления не мог вымолвить ни слова. Только
через минуту он произнес:
— Мальчишка таргов! Сиди, ты — шайир, сказочник, это же невозможно.
— Это вполне возможно! Тиббу — главные враги таргов. Если на вражескую землю в самой строжайшей тайне отправляется отряд из двадцати воинов, а потом возвращается с таким наглухо закрытым тахтаруваном, вполне понятно, как это следует объяснить. Или ты думаешь, что тиббу в самом деле взял в такую опасную поездку вместе с собой свою умм бинт?
— Нет, наверняка нет!
— Он похитил у какого-то шейха таргов сына. Это самое наихудшее, что он может сделать своему врагу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Вожак тиббу подскочил, схватил хабира за плечи, потряс и сказал со злостью:
— Ты что смотришь на мою умм бинт? Разве не знаешь, что это запрещено?
Умм бинт означает мать дочери; арабы это определение употребляют вместо слово «жена», которое считают неподходящим.
Хабир остановился на мгновение неподвижно как будто стараясь овладеть своим волнением. Потом он ответил голосом, который выдавал неестественное равнодушие:
— Умм бинт? Мне показалось, что это мальчишеский голос.
— Это не мальчик. А если это был и мальчишка, вряд ли он стал бы звать тебя. Кто ты такой?
— Меня зовут Умар ибн Амара, я хабир каравана.
— Когда вы уезжаете?
— Как раз сейчас хотели отправиться.
Мы тоже не хотим задерживаться, потому что спешим, нам уже надо быть в Абе. Если вы люди мирные, мы могли бы идти до самого оазиса вместе.
Мы не идем в Сегхедем, потому что тарги осадили оазис и всю территорию на восток от него. Тиббу попятился, словно это его испугало.
— Тарги, эти собаки? Ты на самом деле знаешь это?
— Да, я пришел из Сегхедема. Я хабир кафилу, на которых напали и убили. Я единственный, кто спасся. Мы обогнем Сегхедем и по дуге на запад пойдем к колодцу Исхайя. На восток мы обойти не сможем, потому что там рядом могут напасть амахара.
Снова он сказал «амахара» вместо «тарга»
Я обратил внимание на то, с каким ударением он произнес последнюю фразу. Что его побудило к этому? Этих двадцать воинов могли перечеркнуть планы таргов. Или он понял возглас с носилок? Тогда это определенно был тарг.
Тиббу еще с минуту расспрашивал, потом созвал своих воинов и о чем-то с ними стал советоваться.
После этого он спросил хабира:
— Не знаешь ли ты, из какого племени те тарга, о которых ты говоришь?
— Нет. Я ни слова не понимаю на языке тех амахара. Но когда они напали на нас, то кричали вместе два слова, и я слышал, как при нападении они все время повторяли название племени и имя своего вождя. Эти слова были: Келови и Рхагата.
— О аллах, так и есть! Рхагата это имя амахара, вождя восточных келови-таргов, и я знаю, что он вышел со своими воинами на грабеж. Это счастье, что я вас встретил. Значит, вы хотите идти через Магхайир эс сухур? Это плохой путь! Ты думаешь, что по нему мы доберемся безопасно к колодцу Исхайя?
-- Наверняка мы не встретим ни одного тарга.
— В Исхайе я бы свернул на восток, и таким образом мы избежали бы опасности. Но, прежде чем я решу идти с вами, я хотел бы знать, кто вы такие.
— Меня ты уже знаешь. Наши кафила принадлежат вон тому купцу из Мурзука по имени Абрам бен Сакир. Они миролюбивые погонщики верблюдов. А вон там сидит человек, который вчера присоединился к нам, и его слуга. Его зовут Кара бен Немси и это франк, гяур.
— Гяур! И я должен идти с вами?
Он подошел ко мне вплотную и в упор стал меня рассматривать. Я продолжал сидеть неподвижно. Он отошел и сплюнул.
— Лицо у него мужское, но дух бабий, иначе он не стерпел бы презрительного взгляда. Лев позволяет шакалу, чтобы тот шел по его следам, но он слишком горд, чтобы оглядываться на него. Ладно, пусть чужеземец едет с нами, но сзади, а в противном случае я раздавлю его, как навязчивое насекомое.
Я спокойно стерпел его оскорбление, поскольку не посчитал нужным указать ему на то, что он ошибается.
Абрам бен Шакир приказал навьючить своих верблюдов. По этому случаю он пустился в разговоры с хабиром. Потом он подошел ко мне.
— Сиди, он знает язык хаусу, он хорошо мне отвечал, когда я к нему обратился на этом языке.
— Тогда это тарг.
— Однако мне все время не верится. Вождь тиббу обыскал бы его. С первого взгляда видно, что это великий воин.
— Только бы ты не ошибся. Тиббу сам рад, что его никто не обыскал.
— Что ты имеешь в виду?
— Грабитель ненавидит грабителя, но и один, и другой ими являются.
— Ты говоришь загадками.
— Ты скоро их разгадаешь.
— Но ты поедешь с нами, несмотря на то, что должен держаться сзади?
— Кто это сказал? Тиббу.
Он мне не может приказывать. Я свободный человек и поеду так, как мне понравится.
Он покачал головой.
Я отвел своего хеджина к воде, чтобы он еще раз как следует напился.
Погрузка сопровождалась противными криками вьючных верблюдов, потом сели наездники, и караван начал движение. Вьючные верблюды были связаны таким образом, что голова заднего была привязана к хвосту идущего впереди.
Во главе цепочки ехал хабир. За ним шейх эль джам-малин, а потом тиббу, вслед за которым двигался тахтаруван. Дальше ехали воины тиббу, а за ними Абрам бен Сакир со своей свитой кафилу. Я подождал, когда они отъедут на определенное расстояние, а потом мы с Камилом потихоньку двинулись за ними. Звезды светили так ясно, что караван мы не могли потерять из виду.
— Значит, мы должны ехать за ними! — жаловался мой храбрый слуга.— Почему же ты не послушался, сиди? Разве я не джера из фиркат Ашаллу и не мог бы гордо ехать впереди всех?
— Кто же тебе запрещает? Езжай, если хочешь!
— Без тебя — нет! Ты ведь знаешь, что я ношу тебя в сердце и не брошу одного на позор и презрение. Но ты скажи, ты серьезно рассчитываешь, что мы встретимся с теми людьми?
— Да, и уж очень скоро, главным образом из-за хабира.
— Ты веришь, что это тарг?
— Да. Он хочет погубить караван. Тарги ждут нас в Магхайир эссухуре, а шейх в своем ослеплении гонит людей на смерть, но я еще надеюсь, что в самый последний момент они послушаются моих предостережений.
— А если не послушаются?
— Тогда мы постараемся спасти хотя бы купца. Тиббу нам в этом помогут.
— Как это? Ты рассчитываешь на тиббу? Ведь они подвергнутся нападению так же, как и все остальные, разве нет?
— Да, потому что у них с собой нечто, что нам смогло бы помочь в нужде, а именно тахтаруван.
— Но как эти носилки могут нам помочь?
— Носилки — нет, но их содержимое — да. Похоже, что там находится мальчишка.
— С чего бы это там быть мальчишке, сиди?
— Да, мальчишка, которого они похитили у таргов.
Камил от удивления не мог вымолвить ни слова. Только
через минуту он произнес:
— Мальчишка таргов! Сиди, ты — шайир, сказочник, это же невозможно.
— Это вполне возможно! Тиббу — главные враги таргов. Если на вражескую землю в самой строжайшей тайне отправляется отряд из двадцати воинов, а потом возвращается с таким наглухо закрытым тахтаруваном, вполне понятно, как это следует объяснить. Или ты думаешь, что тиббу в самом деле взял в такую опасную поездку вместе с собой свою умм бинт?
— Нет, наверняка нет!
— Он похитил у какого-то шейха таргов сына. Это самое наихудшее, что он может сделать своему врагу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62