Мне очень жаль, почитаемый и почтенный господин!
До Криспа откуда-то издалека донесся его собственный голос, сказавший: «Спасибо». Басе сунул ему в руку кожаный мешочек, заставил пересчитать золотые монеты и поставить подпись под распиской. Императорский вестиарий был слишком значительным лицом, чтобы его обсчитывать. Курьер поскакал прочь. Крисп, стоя на крыльце, провожал его взглядом. Евдокия, Домок и две маленькие девочки, которых он никогда не видел… И уже не увидит.
Нарвикка, подойдя к нему, положил на плечо большую ладонь.
– Их время пришло – время, отмеренное судьбой, так что не горюй о них, – сказал халогай. – Если была на то воля богов, твои родные захватили с собой своих врагов, чтобы те служили им вечно в загробном мире. Да будет так!
– Да будет так, – согласился Крисп. Дикие боги северян и их фаталистический взгляд на мир никогда не привлекали его, но теперь он вдруг страстно возжелал, чтобы у его близких были слуги в загробной жизни – слуги, которых они убили своими собственными руками. Это было бы только справедливо, и если справедливости в этом мире не дождаться, то оставалось надеяться, что она восторжествует в мире ином.
Но правда ли, что время их отмерено судьбой? Не был бы Домок таким гордецом.., не заключил бы Петроний опрометчивую сделку с Арвашем.., послушался бы Анфим разумного совета и послал бы войска на север, пока не поздно, – послушался бы он хоть раз в жизни, сволочь такая!..
Мысль об упрямстве императора наполнила Криспа бешеной яростью. Он сжал кулаки. И только тогда заметил, что по-прежнему держит кожаный мешочек с деньгами. Он протянул его Нарвикке:
– Возьми. Видеть эти монеты больше не могу!
– Я возьму. Разделю их с другими парнями. – Халогай кивнул на остальных охранников, наблюдавших за ним и Криспом. – Каждый из нас возьмет по кусочку твоего горя себе.
– Как хочешь, – машинально ответил Крисп. Но в душе, охваченной яростью и болью, что-то все-таки отозвалось на слова халогая. Крисп отрешенно выдавил:
– Спасибо. Вы очень добры.
Массивные плечи Нарвикки приподнялись и опустились внутри кольчуги.
– Мы сделали бы то же самое для каждого из нас. Мы сделаем это для друга. – И, словно ребенка, халогай развернул Криспа кругом, легонько подтолкнув к императорской резиденции. – Там есть вино. Выпей – чтобы вспомнить их или забыть, как захочешь.
– Спасибо тебе, – повторил Крисп. Ноги бессознательно повели его в заданном направлении, к кладовой.
Не успел он дойти туда, как из комнаты в коридор вышел Барсим и уставился на него. Позже, вспоминая взгляд евнуха, Крисп пытался угадать, что же означало его выражение. Барсим, казалось, хотел промолчать из вежливости, но потом все-таки спросил:
– Прошу прощения, Крисп! Что-то случилось?
– Можно сказать и так, – резко отозвался Крисп. – В деревне, где я вырос. Моя сестра, ее муж, мои племянницы… Арваш Черный Плащ напал на деревню… – Крисп умолк, не в силах договорить.
К его удивлению, глаза Барсима наполнились слезами.
– Прими мои соболезнования, – сказал постельничий. – Родных терять тяжело. Нам, евнухам, это известно, лучше, чем кому-либо другому; поскольку наследников у Нас быть не может, дети наших родственников становятся вдвое дороже.
– Понимаю. – Крисп впервые всерьез задумался о том, какой стойкости требовала от евнухов жизнь после того, как их изувечили. Воин, пожалуй, позавидовал бы такому мужеству; но большинство людей относились к ним с насмешливой брезгливостью.
Мысли о незавидном положении Барсима помогли Криспу собраться с духом.
– Если хочешь отдохнуть сегодня, – продолжал евнух, – мы с коллегами поработаем за тебя. Принимая во внимание обстоятельства, Автократор вряд ли будет возражать… л – Принимая во внимание обстоятельства, я плевать хотел, будет он возражать или нет! – взорвался Крисп Увидав, как Барсим недоуменно разинул рот, Крисп опомнился:
– Не обращай внимания. Извини. Ты просто не знаешь всех обстоятельств. Спасибо за предложение. Возможно, я им воспользуюсь.
Барсим поклонился.
– Разумеется, – сказал он, не в силах, однако, скрыть своего неодобрения и шока.
– Извини, пожалуйста, – повторил Крисп. – Мне не следовало набрасываться на тебя. Ты ни в чем не виноват.
– Ладно, – натянуто проговорил евнух. Крисп продолжал извиняться, пока не увидел, что постельничий и вправду оттаял. Неловко потрепав Криспа по плечу, Барсим предложил:
– Может, выпьешь вина, чтобы на душе чуть-чуть полегчало?
Коль скоро и халогай, и евнух давали один и тот же совет, очевидно, имело смысл к нему прислушаться. Крисп залпом выпил первую чашу, вторую – немного медленнее, начал наливать третью… И остановился. Он собирался напиться, чтобы забыться, но внезапно решил, что помнить все же лучше. Сунув в кувшин пробку, Крисп поставил его обратно на полку.
Тени в саду становились длиннее. Вино ударило Криспу в голову. Он зевнул. «Раз мне не нужно ухаживать за их величествами, можно пойти соснуть, – подумал он. – Если будет на то воля Фоса, утром, когда я проснусь, боль немного утихнет».
Он вошел в свою спальню, обливаясь потом от вина и влажного летнего зноя. Слишком жарко, чтобы спать в одежде, решил Крисп и стащил с себя тунику, как ни пыталась она прилипнуть к, телу.
Он все еще носил на цепочке амулет из халцедона, подаренный Трокундом, и золотую монету. Крисп снял цепочку, взял монету в руки, уставился на нее долгим взглядом. В последние пару лет он мало задумывался о том, что означал подарок Омуртага; несмотря на свою близость к императорской власти – а может, именно благодаря этой близости, – Крисп не помышлял о том, чтобы ее захватить.
Но раз для Анфима не существует иных-законов, кроме собственных капризов… Что же делать? Выполняй император свой долг, как положено, Евдокия, Домок и их дети были бы живы сегодня. Криспом снова овладела ярость. Если бы Анфим его послушал, все было бы отлично! Но Автократор не просто отказывался править – он никому не давал править вместо себя. Из-за этого на головы близких Криспа и обрушилось несчастье.
А монета… Какая тайна запечатана в этом золотом? Крисп точно знал, что по натуре он не убийца. Если единственный путь к трону лежит через убийство Анфима, подумалось ему, Анфим останется Автократором до глубокой старости. «Не говоря уже о том, что халогаи изрубят на мелкие кусочки любого, кто покусится на жизнь императора», – добавила прагматическая часть его разума.
Гляди не гляди на монету – все равно ничего не поймешь. Крисп снова надел цепочку на шею, рухнул на мягкую перину, принадлежавшую когда-то Скомбру, и провалился в сон.
* * *
Наутро его разбудил звон серебряного колокольчика. Крисп машинально встал, подчиняясь ежедневной рутине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
До Криспа откуда-то издалека донесся его собственный голос, сказавший: «Спасибо». Басе сунул ему в руку кожаный мешочек, заставил пересчитать золотые монеты и поставить подпись под распиской. Императорский вестиарий был слишком значительным лицом, чтобы его обсчитывать. Курьер поскакал прочь. Крисп, стоя на крыльце, провожал его взглядом. Евдокия, Домок и две маленькие девочки, которых он никогда не видел… И уже не увидит.
Нарвикка, подойдя к нему, положил на плечо большую ладонь.
– Их время пришло – время, отмеренное судьбой, так что не горюй о них, – сказал халогай. – Если была на то воля богов, твои родные захватили с собой своих врагов, чтобы те служили им вечно в загробном мире. Да будет так!
– Да будет так, – согласился Крисп. Дикие боги северян и их фаталистический взгляд на мир никогда не привлекали его, но теперь он вдруг страстно возжелал, чтобы у его близких были слуги в загробной жизни – слуги, которых они убили своими собственными руками. Это было бы только справедливо, и если справедливости в этом мире не дождаться, то оставалось надеяться, что она восторжествует в мире ином.
Но правда ли, что время их отмерено судьбой? Не был бы Домок таким гордецом.., не заключил бы Петроний опрометчивую сделку с Арвашем.., послушался бы Анфим разумного совета и послал бы войска на север, пока не поздно, – послушался бы он хоть раз в жизни, сволочь такая!..
Мысль об упрямстве императора наполнила Криспа бешеной яростью. Он сжал кулаки. И только тогда заметил, что по-прежнему держит кожаный мешочек с деньгами. Он протянул его Нарвикке:
– Возьми. Видеть эти монеты больше не могу!
– Я возьму. Разделю их с другими парнями. – Халогай кивнул на остальных охранников, наблюдавших за ним и Криспом. – Каждый из нас возьмет по кусочку твоего горя себе.
– Как хочешь, – машинально ответил Крисп. Но в душе, охваченной яростью и болью, что-то все-таки отозвалось на слова халогая. Крисп отрешенно выдавил:
– Спасибо. Вы очень добры.
Массивные плечи Нарвикки приподнялись и опустились внутри кольчуги.
– Мы сделали бы то же самое для каждого из нас. Мы сделаем это для друга. – И, словно ребенка, халогай развернул Криспа кругом, легонько подтолкнув к императорской резиденции. – Там есть вино. Выпей – чтобы вспомнить их или забыть, как захочешь.
– Спасибо тебе, – повторил Крисп. Ноги бессознательно повели его в заданном направлении, к кладовой.
Не успел он дойти туда, как из комнаты в коридор вышел Барсим и уставился на него. Позже, вспоминая взгляд евнуха, Крисп пытался угадать, что же означало его выражение. Барсим, казалось, хотел промолчать из вежливости, но потом все-таки спросил:
– Прошу прощения, Крисп! Что-то случилось?
– Можно сказать и так, – резко отозвался Крисп. – В деревне, где я вырос. Моя сестра, ее муж, мои племянницы… Арваш Черный Плащ напал на деревню… – Крисп умолк, не в силах договорить.
К его удивлению, глаза Барсима наполнились слезами.
– Прими мои соболезнования, – сказал постельничий. – Родных терять тяжело. Нам, евнухам, это известно, лучше, чем кому-либо другому; поскольку наследников у Нас быть не может, дети наших родственников становятся вдвое дороже.
– Понимаю. – Крисп впервые всерьез задумался о том, какой стойкости требовала от евнухов жизнь после того, как их изувечили. Воин, пожалуй, позавидовал бы такому мужеству; но большинство людей относились к ним с насмешливой брезгливостью.
Мысли о незавидном положении Барсима помогли Криспу собраться с духом.
– Если хочешь отдохнуть сегодня, – продолжал евнух, – мы с коллегами поработаем за тебя. Принимая во внимание обстоятельства, Автократор вряд ли будет возражать… л – Принимая во внимание обстоятельства, я плевать хотел, будет он возражать или нет! – взорвался Крисп Увидав, как Барсим недоуменно разинул рот, Крисп опомнился:
– Не обращай внимания. Извини. Ты просто не знаешь всех обстоятельств. Спасибо за предложение. Возможно, я им воспользуюсь.
Барсим поклонился.
– Разумеется, – сказал он, не в силах, однако, скрыть своего неодобрения и шока.
– Извини, пожалуйста, – повторил Крисп. – Мне не следовало набрасываться на тебя. Ты ни в чем не виноват.
– Ладно, – натянуто проговорил евнух. Крисп продолжал извиняться, пока не увидел, что постельничий и вправду оттаял. Неловко потрепав Криспа по плечу, Барсим предложил:
– Может, выпьешь вина, чтобы на душе чуть-чуть полегчало?
Коль скоро и халогай, и евнух давали один и тот же совет, очевидно, имело смысл к нему прислушаться. Крисп залпом выпил первую чашу, вторую – немного медленнее, начал наливать третью… И остановился. Он собирался напиться, чтобы забыться, но внезапно решил, что помнить все же лучше. Сунув в кувшин пробку, Крисп поставил его обратно на полку.
Тени в саду становились длиннее. Вино ударило Криспу в голову. Он зевнул. «Раз мне не нужно ухаживать за их величествами, можно пойти соснуть, – подумал он. – Если будет на то воля Фоса, утром, когда я проснусь, боль немного утихнет».
Он вошел в свою спальню, обливаясь потом от вина и влажного летнего зноя. Слишком жарко, чтобы спать в одежде, решил Крисп и стащил с себя тунику, как ни пыталась она прилипнуть к, телу.
Он все еще носил на цепочке амулет из халцедона, подаренный Трокундом, и золотую монету. Крисп снял цепочку, взял монету в руки, уставился на нее долгим взглядом. В последние пару лет он мало задумывался о том, что означал подарок Омуртага; несмотря на свою близость к императорской власти – а может, именно благодаря этой близости, – Крисп не помышлял о том, чтобы ее захватить.
Но раз для Анфима не существует иных-законов, кроме собственных капризов… Что же делать? Выполняй император свой долг, как положено, Евдокия, Домок и их дети были бы живы сегодня. Криспом снова овладела ярость. Если бы Анфим его послушал, все было бы отлично! Но Автократор не просто отказывался править – он никому не давал править вместо себя. Из-за этого на головы близких Криспа и обрушилось несчастье.
А монета… Какая тайна запечатана в этом золотом? Крисп точно знал, что по натуре он не убийца. Если единственный путь к трону лежит через убийство Анфима, подумалось ему, Анфим останется Автократором до глубокой старости. «Не говоря уже о том, что халогаи изрубят на мелкие кусочки любого, кто покусится на жизнь императора», – добавила прагматическая часть его разума.
Гляди не гляди на монету – все равно ничего не поймешь. Крисп снова надел цепочку на шею, рухнул на мягкую перину, принадлежавшую когда-то Скомбру, и провалился в сон.
* * *
Наутро его разбудил звон серебряного колокольчика. Крисп машинально встал, подчиняясь ежедневной рутине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115