Однако он продолжал сражаться и уложил еще двоих. Но внезапно Пардальян почувствовал, что его правая рука начала неметь: открылась рана, полученная в схватке с д'Аспремоном. Пардальян перекинул шпагу в левую руку.
— Бей его, бей! — орал Анри. — Он уже выдохся!
Битва кипела в темном, узком коридорчике. Вопли и ругань, звон стали, стоны раненых — все это слилось в жуткую какофонию.
Пардальян стремительно и весьма успешно атаковал офицера. Тот рухнул, дернулся и затих. Но кто-то полоснул клинком по левой кисти Пардальяна.
Теперь у ветерана было лишь четверо противников, но старик обессилел, левая рука ему не повиновалась, и он опять переложил шпагу в правую, левой же облокотился о стену, тяжело дыша. В глазах у него потемнело, он еле устоял на ногах. Пардальян отпрянул, уклоняясь от сокрушительного удара Данвиля. Один из стражников вонзил острие шпаги ему в колено, и ветеран упал.
— Все! — прохрипел он и, пытаясь подняться, навалился на стену. Но стена вдруг куда-то отступила: оказывается, Пардальян толкнул незапертую дверь подвала. Он не удержался на ногах и кубарем скатился по лестнице вниз, в погреб.
— Дверь! Заприте дверь! — завопил Анри. — Пусть подыхает в этом подземелье!
Солдаты выполнили распоряжение маршала: дверь закрыли и заперли на надежный замок. Таким образом, старика заточили в подвал — тот самый, в котором однажды целый день просидел его сын.
Прогрохотав по ступенькам, Пардальян распростерся у подножия лестницы. Признаков жизни он не подавал. Сейчас маршал мог бы с легкостью убить его одним ударом кинжала. Но Данвиль боялся, что ветеран еще способен сопротивляться. Маршалу вовсе не хотелось сражаться с ним в темном погребе, тем более что армия Данвиля понесла крупные потери.
— Через пару дней, — прошипел Анри де Монморанси, — он все равно там сдохнет, и я велю выбросить его бренные останки в Сену.
Ветеран потерял много крови и страшно ослабел. Но душа отчаянного забияки явно не торопилась покидать тело. Через час Пардальян стал потихоньку приходить в себя: он задергал руками и слегка приподнял голову. Прохлада погреба благотворно подействовала на старика, он рискнул сесть и ощупал рукой лоб. Его сознание прояснилось.
— Гляди-ка! — изумился Пардальян. — Опять не зарезали! Но где же я? Меня что, уже похоронили?
Такое предположение наполнило душу Пардальяна леденящим ужасом.
— Впрочем, на могилу не похоже, — проворчал он. — Кажется, я пока еще жив…
Он с трудом прополз несколько метров, огляделся и с радостью убедился, что он все-таки не в могильной яме.
— Но где же я тогда? — все еще недоумевал израненный солдат. — Куда меня затолкали? Что я здесь делаю? Боже мой, до смерти хочется пить… Воды… воды… а то сейчас рехнусь…
Пардальяна лихорадило; продолжая что-то нечленораздельно бормотать, он на четвереньках пополз по земляному полу. Неожиданно раненый задел рукой какой-то странный предмет — что-то холодное, пыльное и круглое.
— Это еще что за штука? — удивился старик.
Он хотел схватить этот предмет, но не удержал его в слабых руках и выронил. Раздался звон разбитого стекла, и что-то полилось на пол. Неожиданно к Пардальяну вернулась способность рассуждать, и, не веря самому себе, он воскликнул:
— Бутылка! Не может быть! Ну конечно, бутылка — и не одна… Вон их сколько сложено здесь… и все полные. Сейчас попробуем, что же там, в этих бутылочках!
Хватив бутылкой о стену, Пардальян отбил горлышко и с наслаждением припал к источнику живительной влаги. Отличное, крепкое вино согрело старику душу. Пардальян ощутил прилив бодрости, да и голова наконец заработала.
— Это и мертвого воскресит! — выпив полбутылки, заявил Пардальян-старший.
Чтобы окончательно прийти в себя, ветеран осушил драгоценный сосуд до дна.
— Если я не ошибаюсь, меня заперли в погребе. Попробуем вспомнить, что же со мной случилось…
Наконец он ясно вспомнил все: и ссору с Данвилем, и драку в коридоре, и падение в погреб.
— Они не захотели спускаться в погреб, чтобы расправиться со мной. Но если я жив — стоит поберечь силы. А для начала выясним, крепко ли мне досталось…
Пардальян разбирался в ранах и ушибах не хуже любого лекаря. Тщательно обследовав себя, он установил следующее:
Во-первых, катясь по ступенькам, он здорово ударился затылком, а также лишился зуба и оцарапал нос; по этой же причине сильно болел правый локоть.
Во-вторых; во время схватки с прихвостнями маршала открылась рана на правой руке, полученная от д'Аспремона.
В-третьих, левая кисть была распорота шпагой.
В-четвертых, кровоточила глубокая рана чуть выше правого колена.
В-пятых, было рассечено правое плечо.
В-шестых, имелось проникающее ранение груди справа.
Других травм Пардальян не обнаружил и решил, что причин умирать в темном погребе, пожалуй, нет.
Необходимо было наложить на раны повязки; для этой цели вполне подходила собственная рубаха.
— Да тут на полк солдат хватит, — ухмыльнулся ветеран, разодрав ткань на полосы.
Воды не было — пришлось промывать раны вином. Немного приведя себя в порядок, Пардальян попробовал подняться и сделать несколько шагов.
— Неплохо! Еще держусь! — довольно пробормотал он.
Потом Пардальян ощупью отыскал не слишком сырой уголок, свернулся калачиком и погрузился в глубокий сон.
Открыв глаза, он огляделся, пытаясь хоть что-то рассмотреть во мраке. Так ничего и не увидев, старый вояка мрачно вздохнул:
— Похоже, не пройдет и недели, как смерть избавит меня от ран, и я обрету вечный покой. Естественно, я погибну от голода!
Разговаривая сам с собой, Пардальян поднялся, обследовал лестницу, стены и принялся думать, как бы выбраться из подвала. Но вышибить дверь, так же как и проломить одну из толстенных стен, служивших фундаментом здания, старик, разумеется, был не в силах.
Тут Пардальян сообразил, что если он не может открыть дверь, то обитателям дворца это вовсе нетрудно. А коли так — значит, ничто не мешает им спуститься ночью в погреб и придушить сонного старика. И — удивительное дело! Вполне смирившись с перспективой голодной смерти, Пардальян решительно отказывался быть удавленным. В конце концов, о вкусах не спорят!
В общем, Пардальян решил забаррикадировать дверь: он не может покинуть подвал, но никому не позволит проникнуть в него! Ветеран отправился на поиски материала для возведения баррикады. Чтобы вдохновить себя на славный труд, старик поспешил в тот уютный уголок, где нашел винные запасы.
— Теперь поразмыслим, — сказал себе Пардальян-старший, устроившись поудобнее. — Конечно, благотворный сон весьма и весьма укрепил мои силы. Насколько я разбираюсь в ранах и ушибах, а разбираюсь я в них неплохо, недели через две все эти жалкие царапины и булавочные уколы заживут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140