Может, его надежды в прошлый раз были, в конце концов, не так уж и глупы.
Но если и так, Танилида за ужином ни намеком не дала этого понять. Она вообще говорила мало. Зато Мавр болтал без умолку, в восторге от предстоящей поездки на запад, в город Видесс.
– Когда мы едем? – спрашивал он. – Ты не в курсе? Как продвигаются переговоры Яковизия с хатришем?
– Лучше, по-моему, – сказал Крисп. – Он почти не ругается, когда возвращается из резиденции эпарха. При его характере это хороший признак.
– Тогда я начну собирать вещи.
– Давай, только не упаковывай ничего, что может понадобиться тебе до отъезда. Яковизий уже ходил довольный несколько недель назад, а потом все опять пошло прахом. – Крисп проглотил последний и явно лишний кусок черничного пирога и повернулся к Танилиде:
– Вот было бы славно, если б ваш повар поехал вместе со мной и вашим сыном. Мне кажется, я никогда так хорошо не едал.
– Я передам Евтихию твои слова, – улыбнулась Танилида. – Твоя похвала польстит ему больше наших – ведь ты не обязан говорить ему приятные вещи из вежливости.
Вообще-то Крисп ни о чем таком не думал. Ему были знакомы только слуги из дома Яковизия, к которым он сам принадлежал. Однако Яковизий никогда не говорил никому приятных вещей из вежливости.
Чтобы держать челядь в повиновении, он пользовался острым концом своего языка, а не гладкой его частью.
– Евтихия я все-таки оставлю у себя, Крисп, но я дам тебе кое-что с собой, чтобы помочь нашим надеждам сбыться. Когда вы с Мавром отправитесь в столицу империи, я дам вам золото.
– Моя госпожа! – На сей раз Крисп умышленно прибегнул к такому обращению, не называя Танилиду по имени. – Даже если Мавр будет со мной в Видессе, кто сможет помешать мне потратить золото на женщин и вино?
– Ты. – Танилида уставилась на него в упор. Ее огромные темные глазищи впились в его глаза; у Криспа возникло неловкое чувство, что она способна заглянуть в него глубже, чем он сам. Теперь пришел его черед потупиться первому.
Мавр встал.
– Я пошел. Если мы скоро поедем, мне надо кое с кем попрощаться.
Танилида проводила его взглядом.
– Так что ты говорил о женщинах и вине? – спросила она Криспа. – Полагаю, его прощания будут в основном именно такого рода.
– Он входит в мужской возраст и познает мужские удовольствия, – ответил Крисп с высоты своих солидных двадцати двух лет.
– Верно. – Голос у Танилиды был задумчив. Глаза ее опять встретились с Крисповыми, но она смотрела скорее сквозь него, в свое прошлое. – Мужчина. Как странно. Мне было примерно столько же, сколько ему сейчас, когда я его родила.
– Наверняка меньше, – сказал Крисп.
Она рассмеялась, без особого веселья, но и без горечи.
– Ты галантен, но я веду счет годам. Они – часть меня, зачем мне от них отрекаться?
Вместо ответа Крисп, задумавшись, отхлебнул из чаши вина. Он сделал ошибку, нарушив правило лести, которое применял к Яковизию. С такой женщиной, как Танилида, ошибок допускать нельзя.
Чуть погодя Крисп встал со словами:
– Спасибо вам еще раз за то, что пригласили сюда, и за обещанную помощь, и за этот второй восхитительный пир.
– Вообще-то, если твой хозяин не станет слишком сильно сердиться, я с удовольствием предложу тебе остаться до утра, – сказала Танилида. – Возвращение верхом в Опсикион во тьме будет вдвое длиннее, а в горах бесчинствуют разбойники, как мы ни стараемся их приструнить.
– Яковизий, по-моему, сердится почти всегда. Слишком сильно? – Крисп пожал плечами. – Надеюсь, мне удастся его уломать.
Благодарю еще раз.
Танилида позвала Ксиста. Слуга проводил Криспа в ту же гостевую комнату, что и в прошлый раз. Мягкая кровать манила к себе.
Крисп разделся, скользнул под легкое одеяло, которого было вполне достаточно в теплую летнюю ночь, и мгновенно уснул.
Спал он всегда беспробудным сном – наследие многих лет, когда приходилось ложиться каждую ночь таким усталым, что его могло разбудить одно лишь землетрясения. То, что в комнате он не один, Крисп почувствовал только тогда, когда кровать прогнулась под тяжестью чужого тела.
Он дернулся и сел.
– Что за… – начал он спросонья.
Даже маленького мерцающего огонька в руках Танилиды хватило, чтобы ослепить его припухшие со сна глаза. Тайная полуулыбка играла в уголках ее губ.
– Извини, – сказала она. – Я не хотела тебя пугать.
– Все… нормально, – ответил он через минуту, окончательно проснувшись. Все еще не уверенный в мотивах ее прихода – и не смея ошибиться, так как ошибка могла стоить ему головы, – Крисп натянул на себя простыню повыше.
Тайная улыбка сделалась явной.
– Ты осторожен, это правильно. Но не смущайся. – Тут ее выражение изменилось. – Что за монета у тебя на шее? – спросила она с неожиданным и острым интересом.
– Эта? – Крисп накрыл золотой ладонью. – Да так, просто на счастье.
– А мне кажется, не просто, – сказала Танилида. – Пожалуйста, если не трудно, расскажи, как она к тебе попала.
Крисп рассказал ей, как в детстве Омуртаг дал ему монету на церемонии выкупа. Глаза Танилиды горели в свете лампы, пока она внимала рассказу. Когда он решил, что закончил, она начала выспрашивать у нее подробности не менее придирчиво, чем Яковизий допрашивал Мавра о лошадях.
Побуждаемый Танилидой, он припомнил такие детали, о которых давно и думать забыл. К примеру, выражение лица кубратского энарея. Но чем больше он отвечал, тем больше исполнялся мрачной уверенности в том, что Танилида запамятовала, зачем сюда пришла.
«Плохо дело», – подумал он. В мягких отсветах лампы она выглядела особенно чарующе.
Но ей явно было безразлично то, что оба они сидят на одной кровати.
– Неудивительно, что мне явилось то видение. Семена твоего возможного будущего были посеяны давно – и наконец проросли на свет.
Крисп пожал плечами. В данный момент его не волновало туманное будущее. Он был поглощен мыслями о том, чем ему хотелось заняться в настоящем.
– Хотя… ты еще слишком молод, и подобные вещи тебя не волнуют, – сказала Танилида. Крисп сглотнул, гадая, уж не читает ли она его мысли. А потом увидел, что она смотрит вниз на тонкое одеяло, которое достаточно ясно выдавало его желания. Он почувствовал, что краснеет, но Танилида снова улыбнулась. – Вполне нормальное явление, – заметила она и задула лампу.
По целому ряду причин остаток ночи стал одним из самых поучительных в жизни Криспа. Все женщины, с которыми он был до Танилиды, внезапно показались девчонками в сравнении с ней. Да они и были девчонками, подумал он: его возраста или моложе, выбранные им за привлекательность и энтузиазм. Теперь впервые он понял, что может добавить отточенное искусство.
Утром, совершенно обессиленный, при воспоминании о минувшей ночи он подумал, что Танилида «прощупала» его способности точно так же, как Яковизий, когда он гнал скакуна по дорожке с препятствиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Но если и так, Танилида за ужином ни намеком не дала этого понять. Она вообще говорила мало. Зато Мавр болтал без умолку, в восторге от предстоящей поездки на запад, в город Видесс.
– Когда мы едем? – спрашивал он. – Ты не в курсе? Как продвигаются переговоры Яковизия с хатришем?
– Лучше, по-моему, – сказал Крисп. – Он почти не ругается, когда возвращается из резиденции эпарха. При его характере это хороший признак.
– Тогда я начну собирать вещи.
– Давай, только не упаковывай ничего, что может понадобиться тебе до отъезда. Яковизий уже ходил довольный несколько недель назад, а потом все опять пошло прахом. – Крисп проглотил последний и явно лишний кусок черничного пирога и повернулся к Танилиде:
– Вот было бы славно, если б ваш повар поехал вместе со мной и вашим сыном. Мне кажется, я никогда так хорошо не едал.
– Я передам Евтихию твои слова, – улыбнулась Танилида. – Твоя похвала польстит ему больше наших – ведь ты не обязан говорить ему приятные вещи из вежливости.
Вообще-то Крисп ни о чем таком не думал. Ему были знакомы только слуги из дома Яковизия, к которым он сам принадлежал. Однако Яковизий никогда не говорил никому приятных вещей из вежливости.
Чтобы держать челядь в повиновении, он пользовался острым концом своего языка, а не гладкой его частью.
– Евтихия я все-таки оставлю у себя, Крисп, но я дам тебе кое-что с собой, чтобы помочь нашим надеждам сбыться. Когда вы с Мавром отправитесь в столицу империи, я дам вам золото.
– Моя госпожа! – На сей раз Крисп умышленно прибегнул к такому обращению, не называя Танилиду по имени. – Даже если Мавр будет со мной в Видессе, кто сможет помешать мне потратить золото на женщин и вино?
– Ты. – Танилида уставилась на него в упор. Ее огромные темные глазищи впились в его глаза; у Криспа возникло неловкое чувство, что она способна заглянуть в него глубже, чем он сам. Теперь пришел его черед потупиться первому.
Мавр встал.
– Я пошел. Если мы скоро поедем, мне надо кое с кем попрощаться.
Танилида проводила его взглядом.
– Так что ты говорил о женщинах и вине? – спросила она Криспа. – Полагаю, его прощания будут в основном именно такого рода.
– Он входит в мужской возраст и познает мужские удовольствия, – ответил Крисп с высоты своих солидных двадцати двух лет.
– Верно. – Голос у Танилиды был задумчив. Глаза ее опять встретились с Крисповыми, но она смотрела скорее сквозь него, в свое прошлое. – Мужчина. Как странно. Мне было примерно столько же, сколько ему сейчас, когда я его родила.
– Наверняка меньше, – сказал Крисп.
Она рассмеялась, без особого веселья, но и без горечи.
– Ты галантен, но я веду счет годам. Они – часть меня, зачем мне от них отрекаться?
Вместо ответа Крисп, задумавшись, отхлебнул из чаши вина. Он сделал ошибку, нарушив правило лести, которое применял к Яковизию. С такой женщиной, как Танилида, ошибок допускать нельзя.
Чуть погодя Крисп встал со словами:
– Спасибо вам еще раз за то, что пригласили сюда, и за обещанную помощь, и за этот второй восхитительный пир.
– Вообще-то, если твой хозяин не станет слишком сильно сердиться, я с удовольствием предложу тебе остаться до утра, – сказала Танилида. – Возвращение верхом в Опсикион во тьме будет вдвое длиннее, а в горах бесчинствуют разбойники, как мы ни стараемся их приструнить.
– Яковизий, по-моему, сердится почти всегда. Слишком сильно? – Крисп пожал плечами. – Надеюсь, мне удастся его уломать.
Благодарю еще раз.
Танилида позвала Ксиста. Слуга проводил Криспа в ту же гостевую комнату, что и в прошлый раз. Мягкая кровать манила к себе.
Крисп разделся, скользнул под легкое одеяло, которого было вполне достаточно в теплую летнюю ночь, и мгновенно уснул.
Спал он всегда беспробудным сном – наследие многих лет, когда приходилось ложиться каждую ночь таким усталым, что его могло разбудить одно лишь землетрясения. То, что в комнате он не один, Крисп почувствовал только тогда, когда кровать прогнулась под тяжестью чужого тела.
Он дернулся и сел.
– Что за… – начал он спросонья.
Даже маленького мерцающего огонька в руках Танилиды хватило, чтобы ослепить его припухшие со сна глаза. Тайная полуулыбка играла в уголках ее губ.
– Извини, – сказала она. – Я не хотела тебя пугать.
– Все… нормально, – ответил он через минуту, окончательно проснувшись. Все еще не уверенный в мотивах ее прихода – и не смея ошибиться, так как ошибка могла стоить ему головы, – Крисп натянул на себя простыню повыше.
Тайная улыбка сделалась явной.
– Ты осторожен, это правильно. Но не смущайся. – Тут ее выражение изменилось. – Что за монета у тебя на шее? – спросила она с неожиданным и острым интересом.
– Эта? – Крисп накрыл золотой ладонью. – Да так, просто на счастье.
– А мне кажется, не просто, – сказала Танилида. – Пожалуйста, если не трудно, расскажи, как она к тебе попала.
Крисп рассказал ей, как в детстве Омуртаг дал ему монету на церемонии выкупа. Глаза Танилиды горели в свете лампы, пока она внимала рассказу. Когда он решил, что закончил, она начала выспрашивать у нее подробности не менее придирчиво, чем Яковизий допрашивал Мавра о лошадях.
Побуждаемый Танилидой, он припомнил такие детали, о которых давно и думать забыл. К примеру, выражение лица кубратского энарея. Но чем больше он отвечал, тем больше исполнялся мрачной уверенности в том, что Танилида запамятовала, зачем сюда пришла.
«Плохо дело», – подумал он. В мягких отсветах лампы она выглядела особенно чарующе.
Но ей явно было безразлично то, что оба они сидят на одной кровати.
– Неудивительно, что мне явилось то видение. Семена твоего возможного будущего были посеяны давно – и наконец проросли на свет.
Крисп пожал плечами. В данный момент его не волновало туманное будущее. Он был поглощен мыслями о том, чем ему хотелось заняться в настоящем.
– Хотя… ты еще слишком молод, и подобные вещи тебя не волнуют, – сказала Танилида. Крисп сглотнул, гадая, уж не читает ли она его мысли. А потом увидел, что она смотрит вниз на тонкое одеяло, которое достаточно ясно выдавало его желания. Он почувствовал, что краснеет, но Танилида снова улыбнулась. – Вполне нормальное явление, – заметила она и задула лампу.
По целому ряду причин остаток ночи стал одним из самых поучительных в жизни Криспа. Все женщины, с которыми он был до Танилиды, внезапно показались девчонками в сравнении с ней. Да они и были девчонками, подумал он: его возраста или моложе, выбранные им за привлекательность и энтузиазм. Теперь впервые он понял, что может добавить отточенное искусство.
Утром, совершенно обессиленный, при воспоминании о минувшей ночи он подумал, что Танилида «прощупала» его способности точно так же, как Яковизий, когда он гнал скакуна по дорожке с препятствиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115